Обучение

Обучение

Формирование дивизии началось 17 июля 1943 года, когда первый эшелон с рекрутами численностью 740 человек прибыл в Брюнн (Брно). Здесь новобранцам выдали униформу, снаряжение и ознакомили с учебной программой. 740 человек распределили по трем ротам. 500 человек образовали две роты рекрутов, из которых готовили унтер-офицеров, еще 240 человек образовали третью роту — это были офицеры, служившие ранее в различных армиях — Польской, Австро-Венгерской, Русской, Советской, Чешской.

1 августа 1943 года этих украинцев перевели в Хайделагер близ г. Дебица (Генерал-губернаторство). В Хайделагере из украинцев был создан SS-Freiwilligen Ausbildung Bataillon Z.b.V. (учебный добровольческий батальон СС специального назначения). Батальон насчитывал в своем составе 14 рот. Основной задачей батальона была трехмесячная подготовка рекрутов к службе. Командовал батальоном штурмбаннфюрер СС Бартель.

После первоначальной подготовки военнослужащих батальона направляли на различные курсы подготовки офицерского и унтер-офицерского состава.

Украинские добровольцы были разбросаны по учебным подразделениям вермахта и СС по всей территории Европы.

Местами размещения и обучения будущих украинских офицеров и унтер-офицеров были следующие школы и лагеря подготовки:

1. Адлерхорст/Готенхафен

2. Амстердам

3. Арользен

4. Бенешау (Богемия)

5. Берлин-Цоллендорф

6. Билефельд

7. Браслау-Лисса

8. Брюнн (Брно)

9. Буссум (Голландия)

10. Каннштадт

11. Дахау (Бавария)

12. Ферншвайлер близ Трира

13. Глау близ Требина

14. Грац

15. Гамбург-Ральст

16. Хайделагер (Генерал-губернаторство)

17. Хайденхейм-Бренц

18. Хильферзум (Голландия)

19. Карлсруэ

20. Кензберг

21. Кобленц

22. Кельн-Вестхафен

23. Кеслин (лагерь для депортированных)

24. Лауенбург (Пруссия)

25. Лешаны (Чехия)

26. Маастрихт (Голландия)

27. Мерхинген (Эльзас)

28. Метц (Лотарингия)

29. Мюнхен

30. Нойхаммер

31. Нюрнберг

32. Ортез (Франция)

33. По (Франция)

34. Пиковице (Богемия)

35. Поршиц (Богемия)

36. Радольфцель

37. Радом (Генерал-губернаторство)

38. Зааральрабен (Саарбрюккен)

39. Салье-де-Берн (Франция)

40. Страсбург (Эльзас)

41. Тарб (Франция)

42. Тайниц (Богемия)

43. Торн (Торунь, Генерал-губернаторство)

44. Варшава

45. Цаберн (Эльзас).

Главной базой формирования дивизии на первом этапе был полигон Хайделагер, затем — Нойхаммер.

Основной проблемой при формировании дивизии был недостаток национальных офицерских и унтер-офицерских кадров. В самом начале формирования дивизии из многих сотен добровольцев было отобрано полторы тысячи человек для последующего обучения в офицерских школах и на курсах унтеров. Отбор кандидатур велся с учетом их образования и здоровья. Для подготовки ротных требовался год, но такого времени не было, и дивизия готовилась к скорому выходу на фронт. В таком случае подготовленные в офицерских школах и на курсах унтеров украинцы не смогли бы получить полноценного, пусть и краткого, боевого опыта. Несмотря на это, командование пошло на то, чтобы направить кандидатов на обучение, — чем сильно ослабило дивизию. В Берлин шли просьбы выделять для дивизии опытных и добросовестных офицеров. В таких кадрах нуждались и вермахт, и СС, поэтому взять классных специалистов для дивизии было неоткуда.

Пытаясь найти решение проблемы, для обучения на офицеров и унтер-офицеров было выделено 800 человек. Около 100 человек обучалось на краткосрочных курсах при дивизии.

Недостаток украинского офицерства не тревожил комдива. Он планировал вообще убрать из дивизии всех украинских офицеров вплоть до командиров рот. Их должны были заменить немцы. Д. Палиев неоднократно намекал командиру, что дивизия носит характер национальной, но Фрайтаг от своих планов отказаться не смог, и лишь недостаток немецких же кадров помог украинцам избежать насаждения немцев на всех командных постах.

Одной из проблем обучения личного состава было его размещение в войсковом учебном лагере Хайделагер на территории Генерал-губернаторства. Части дивизии были разбросаны по территории этого значительного полигона, и связь порой осуществлялась лишь посыльными. Сам лагерь составляли деревянные бараки с самым примитивным обустройством.

Недостаток в войсковом имуществе тормозил реализацию планов по развертыванию образцовых учебных частей дивизии. Данные подразделения объединяли бы в своих рядах наиболее подготовленные кадры, готовые для последующего формирования на их базе полноценных боевых частей. Под руководством наилучших унтеров-инструкторов в учебных подразделениях воспитывались наиболее подготовленные кадры, готовые в свою очередь к преподаванию военных знаний.

Для решения основной проблемы дивизии — нехватки унтер-офицеров и офицеров были организованы курсы для обучения. На них кандидаты проходили основной курс обучения, затем их направляли на высшие курсы обучения. Большую часть рекрутов командировали в запасные части вермахта, где они проходили начальное обучение и учились владеть личным оружием. Своих унтер-офицеров не хватало, в связи с чем в первый период своего существования все три пехотных полка и фузилерский батальон были сведены в единый полк, которым энергично командовал бывший «роландовец» майор (штурмбаннфюрер СС) Евген Побигущий. Сам Побигущий к этому времени уже окончил курс офицерского обучения в Просечницах близ Праги, где вместе с ним обучались еще 160 украинских офицеров. Ему единственному немецкая аттестационная комиссия подтвердила последнее его звание в Польской армии, и в войсках СС был присвоен его немецкий аналог — штурмбаннфюрер СС. Другим украинцам пообещали присвоить (или подтвердить прежние) звания лишь по истечении четырех месяцев службы.

Помогло Побигущему и его прекрасное знание немецкого языка и работа внештатным переводчиком в Просечницах. Сам Побигущий в своих послевоенных мемуарах вспоминал курс обучения в Просечницах как хорошую школу, но отягощенную совершенно бесполезными «науками». Так, однажды немецкие унтер-офицеры заставили будущих украинских офицеров тянуть 5 километров по песку 77-мм орудие.

В местечке Лешаны близ Праги прошли курс обучения украинские офицеры. В Хайделагер они вернулись в октябре 1943 года. Среди них было 11 гауптштурмфюреров (сотников), 53 оберштурмфюрера (поручика) и 29 унтерштурмфюреров (хорунжих). Когда они вернулись в Хайделагер, то некоторые из них были назначены на командирские должности. Евген Побигущий возглавил 29-й полк, сотник Борис Барвинский — 30-й, 31-й полк — майор (штурмбаннфюрер) Степан Котиль, саперный батальон — сотник И. Рембалевич, фузилерный батальон — сотник Карл Бристот, батальон связи — сотник Сосидко.

Постепенно дивизия пополнялась унтер-офицерскими кадрами. Одновременно прибывали новые добровольцы, численность которых приблизилась к 10 тысячам. Все они обучались азам армейского ремесла в Хайделагере, офицеры и унтеры учились на курсах. В конце января 1944 года комдив также выехал на четырехнедельные курсы повышения квалификации в Гиршберг (Силезия). На время отсутствия его заменил штандартенфюрер СС Байерсдорф.

Одна из школ подготовки унтер-офицерского состава, в которой обучались и украинские кадры, действовала в г. Хильверсуме (Голландия). По свидетельству окончившего курс Романа Лазурко, школа была одной из лучших:

«Началось наше обучение, твердое и безжалостное с занятиями, что длились с раннего утра до позднего вечера. Здесь мы поняли, что Гайделагер был отдыхом. Мы уже были хорошо подготовлены, одкако, вспоминая сейчас марш по глубокому песку и пение в противогазной маске на лице под палящими лучами солнца, где можно было куриные яйца печь, кажется, что все это было не со мной. Но нет. Это был не сон. Мы имели намерение показать немцам, что украинцы не менее их тверды, а может, и тверже их».

Обучение солдат мало отличалось от первоначального курса обучения украинских офицеров и унтеров. О занятиях рекрутов свидетельствует Я. Овад:

«Нас разбили на группы и начинали учебу с элементарных вещей: как маршировать, останавливаться, отдавать честь. Если что-то шло не так, то как наказание было «Гинлеген!» («Лечь!»), чередовавшееся с «Ауф, марш, марш!» («Встать, вперед, вперед!»), и вечное «Гинлеген». В обед мы возвращались в бараки, снимали с себя все, брали столовые наборы и под руководством унтера либо офицера шли на обед…На обед давали по нескольку рыбин, некий соус-тунке, кусок мяса либо что-то вместо него. Порции были малыми, однако следует заметить, что я никогда не болел животом, а по идее они и не могли быть большими, так как после часового отдыха требовалось опять выходить на занятия, а с наполненными желудками мы не могли хорошо действовать.

…В начале было много ночных тревог. Чтобы приучить нас к ночи, показывали, как в ночи все по-другому звучит. Как звучит войсковое подразделение, когда идет в нашу сторону и когда удаляется, как звучат выстрелы от нас и в нас, как звучит пулемет, как все в ночи меняется. То же самое происходило в поле и в лесу. На этих учениях все делали немцы: стреляли, наступали, а мы были лишь зрителями и старались все запоминать. В другой раз мы все делали сами, а после учений все обсуждали с нами, что было сделано правильно, а что ошибочно. Мы еще были слабы, каски стискивали наши головы. Если стукнуть по каске, то голова долго гудела. Но со временем привыкли.

…Учили нас наступать. Приказали крепить штыки к винтовкам и с криком, чтобы создать как можно больше шума (и этим придать себе смелости), бежать на врага. Теперь мы бежали, стреляя, и нас поддерживали пулеметы. Требовалось идти в рукопашный бой, колоть врага штыком либо лупить прикладами винтовок. Уже после «атаки» показали нам один воинский прием и как его делать. Когда ты бежишь с заряженной винтовкой и насаженным штыком, то, чтобы попасть в бегущего навстречу врага, требуется смотреть на него через кончик штыка и прицелиться в него на полпути меж собой и врагом. Тогда и стрелять. После этого целиться в следующего противника. Пулеметчикам сказали взять пулемет за сошки, поднять за ремень (он раздвоенный), перебросить через голову и, держа за сошки, сечь очередями слева направо. Это тогда, когда к пулемету прикреплен барабанный магазин, а когда только патронная лента на 50 зарядов? Тогда скрепляются четыре ленты, которые переносятся в одной коробке.

…Мы также имели противогазные маски. Проводили стрельбы в противогазах, но только один раз, и больше это не повторялось. Из-за употребления противогаза я натер себе кожу на подбородке, и у меня появилась проблема с утренним бритьем, ибо это мероприятие отбирало много времени, но я все успевал, и ротный похвалил меня.

…Ходили мы на занятия в дрелихах. Дрелих — это куртка из плотной материи синевато-зеленого цвета, простеганная, как перина. Перед наступлением зимних холодов нам выдали плащи и рукавицы».

В дождь и в жару, ночью и днем немецкий персонал натаскивал молодых солдат и кандидатов в унтер-офицеры. Порой такие учения принимали и не совсем обычную форму. Иногда солдаты из различных подразделений дивизии (у которых совпадали учебные программы) «воевали» друг против друга. Случалось, разбивали друг другу носы. Совсем иначе шла учеба, когда на учебном поле «противостояли» друг другу украинцы и немцы:

«Однажды поучили мы шибко умных немцев из «гитлерюгенда». Их высокомерие допекло, видно, не только нас, ибо, когда снова пришла пора для ночных учений, наш ротный Редер выслал первых в поле, чтобы окопались в обороне, установили орудия на огневые позиции и ждали атаки.

— Как только будете атакованы, бейтесь как львы! — наставлял их унтерштурмфюрер громким голосом. — Не посрамите немецкого оружия и немецкого мундира!

Пошли «гитлерюгенды», усмехаясь. Их уже не стало видно, когда ротный обратился к нам:

— Мы хотим сделать из них воинов и, кроме того, показать им, что воевать — это не так просто, как им кажется. И к тому же из вас мы тоже хотим сделать первоклассных вояк! Если поймаете одного из них, лупите их сколько влезет, заберите у них винтовки, каски и другое барахло. Не опозорьте мундир немецкой армии, несмотря на то, что у вас сердце украинское, но мундир на вас немецкий. Марш!

Пошли мы в немецких мундирах с украинскими сердцами. Постарались выложить все то, что вбили в нас немцы, а еще и до того, что изучили в «Пласте» в наших горных лагерях. Захватили мы целую их оборонную позицию внезапно, обошли сзади и ударили с флангов, сбили «гитлерюгенд», как перезрелое яблоко, набрали полно оружия и амуниции, еще и колесо взяли от одного орудия. Бедные немцы старались потом эту пушку поднимать на руках, а это тяжело, да еще и ночью!

Вернувшись из «боя», сложили мы перед сотенным наши трофеи, тогда и появились немцы с подбитыми глазами, распухшими носами, с отсутствием оружия и снаряжения. А немецкие заповеди солдата учат, что утрата оружия — это позорище, и хуже его лишь трусость и предательство. Уштуф Редер подтвердил это вслух, нам же досталась похвала и кровати в казарме, а «гитлерюгенд» еще раз пошел в поле, а после прихода чистил оружие, винтовки и орудия.

Следует заметить, что через пару дней пред ночными учениями к нам пришли ребята из «гитлерюгенда» и принесли нам горы папирос и фляжки шнапса, попросив, чтобы мы не повторяли больше того, что случилось. Ну и мы, конечно, выиграли этот бой значительно «гуманнее», нежели в первый раз».

После курса «молодого бойца» солдаты проходили курс изучения воинской специальности.

Украинские новобранцы войск СС, как и их германские сослуживцы, принимали присягу на верность главнокомандующему немецкими Вооруженными силами А. Гитлеру[35].

В феврале 1944 года после многочисленных просьб место формирования дивизии было перенесено на территорию Германии в лагерь в Нойхаммере (Силезия). Переезд был сопряжен с преодолением многих трудностей. Не хватало грузовиков и опытных в перемещении военного имущества людей. В течение трех недель всю дивизию перевезли на новое место дислокации 30 эшелонами. Этот опыт переброски также пригодился дивизионникам впоследствии.

Сам Нойхаммер был немецким гарнизонным комплексом с просторными казармами вермахта, огромными полями для артиллерийских стрельб и пехотных меневров. Во время войны, когда потребности армии возросли, командование передало в подчинение начальника полигона и бывший лагерь военноплённых — комплекс деревянных бараков за колючей проволокой. Бараки эти были построены на песке. Песок был бедой Нойхаммера. Он ощущался везде — на зубах и в волосах солдат, в их винтовках и в стволах орудий. Избавление от песка шло круглосуточно, но этот противник был непобедим.

Лагерь деревянных бараков делился на три части. Лучшая часть состояла из крепких и теплых бараков, между которыми были проложены асфальтовые дорожки, в умывальниках имелась горячая и холодная вода, туалеты были размещены в укромных местах и оборудованы сливом. В этой части лагеря размещались штаб дивизии, лазарет (затем госпиталь), склад обмундирования, продуктовый склад и оружейная. Здесь же находилась и площадь для богослужения. Вторая часть лагеря именовалась «Гинденбург-лагер».

Бараки были неплохи, однако асфальта и площади здесь не было, но между строениями росли высокие и стройные сосны.

Третья часть лагеря — «Цайссау» — размещалась в двух километрах от главного лагеря за сосновым лесом. Здесь бараки стояли на песке, без какого-либо фундамента и ранее служили для концентрации советских военнопленных. Здесь же невдалеке было кладбище для убитых в плену. В братских могилах насчитывалось до 4 тысяч жертв (в каждой). Близ кладбища стояла и стена, возле которой происходили расстрелы. Новые бараки, построенные в этой части лагеря, стояли на высоких столбах, однако постоянно перекашивались. Происходило этот потому, что строили их на могилах тех самых военнопленных, зарытых в песок. Трупы разлагались, и столбы-основания бараков разъезжались. Воду в этом районе нельзя было пить из открытых источников, и ее привозили на автомашинах. Воду для кухни брали из колодца, выкопанного близ лагеря, но и из него вода шла жирная. Туалет был оборудован в 200 метрах от лагеря, и водили к нему солдат строем, но только по «большой нужде». Нужду малую будущие освободители Украины справляли в песок, когда их никто не видел.

Трагическое для украинских военнослужащих положение сложилось в учебно-запасном батальоне (затем развернутом в полк). Его командир штурмбаннфюрер СС Кляйнов являлся как бы «филиалом» Фрайтага со всеми его безумиями. В полку им не было сделано ничего. Люди не были разбиты по ротам. Командиром 1-й роты был немецкий офицер, которого солдаты так никогда и не увидели. Во время командирства Кляйнова солдаты были предоставлены сами себе, многие не имели военной униформы и били баклуши в той же одежде, что выехали из дома. Обучением молодых солдат на свой страх и риск без каких-либо планов занимались украинские унтер-офицеры, и зачастую унтершарфюрер командовал ротой новобранцев.

Постепенно, с ухудшением обстановки на фронте Кляйнов все более проявлял ненависть к украинцам. Особенно болезненно стал относиться Кляйнов к своим восточным подчиненным после Бродской трагедии. Тогда советские танки ворвались в расположение батальона. Кое-как солдаты, вооруженные карабинами с деревянными (учебными!) патронами, сумели разбежаться по окрестностям, сам же комбат удрал от них на автомобиле.

После того как остатки батальона были кое-как собраны в Львове, на сборном пункте к ним явился Кляйнов и начал едва ли не матерно поносить украинских солдат за «трусость», «дезертирство» и прочие смертные грехи. При этом сам он никому не сказал, как сам едва ли не в подштанниках сбежал от своего подразделения при звуках первых выстрелов. Вышедшим из боя и горячки отступления солдатам Кляйнов не позволил даже получить на полевой кухне хотя бы по кружке горячего эрзац-кофе. После переброски батальона на окраину Львова личный состав был построен, и Кляйнов вновь оскорбил солдат, обвинив их во всех смертных грехах, включая поражение у Сталинграда, под Курском и Бродами, а в конце истерики выхватил «парабеллум» и открыл стрельбу поверх голов целого батальона. Немецкий персонал опешил от такой дикой выходки. Солдаты не могли напомнить своему начальнику о деревянных патронах, которыми были заряжены их винтовки под Бродами.

К маю 1944 года боеспособность дивизии достигла высокого уровня, но по сравнению с хорошо обученной немецкой дивизией (особенно войск СС) была недостаточной. Для получения боеспособного соединения необходимо было направить ее на относительно спокойный участок фронта, где можно было бы расположиться двумя полками на передовой линии, а третий полк оставить в резерве. Такой вариант развития событий для той поры был бы слишком фантастическим. Несмотря на эту фантастику, главком армии «Западная Украина» генерал-фельдмаршал Модель с пониманием отнесся к просьбам украинцев о выделении им именно такого участка фронта. В конце мая 1944 года Модель, несмотря на высшие приказы, разрешил 10 офицерам дивизии прибыть на выделенный участок фронта для ознакомления с обстановкой.

16 мая 1944 года в дивизию прибыл рейхсфюрер СС. В смотре принял участие и губернатор О. Вехтер. Свой визит Гиммлер начал с речи, обращенной к немецким и украинским офицерам дивизии. На следующий день рейхсфюрер присутствовал на боевых учениях всех частей дивизии. По окончании учений Гиммлер провел закрытое совещание, на котором признал дивизию вполне боеспособной, высказал признательность за столь быструю ее подготовку и пообещал всячески поддерживать формирование. На третий день Гиммлер вместе с Вехтером вылетел в ставку Моделя.