Глава XXIII. Адмирал Шпее пересекает Тихий океан
Глава XXIII. Адмирал Шпее пересекает Тихий океан
Первая неделя октября, в течение которой должны были отправиться по назначению австралийские войска, ознаменовалась значительными переменами в общей обстановке как в Атлантике, так и в Тихом океане. В Тихом океане ситуация все еще зависела главным образом от движения эскадры адмирала Шпее и трех ее отдельных крейсеров: «Эмдена», «Дрездена» и «Карлсруэ».
10 октября, закончив операции в Германской Новой Гвинее и в архипелаге Бисмарка, адмирал Патей со своей эскадрой в составе Australia, Montcalm, Encounter и Sydney снялся с якоря и вышел в море с намерением перехватить Шпее, если он, повернув обратно, попытается войти в Индийский океан.
Сформированные Японией две крейсерские эскадры для поисков неприятеля в Тихом океане были уже в море, и адмирал Патей предполагал идти к Каролинским островам, чтобы встретиться с японским адмиралом Иамайа, который с 1-й эскадрой Южного моря вышел 14 сентября из Иокосуки и, заняв Jaluit 29 сентября, крейсировал в этом районе.
Уйдя из Рабаула, адмирал Патей, как оказалось впоследствии, оставил у себя в тылу два неприятельских вспомогательных крейсера — «Принц Эйтель Фридрих» и «Корморан» (бьшптай пароход Добровольного флота «Рязань»).
Принимавшиеся радиотелеграфом отрывочные и непонятные сигналы, похожие на вызовы, говорили о том, что на севере Новой Гвинеи кто-то есть, и Sydney дважды ходил осматривать подозрительный район, но безуспешно.
На самом же деле германские суда встретились в Ангауре за неделю до того, как Sydney разрушил там радиотелеграфную станцию, и, разделившись, отправились на поиски угля. Не зная, что Новая Гвинея перешла в наши руки, они назначили себе рандеву в Алексис-Бей на севере гавани Фридриха Вильгельма, и в то время, как адмирал Патей занимал столицу колонии, «Корморан» укрывался там, не будучи обнаруженным.
После ухода нашей эскадры неприятельские крейсеры также снялись с якоря. «Принц Эйтель» отправился к западным берегам Америки, а «Корморан» — на Каролинские острова, удачно ускользнув в Яп от линейного корабля Satsuma, входившего в состав 2-й японской эскадры Южного моря.
Что же касается «Гейера», о котором месяц не было ничего слышно, то он дал о себе знать 4 сентября. В Кусаие на Каролинских островах он захватил английский пароход Sautport, стоявший там в полном неведении о начале военных действий.
Испортив на пароходе машину, «Гейер» ушел в двухнедельное крейсерство. Капитан Sautport решил попытать счастья и попробовать исправить за этот срок машину. Команда согласилась, и на одиннадцатый день после нечеловеческих усилий всего личного состава парохода и всевозможных ухищрений старшего механика удалось соорудить некоторое подобие машины, которая могла давать ход вперед. Назад машина не давала хода, равно как и будучи остановлена и раз попав на мертвую точку, не могла быть снова приведена в действие.
Поход до ближайшего английского владения предстоял около 2000 миль, провизии на острове не было, но капитан все-таки решил идти. Получив от местного чернокожего короля, которому немцы, уходя, приказали кормить экипаж парохода, 350 кокосовых орехов и 400 фунтов корешков, употребляющихся туземцами только в голодное время, он после больших усилий вывел пароход из гавани и 17 сентября отправился в путь за день до истечения срока возвращения немцев. Счастье ему улыбнулось, и 30 сентября Sautport благополучно добрался до Брисбена.
В этот день пришло известие о бомбардировке Таити эскадрой Шпее. Узнав об этом 2 октября, адмирал Патей решил повернуть обратно в гавань Симпсона, чтобы войти в радиотелеграфную связь с Адмиралтейством, так как непосредственной угрозы Индийскому океану эскадра Шпее не представляла. Преобладало мнение, что германская эскадра направляется в Америку, но не исключалась возможность, что она попытается произвести такую же бомбардировку Самоа или даже новозеландских берегов, и адмирал Патей получил приказание идти на Фиджи в Сува, чтобы, базируясь в этом пункте, продолжать поиски неуловимого неприятеля.
Это приказание он мог спокойно выполнить, так как 1 сентября 2-я японская эскадра Южного моря вышла из Сасебо в Рабаул, в котором она и должна была базироваться впредь. Эскадра под флагом контр-адмирала Тсучиама состояла из Satsuma (старого линейного корабля с четырьмя 12-дюймовыми орудиями и двенадцатью 10-дюймовыми) и двух легких крейсеров Jahagi и Hirado. Адмирал Джеррам, заключивший из появления германской эскадры на Таити, что она, несомненно, идет в Америку, предлагал другое расположение сил. По его мнению, Шпее шел в американские воды или с целью посеять панику на побережье Британской Колумбии, или для операции против торговли у берегов Чили и Перу, или, возможно, чтобы пройти в Атлантический океан через Панамский канал или Магелланов пролив.
Принимая во внимание два первых своих предположения, он высказал пожелание, чтобы 1-я японская эскадра оставила Маршалловы острова и пересекла океан, как только в точности выяснится, что это же самое проделала германская эскадра, и чтобы адмирал Патей с Australia и Montcalm оставался на востоке от Австралии. На время же отсутствия Ibuki и Minotaur он предлагал, чтобы эскадра адмирала Тсучиама оперировала совместно с ним к западу от меридиана, проходящего через Токио, Яп и центр Новой Гвинеи. 1-й японской эскадре надлежало действовать совместно с эскадрой адмирала Патея к востоку от этого меридиана.
При таких условиях в обоих районах имелись эскадры не слабее германской, и, кроме того, такое расположение сил препятствовало выходу с Филиппинских островов неприятельских угольщиков.
Однако еще до принятия определенного решения по этому вопросу намерения немцев выяснились окончательно. Вечером 4 октября радиостанция в Сува перехватила отрывок шифрованной телеграммы, отправленной с «Шарнгорста» по секретному коммерческому коду, экземпляр которого попался нам в руки.
Отрывок гласил: «Шарнгорст» на пути с Маркизовых островов на Восточный остров». Последний пункт расположен на полпути между Таити и Американским побережьем. Вопрос прояснился, когда наша станция на острове Thursday в Торресовом проливе одновременно с этой телеграммой приняла другую, не менее интересную. Последняя была нешифрованная следующего содержания: «Внимание! Australia и все большие английские суда вышли из Рабаула, направляясь на восток. Суда японской эскадры по всему району. Сегодня англичане установили радиотелеграфную связь с Рабаулом. Внимание!»
Исходя из этих телеграммам, можно заключить, что неприятель оставил восточные воды; события в американских водах как бы подтверждали достоверность сообщений. Адмиралтейство тревожила обстановка по другую сторону Тихого океана.
В районе Северной Америки командир Newcastle все еще продолжал поиски «Лейпцига», совместно с Rainbow и Idzumo неся охрану канадских портов, английской и японской торговли, и этот район не вызывал особого беспокойства, так как японцы решили подкрепить его линейным кораблем Hizen (бывший русский «Ретвизан», 12 700 тонн). «Лейпциг» оставался не обнаруженным; сведения о его присутствии были получены лишь 1 сентября, когда в Callao пришел пароход, который он держал при себе, и доставил экипаж потопленного 25 августа английского парохода Bankfields. В этот же день в Гуаякиль прибыли капитан и часть команды парохода Elsinore, захваченного «Лейпцигом» 11 сентября у мыса Корриентес в Колумбии. Капитан сообщил, что он с командой выбрался с островов Галапагос, куда был высажен неделю спустя после потопления его судна. Оба случая только усиливали впечатление, что «Лейпциг» оперирует на юге в ожидании прибытия своего флагмана.
Все указывало на опасность, грозящую району операций адмирала Краддока, а положение его было далеко не прочно.
Из предыдущих глав известно, что Краддок, принимая в свое ведение южноамериканскую станцию, пошел в самом начале сентября в Монтевидео с намерением сосредоточить суда своей эскадры на юге.
Его поиск вдоль побережья не принес успеха регулярным крейсерам эскадры, но вспомогательному крейсеру Carmania (капитан 1-го ранга Грант) повезло. В инструкции, полученной Грантом, предписывалось осмотреть Тринидат, подозревавшийся в качестве неприятельской угольной базы, где действительно месяц назад «Дрезден» принимал уголь на пути в Тихий океан.
Прибыв туда 14 сентября, Carmania усмотрела у западной оконечности острова большой почтово-пассажирский пароход, стоящий между двух угольщиков. Это был «Капитан Трафальгар», новый пароход компании Гамбург-Зюйд-Американской линии, проскользнувший из Ла-Платы 22 августа, воспользовавшись отсутствием Glasgow, вынужденного снять блокаду в поисках «Дрездена».
Неделю спустя «Капитан Трафальгар» встретился в море с канонерской лодкой «Эбер» из Южной Африки и получил с нее офицеров и вооружение. До 1 сентября он охотился за нашими торговыми судами, перекрасившись в цвета английской пароходной кампании Castle, но, видимо, встревоженный беспрерывными радиотелеграфными переговорами, все свое внимание сосредоточил только на том, чтобы не попасться нашим крейсерам, и ничего не достиг.
Carmania приближалась 16-узловым ходом, и, как только корпус ее показался над горизонтом, неприятель начал уходить на юг, а угольщики бросились в стороны.
Рассмотрев в скором времени, с кем ему предстоит иметь дело, «Капитан Трафальгар» повернул на запад на сближение, имея 18 узлов хода. К 12.10 расстояние уменьшилось до 40 кабельтов, и Carmania начала пристрелку, противник отвечал. С 35 кабельтов наш крейсер открыл беглый огонь из всех орудий левого борта; расстояние уменьшалось, бой разгорался. С 22 кабельтов Carmania перешла на залпы, второй и третий попали в ватерлинию. Большинство неприятельских попаданий были в мачты, трубы и вентиляторы, но «Капитан Трафальгар» продолжал держать под нос Carmania, и расстояние настолько уменьшилось, что начались попадания и из мелких старых пушек, полученных с «Эбера».
Когда расстояние дошло до 15 кабельтов, Грант начал поворачивать на 16 R вправо, чтобы ввести в действие орудия правого борта. Неприятель, до этого времени не менявший курса, стал уклоняться влево, и Грант, закончив циркуляцию, пошел за ним.
Было заметно, что на немецком пароходе начался пожар в передней части, что паропроводные трубы на верхней палубе перебиты, и он имеет небольшой крен на левую сторону. Однако и нашему крейсеру приходилось туго.
Один из снарядов, хотя и неразорвавшийся, произвел сильный пожар под передним мостиком. На мостике невозможно было оставаться, пожар принимал опасные размеры. К счастью, ветер дул с кормы, и, держа на левую раковину немецкого крейсера, можно было продолжать бой.
«Капитан Трафальгар» имел значительное преимущество в ходе, и к 13.30 вышел из-под обстрела. Казалось, что ему удастся спастись, но вскоре крен стал сильно увеличиваться, пожар все разрастался, корма и нос были объяты пламенем. Идя в таком положении еще с четверть часа, он начал было поворачивать на 16 R, но вскоре накренился набок и пошел ко дну носом вниз.
По немецким сведениям, он получил пять пробоин по ватерлинии, командир был убит, оставаться на палубе из-за пожара было немыслимо, и команде приказали спасаться в шлюпках, пароход же был подорван.
Так закончился этот бой — первый между судами подобного типа. Закончился он в нашу пользу, но немцы проявили много доблести и умения. Насколько известно, «Капитан Трафальгар» имел лишь орудия с «Эбера», т. е. два 4,1-дюймовых, шесть устаревших маленьких пушек и два пулемета, a Carmania — восемь 4,7-дюймовых орудий, но и она пострадала немало: пять пробоин по ватерлинии, уничтоженный мостик со всем рулевым устройством и приборами управления огнем, девять человек убитых и двадцать шесть раненых.
Положение ее к концу боя оказалось таково, что не было никакой возможности заняться спасением неприятельской команды. Пожар не утихал, и приходилось держать по ветру. Кроме того, на горизонте показался дым, и следовало опасаться появления неприятельского крейсера, которого во время боя тщетно вызывал погибший противник.
По-видимому, замеченный дым принадлежал пароходу «Элеонора Воерман» — угольщику «Капитана Трафальгара», подошедшему к месту гибели своего товарища несколько часов спустя, так как он доставил в Буэнос-Айрес спасенных, где они и были интернированы.
Carmania, справившись с пожаром, направилась в Abrolhos Rocks, телеграфируя о помощи. Только на следующий день после полудня подошел Bristol, остававшийся с нею до появления Cornwall, который и отконвоировал Carmania на базу.
Два этих крейсера принимали участие в поиске на юге, предпринятом адмиралом Краддоком, предполагавшим, что эскадра Шпее намеревается пройти Магеллановым проливом для операций против нашей торговли в этом районе. В день боя Carmania адмирал получил из Адмиралтейства инструкции, соответствующие его собственному взгляду на положение вещей.
Ему сообщалось, что Canopus находится на пути в Abrolhos и что из Средиземного моря на подкрепление идет Defence. Инструкцией предписывалось до прибытия Defence держать при себе Canopus и не менее одного крейсера типа «Графств», а также, оставив на севере силы, достаточные для действий против «Дрездена» и «Карлсруэ», сосредоточить на юге эскадру не слабее «Шарнхорста» и «Гнейзенау». Эскадре надлежало базироваться на Фолклендских островах.
После сосредоточения ему следовало произвести осмотр Магелланова пролива, оставаясь в готовности пойти обратно в район реки Ла-Плата на случай, если разведка даст какие-либо указания в этом направлении[64].
Инструкции адмирал Краддок получил в Санта-Катарине (250 миль к югу от Рио-де-Жанейро), где он только что встретился с отрядом капитана 1-го ранга Люса — Glasgow, Monmouth и Otranto. Отряд Люса, исполняя полученное приказание, шел в Магелланов пролив, чтобы перехватить «Дрезден», но в пути получил сведения, что последний грузился углем близ Санта-Катарины. Капитан Люс, не имея радиотелеграфной связи с адмиралом, мог действовать лишь по собственному усмотрению и решил идти назад, но полученные сведения оказались ложными. В действительности «Дрезден», погрузив уголь 31 августа в Гилл-Бей, пошел дальше и, опасаясь идти в пролив, направился к мысу Горн и 5 сентября вошел в Оранж-Бей, естественную удобную гавань, совершенно незаметную с моря на фоне снегов и глетчеров острова Hoste.
В то время все это, конечно, было неизвестно, и адмирал решил идти в Магелланов пролив с Good Hope и отрядом Люса, оставив Bristol в дозоре в районе между Санта-Катариной и Ла-Платой, a Cornwall — между Рио-де-Жанейро и мысом Сан-Роке. Carmania должна была идти ремонтироваться после боя в Гибралтар под конвоем Macedonia, и, таким образом, все Атлантическое побережье оставалось под наблюдением только двух крейсеров. На их долю приходилось громаднейшее пространство, причем район Пернамбуко оставался почти все время открытым, за исключением тех промежутков времени, когда Cornwall, крейсируя, подходил к мысу Сан-Роке.
Хотя с получением новых известий о движении Шпее вопрос о Магеллановом проливе потерял свою остроту и инструкции Краддоку о сосредоточении на юге быстро изменили, распределение сил на севере осталось прежним. Причина, послужившая столь быстрой перемене инструкций, была следующей. В день отправления телеграммы с инструкцией адмирал Шпее появился на Самоа, откуда затем вышел по ложному курсу на NW, что и привело к мысли о его намерении вернуться в первоначальную базу. Опасения за эскадру Краддока отпали, и ему сообщили, что нет надобности сосредоточиваться на юге, а «необходимо немедленно начать операции против германской торговли на западном побережье Америки и в Магеллановом проливе». Для таких действий два регулярных и один вспомогательный крейсер считались достаточными.
Последние приказания застали Краддока у реки Ла-Плата, где он должен был грузиться углем, но жестокие штормы настолько задержали работу, что только 22 сентября он смог двинуться на юг.
В пути он получил сведения, убеждавшие в необходимости обратить внимание на западное побережье и не оставлявшие сомнений в пребывании там «Дрездена».
Сведения исходили от капитана почтово-пассажирского парохода Ortega, встреченного Краддоком 25 сентября. Пароход был обстрелян, но неудачно, у острова Кембридж трехтрубным крейсером, при котором находился угольщик. Он шел из Вальпараисо с французскими резервистами и, когда подошел к острову и неожиданно попал под обстрел, то капитан решил не сдаваться, а попробовать уйти. Послав в кочегарку добровольцев на помощь кочегарам, он, дав самый полный ход, бросился в проход Nelson Strait, решив, что крейсер не отважится идти за ним, так как проход более чем опасен в навигационном отношении и почти непроходим из-за сильнейшего неправильного течения с множеством подводных скалистых рифов и банок. По пароходу было сделано несколько безрезультатных выстрелов, и доблестный капитан благополучно провел свой 8000-тонный пароход в Smith Channel и вошел в территориальные воды Чили.
Не приходилось сомневаться, что крейсер был «Дрезден», а угольщик — «Баден».
По-видимому, под влиянием этого сообщения Краддок решил идти со своей эскадрой на западное побережье. К этому времени Адмиралтейство также получило новые сведения о «Дрездене», и адмиралу была отправлена телеграмма на следующий день после встречи с пароходом Ortega (26 сентября). Когда именно Краддок получил эту телеграмму, осталось не выясненным. По сведениям Адмиралтейства, 25 сентября трехтрубный крейсер, вероятно «Дрезден», прошел Пунта-Галера близ Вальдивии (в 800 милях вверх по Чилийскому побережью) в направлении на север. В подтверждение этого сведения из частного источника сообщалось, что пароход «Зейдлиц», стоявший в Вальпараисо, спешно грузится углем. Два дня спустя английский пароход Galicia донес, что он заметил 26 сентября у Коронеля судно без огней, обменявшееся сигналом с немецким пароходом.
Все эти донесения указывали, что на западном побережье неприятель начинает проявлять активность.
Знал ли все это адмирал Краддок или нет, неизвестно, но он собрал свою эскадру у мыса Виргинс и вошел в пролив с намерением собрать сведения о неприятеле в Пунта-Аренас. В пути он все время принимал радиопереговоры между немецкими военными и торговыми судами, но расшифровать их не мог. Придя в Пунта-Аренас, от нашего консула он узнал, что, по всей вероятности, немцы базируются на Оранж-Бей; кроме того, консул сообщил, что недавно один из пароходов, стоявших в гавани, вышел в море с грузом скота и свежей провизии и через несколько дней вернулся обратно порожняком.
Все указывало на то, что наконец-то погоня подходит к концу, и адмирал решил немедленно нанести удар.
Сообщив чилийскому адмиралу, что он идет в Вальпараисо, Краддок после полуночи тихо снялся с якоря и с потушенными огнями вышел в море, взяв курс на пролив Cockburn. Пролив всегда считался опасным в навигационном отношении, последняя опись его была сделала в 1820 году, но нельзя было терять времени, и адмирал решил рискнуть. Задача была не из легких, как справедливо писал Краддок, отмечая в донесении редкое знание дела и искусство своего флагманского штурмана, который ночью провел эскадру малообследованным проливом в туманную, с непрерывными снежными шквалами погоду — и провел с точным расчетом прибыть в Оранж-Бей к рассвету — вокруг мыса Горн.
Адмирал рассчитывал встретить в Оранж-Бей не только «Дрезден», «Лейпциг» и «Нюрнберг», но также обслуживающие их пароходы с углем и провизией, а так как залив имел несколько выходов, то было решено, что наши крейсеры подойдут с разных направлений, а затем по условному сигналу бросятся в залив — каждый с различного входа.
В заливе ничего не оказалось, он был совершенно пуст; шлюпка, отправленная на берег, не обнаружила никаких следов неприятеля.
Разочарование было полным и жестоким, но быстро обнаружился новый след врага. Радиотелеграф перехватил переговоры между чилийскими и перуанскими властями о появлении накануне двух германских крейсеров у южного побережья Перу.
Однако до начала каких-либо действий необходимо было идти на Фолклендские острова грузиться углем. Только 3 октября Glasgow и Monmouih смогли снова выйти на присоединение к Otranto, оставленному позади в проливе у Пунта-Аренас. Принимавшиеся ими радиосообщения указывали на присутствие каких-то неприятельских судов на островах Hermite к западу от мыса Горн, и адмирал полным ходом пошел туда, назначив капитану 1-го ранга Люсу рандеву на запад от островов. Движение всех крейсеров сильно задерживалось свирепствующими в этих водах штормами, достигающими в данный период времени необычайной силы.
Снова враг не был найден. Приказав капитану Люсу возобновить поиск на север до Вальпараисо, чтобы также запастись свежей провизией и попытаться купить теплые вещи для команд, сам Краддок остался на Good Hope, чтобы еще раз заглянуть в залив Оранж. Там он не нашел ничего, кроме дощечки с надписью, что «Дрезден» был 8, 9 и 10 октября.
Общая обстановка тем не менее вырисовывалась достаточно ясно, так как за день до ухода Краддока к островам Hermite радиостанция на острове Фиджи перехватила телеграмму с «Шарнгорста», которая, как мы уже знаем, почти не оставляла сомнений, что Шпее идет на Восточный остров. Одновременно из Новой Зеландии сообщали, что приняты радиопереговоры германского адмирала, вызывающего «Дрезден». Адмиралтейство немедленно передало информацию адмиралу Краддоку, советуя быть наготове встретить «Шарнгорст», «Гнейзенау» и крейсер типа «Дрезден». Предписывалось также Canopus, прибывший в Abrolhos, присоединить к Glasgow, Monmouih и Otranto «для соединенных операций по защите торговли и поисков неприятеля». В случае, если адмирал уходит со своим флагманским крейсером, на восточном побережье надлежало оставить Monmouth. Охрана восточного побережья была необходима: торговое судоходство там только что наладилось, и интересы государства не допускали возможности нанесения ему нового удара, а между тем сообщение с итальянского парохода гласило, что он видел в районе Пернамбуко близ St. Paul Rocks давным-давно исчезнувший «Карлсруэ». Телеграмма, отправленная 5 октября, не застала Краддока на Фолклендских островах, и получил он ее лишь 7 октября, выходя из Оранж-Бей обратно на свою базу для погрузки угля.
Задержки в получении телеграмм происходили неоднократно, и с этим необходимо считаться при обсуждении всего произошедшего впоследствии.
Дело в том, что наша телеграфная связь с юго-восточной частью Атлантического океана была очень ненадежна и медленна.
Мы имели радиостанцию на Фолклендских островах в порте Стэнли, куда Уругвайское правительство допускало передачу шифрованных телеграмм с их станции в Cerrito близ Монтевидео, но из Пунта-Аренас чилийское правительство разрешало отправку только открытых официальных телеграмм. Помимо того, затруднения усугублялись еще тем обстоятельством, что особенности местной погоды вынуждали ждать два, три дня, а иногда и неделю, пока можно будет отправить радиосообщения.
Предварительное предупреждение Краддоку с извещением о бомбардировке Папеэте и о выходе оттуда Шпее на северо-восток было отправлено Адмиралтейством 30 сентября, но он его так и не получил.
Выяснив, что «Дрезден» побывал в Оранж-Бей, Краддок почувствовал себя в затруднительном положении. Он представлял себе обстановку иначе, чем Адмиралтейство, и не сомневался, что в Лондоне недооценивают силы адмирала Шпее. Не теряя времени, он телеграфировал в Адмиралтейство свои соображения и выводы, сделанные после последнего похода в Оранж-Бей. Он указывал, что у немцев будет не один, а три крейсера, и ввиду этого он намерен сосредоточить на Фолклендских островах достаточное количество судов своей эскадры и что он приказал капитану 1-го ранга Люсу не заходить за Вальпараисо, пока местонахождение неприятельских крейсеров снова не будет обнаружено. Кроме того, он предлагал, чтобы Cornwall, охранявший район Рио-де-Жанейро — мыс Сан-Роке, шел на юг, а на его место был послан Essex из состава североамериканской эскадры, и спрашивал, присоединится ли к нему Defence. Последний был задержан на Мальте 16 сентября одновременно с появлением адмирала Шпее на Самоа, т. е. через два дня после того, как Краддоку было послано извещение ожидать прибытия в свое распоряжение Canopus.
18 сентября Defence отправили в Дарданеллы, но адмиралу об этом не сообщили.
Стратегическое положение вызывало еще б?льшие опасения начальника южноамериканской станции. Имея только одну эскадру на западном побережье, он не видел возможности разрешить проблему, стоящую перед ним. В следующей своей телеграмме он указывал, что, считаясь с наличием у неприятеля броненосных и не менее трех легких крейсеров, необходимо иметь силы на обеих сторонах материка, чтобы принудить его к бою.
В случае посылки сосредоточенной эскадры на западное побережье неприятель, избежав встречи с нею, сможет уничтожить все угольные станции на Атлантическом побережье и, лишив этим нас возможности его преследовать, получит возможность свободно пройти в Вест-Индию.
Обе телеграммы были отправлены 8 октября, но почти неделю адмирал Краддок ждал на них ответа.
Состояние атмосферы не давало возможности вступить в телеграфную связь с адмиралом. Вторую его телеграмму получили в Лондоне 11 октября, первую — только к вечеру 12-го.
В это время для Адмиралтейства наступили очень трудные минуты: морская дивизия заканчивала отступление из Антверпена, возникла опасность эвакуации Остенде и срочной посадки обратно на суда VII пехотной и III кавалерийской дивизий, активность неприятельских подводных лодок сказывалась все больше и больше, а в довершение забот транспорты с канадскими войсками были на подходе к Каналу.
Естественно, что при таких обстоятельствах понадобилось несколько дней для выработки плана, соответствующего представлениям адмирала Краддока. Помимо угрозы Вест-Индии и нашей южноамериканской торговле, эскадра Шпее была опасна еще в других отношениях. Беспокойство вызывала Камерунская экспедиция: организация базы в Дуале еще не закончилась, а операции по овладению пунктами, на которые отступили немцы, начались. Наступление повела колонна под общим командованием полковника Джоржеса вдоль реки Имбасси. Действующая соединенно с сухопутными частями флотилия имела в своем составе, помимо шести вооруженных речных пароходов, землечерпалку с реки Нигер и лихтер, оба вооруженные 6-дюймовыми морскими пушками, отряд матросов в сто человек и одно полевое орудие. Флотилией командовал старший офицер крейсера Challenger капитан 2-го ранга Митфорд, сухопутными частями — подполковник Воугхан. Сухопутный отряд состоял из восьми рот туземной пехоты, полуроты саперов и шестисот туземцев-носильщиков.
Выйдя из Дуалы рано утром 7 октября и легко преодолев оказанное им сопротивление, войска на следующее утро высадились для атаки в трех милях ниже города. В 11.30 началось наступление, однако совершенно безуспешное из-за сильного ружейного и пулеметного огня неприятеля, укрывшегося в зарослях. Огонь этот был подавлен нашими 6-дюймовыми орудиями, и затем предприняли еще одну попытку наступления, но также неудачно. Войска к этому времени настолько оказались измучены жарой, что полковник Джоржес решил на ночь вернуть их обратно на суда. Это удалось сделать без потерь в личном составе, но пострадала флотилия, лишившаяся одного парохода: он так сильно засел на мели, что его пришлось бросить.
При обсуждении положения выяснилось, что будет разумнее отступить обратно в Дуалу для реорганизации всего отряда на основании полученного опыта, что и сделали.
Разведотряды на реках Санада и Ньонг, отправленные для выяснения возможности соединения с французскими частями, наступавшими на Идеа, также успеха не имели.
Обе неудачи привели к окончательному выводу, что, если базу в Дуале не обезопасить от нападения с моря, совершенно нельзя сказать, когда удастся покорить колонию.
Более серьезно обстояло дело в Германской Южной Африке. Намерение высадить колонну на севере в Уолфиш-Бей оставили ввиду недостаточности морских средств для двух таких пунктов, как Уолфиш и Людериц-Бей. После некоторой задержки, вызванной отправлением гарнизонов мыса Доброй Надежды в Англию, колонна из Людериц-Бей была на месте, а последние эшелоны для Англии ушли под конвоем Astraea.
Колонна, базировавшаяся в Порт-Ноллот под командой генерала Люккина и оперировавшая на южной неприятельской границе, вынуждена была остановиться. Вызывало большое сомнение, сможет ли генерал выполнить предусмотренную планом задачу, учитывая оказываемое неприятелем яростное сопротивление. Попытка дальнейшего наступления делалась явно неразумной, так как с очевидностью выяснилась ненадежность частей правого фланга, которыми командовал полковник Маритц.
Союзное правительство предложило новый план, по которому надлежало все наличные силы собрать в один ударный отряд в Людериц-Бей и действовать только из этого пункта, для чего к имеющимся уже там войскам следовало придать ядро из войск генерала Люккина и влить свежие части с мыса Доброй Надежды.
В дальнейшем план предусматривал формирование при первой возможности новой колонны, которая должна начать наступление из Уолфиш-Бей вдоль железной дороги. Дороги не имелось, и ее предполагалось построить до Свакопмунда.
Принятие плана означало, что все суда эскадры мыса Доброй Надежды будут совершенно поглощены конвойной службой и охраной баз, но Адмиралтейство согласилось.
Таким образом, появлялся еще пункт в качестве вероятного объекта нападения адмирала Шпее, причем обстановка здесь очень скоро стала весьма угрожающей. За два дня до получения последних телеграмм Краддока, т. е. 10 октября, когда решили приступить к выполнению намеченного плана, положение дел в Южной Африке резко изменилось. Полковник Маритц перешел со своими войсками на сторону неприятеля и угрожал захватом территории Союза с целью произвести государственный переворот. Последние эшелоны регулярных войск находились в море, на пути в Англию, войска Союза были втянуты на территорию неприятеля, и появление при таких условиях эскадры Шпее на побережье могло легко привести к самым печальным последствиям.
Первой мерой Адмиралтейства явилась отправка линейного крейсера Albion, находившегося с адмиралом Стоддартом на острове Вознесения, с приказаниями ждать инструкций с мыса Доброй Надежды.
Адмирал Кинг-Холл не замедлил вызвать Albion на охрану Уолфиш-Бей вместо вспомогательного крейсера KinfaunsCastle. Дальнейшее передвижение войск было приостановлено, по всему Союзу объявлено военное положение. Правительство обратилось с просьбой дать в его распоряжение крейсер Hyacinth и два вспомогательных крейсера KinfaunsCastle и ArmadaleCastle.
Адмирал Джаксон, продолжавший сохранять за собой высшее руководство заокеанскими операциями, согласился выполнить просьбу, но обратил внимание, что необходимо принять меры против «Шарнгорста» и «Гнейзенау». Важно, чтобы они не прошли в южноамериканские воды незамеченными, и, по мнению адмирала, надлежало собрать на Фолклендских островах эскадру достаточной силы — для боя с германской и в достаточном количестве — для наблюдения за всеми портами, не снабженными радиотелеграфом.
В отношении последнего соображения кое-что уже было сделано: крейсер Kent, только что закончивший испытание механизмов перед началом кампании, получил приказание не следовать на североамериканскую станцию через острова Зеленого мыса, а идти на присоединение к южноамериканской эскадре.
Адмиралтейство при разработке плана для южноамериканских вод пошло на известного рода компромисс. Не стали формировать две эскадры, как предлагал Краддок, но в то же время план не был рассчитан только на силы одной эскадры.
12 октября после всестороннего обсуждения обстановки одна сторона вопроса оказалась выяснена — операции против неприятельского торгового судоходства на западном побережье надо приостановить. Все внимание надлежало сосредоточить на эскадре Шпее, и только на ней, а потому диспозиция судов в Южной Америке должна быть такова, чтобы насколько возможно предупредить прорыв неприятеля без боя в Атлантический океан.
Как указывал и сам Краддок, посылка нашей эскадры к берегам Чили легко могла бы предоставить неприятелю возможность пройти и отдать в его распоряжение все угольные станции в Атлантике на неопределенное время.
В результате адмиралу отправили 14 октября телеграмму, в которой сообщалось, что намеченное им сосредоточение Good Hope, Canopus, Monmouth, Glasgow и Otranto «для соединенных операций» одобряется. В дальнейшем сообщалось о формировании для района реки Ла-Плата второй эскадры под флагом адмирала Стоддарта, который на Carnarvon прибудет в Монтевидео. В состав этой эскадры войдут, кроме флагманского, крейсеры Cornwall, Bristol, два вспомогательных крейсера Macedonia и Orama, а также Defence, снова отзываемый из Средиземного моря. Что же касается Essex, то он остается в Вест-Индии.
Краддок в своем представлении Адмиралтейству предлагал сосредоточить эскадру на Фолклендских островах, но, получив сообщение о формировании второй эскадры и принимая во внимание упомянутые в телеграмме «соединенные операции», по-видимому, сделал заключение, что полученные им приказания от 5 октября остаются в силе, другими словами, что ему надлежит сосредоточить эскадру на западном побережье для «защиты торговли и для поисков неприятеля», действуя совместно с вновь сформированной эскадрой.
Сосредоточение эскадры, однако, задержалось и не могло состояться по двум причинам.
Отряд капитана 1-го ранга Люса был занят поиском у чилийских берегов, который производился во исполнение ранее полученного им приказания.
После безрезультатного осмотра островов Hermite он пошел далее на север, оставив Otranto для защиты секретной угольной базы близ западной оконечности пролива; 14 октября Адмиралтейством была получена от него телеграмма, сообщавшая, что Glasgow и Monmouth находятся у Коронеля, следуя в Вальпараисо за провизией. Прибыв туда на следующий день, он донес о множестве германских пароходов, заполнивших гавань, из которых некоторые выходили в море для снабжения своих крейсеров.
Получив от местных правительственных властей заверение, что в будущем подобные случаи не повторятся, Люс, не сообщая своего намерения, вышел в секретную базу ожидать прибытия флагмана и Canopus.
Второй причиной задержки в сосредоточении явился сам Canopus. Адмиралтейство рассчитывало на его приход на Фолклендские острова к 15 октября, но ошиблось в расчетах.
Штормовые погоды задержали его на целую неделю, а затем потребовалась трехдневная переборка механизмов, прежде чем он смог снова выйти в море.
Недостаточный ход этого корабля составлял одну из главных забот адмирала Краддока; он считал, что Canopus не будет ему полезен в достижении цели, поставленной Адмиралтейством, как он лично ее понимал.
Относительно местопребывания своей эскадры Краддок сделал правильный вывод из последней телеграммы, так как Адмиралтейство, узнав, что Glasgow в Вальпараисо, не приказало капитану 1-го ранга Люсу идти на Фолклендские острова, а подтвердило распоряжение не подниматься далее на север.
Идея адмирала Джаксона о сосредоточении всех наличных сил на Фолклендских островах не была приведена в исполнение, и Краддок приготовился перейти на западное побережье как только присоединится Canopus, но делал это не без тяжелого предчувствия. 18 октября, получив известия, что старый корабль задержался, он телеграфировал в Адмиралтейство, предупреждая, что с Canopus ход его эскадры не превысит 12 узлов, но выражал надежду, что обстоятельства помогут ему принудить неприятеля к бою. Последние его слова показывают, что выражение «искать неприятеля и охранять торговлю» понималось им не в смысле обнаружения неприятеля, но обязательно как приказание вступить в бой.
22 октября, как только показался Canopus, адмирал снялся с якоря, чтобы присоединиться к остальным судам эскадры в своей западной базе. Он не мог ждать, опасаясь, что неприятель его перегонит (срок прибытия последнего, по расчетам адмирала, уже истек).
Решив идти вокруг мыса Горн, дабы не дать возможности Шпее ускользнуть незамеченным, он приказал Canopus встретить его на другой стороне, пройдя проливом. Расчеты движения германской эскадры были довольно точны.
Шпее прибыл на Восточный остров, где к нему присоединились «Лейпциг» и «Дрезден». После шестидневного отдыха 18 октября он снялся с якоря и пошел на пустынный остров Mas-a-fuera, расположенный в 500 милях на запад от станции Вальпараисо. Там он должен был встретить угольщиков и пароходы со снабжением, поджидавшие его до того в чилийских портах.