Глава четырнадцатая ДЬЯВОЛЬСКАЯ ЧЕРНАЯ МАГИЯ ДЕННИНГА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава четырнадцатая

ДЬЯВОЛЬСКАЯ ЧЕРНАЯ МАГИЯ ДЕННИНГА

Хотя после потопления «Бисмарка» и прорыва линейных крейсеров через Ла-Манш немцы, по существу, прекратили попытки использовать только военные корабли для разбойничьих набегов, они некоторое время продолжали посылать в море замаскированные торговые суда — рейдеры. Эти суда применяли прежние тактические приемы и оставались в высшей степени неуловимыми. Нам так и не удалось раскрыть специальный шифр 100 или ТИБЕТ, которым пользовались рейдеры, их суда снабжения и корабли, пытавшиеся прорвать блокаду, а продолжавшаяся почти весь 1942 г. «слепота», не позволявшая нам раскрыть шифр ТРИТОН, исключала возможность получать сведения о местонахождении рейдеров путем раскрытия сигналов, которые они подавали подводным лодкам. Благодаря этим сигналам были потоплены в 1941 г. «Атлантис» и «Питон» [95]. После того, как в войну вступили Соединенные Штаты и Бразилия, Южная Атлантика стала более опасной для надводных судов противника, но союзники все еще не располагали достаточно точной информацией об их передвижениях; поэтому корабли и самолеты, имевшиеся тогда в ограниченном количестве, могли перехватывать их только случайно.

В конце 1941 г. рейдер «Е» — «Тор», переоборудованный и прошедший испытания на Балтике после первого весьма успешного рейда, снова вышел в море. В 1942 г. за ним последовали два новых рейдера: в марте — «Н»— «Мишель» и в мае — «J» — «Стир». Все три корабля короткими переходами от порта к порту в ночное время под сильным эскортом прошли Ла-Манш. Их движение не осталось незамеченным; все они подверглись атакам, но, к сожалению, безуспешным.

После короткой остановки в южных портах Бискайского залива им удалось выйти в Атлантику, где они могли выбирать себе добычу среди автономно следовавших судов. Однако «Стир» буквально и фигурально «напоролся на американца», встретив в Южной Атлантике 24 сентября 1942 г, судно типа «Либерти» — «Стефен Гопкинс». Американское судно сразу же открыло огонь из своей четырехдюймовки — единственной имевшейся у него пушки — и нанес такие повреждения рейдеру, что тот затонул. К сожалению, «Стефен Гопкинс» тоже затонул. Удалось спастись только пятнадцати членам команды.

«Мишель» и «Тор» записали на свой счет в том году ряд успешных действий, но в ноябре «Тор» погиб в порту Иокагама, когда взорвалось стоявшее рядом с ним судно снабжения «Укермарк» во время очистки нефтяных цистерн. «Мишель» продержался еще одиннадцать месяцев, но тоже закончил свое существование вблизи Иокагамы, где его 17 октября 1943 г. потопила американская подводная лодка «Тарпон». Нам удалось быстро установить, кто оказался жертвой «Тарпона», так как мы читали теперь шифр БЕРТОК, которым пользовался военно-морской атташе в Токио для связи с главным командованием в Берлине.

Эксперт Деннинга по рейдерам лейтенант добровольческого запаса ВМС Хатчинсон стал получать больше детальной информации о характеристиках и тактических качествах этих судов противника. Он мог даже выпускать время от времени приложения о рейдерах к еженедельной разведсводке, но серьезно улучшить по сравнению с его предшественником прогнозирование движения рейдеров, когда они находились в море, Хатчинсон не смог. Наилучшая возможность обнаружить и атаковать рейдеры и суда, пытавшиеся прорвать блокаду, появлялась, разумеется, когда они уходили из портов Бискайского залива и. Ла-Манша или возвращались в свои базы. Здесь и удалось англичанам отпраздновать удачу в октябре 1942 г. после ряда прежних неудач. Рассказ об этой операции представляет интерес в смысле раскрытия взаимодействия различных источников разведки. Ведь ни один из них в отдельности не давал полной картины. Зато вместе и в совокупности с выводами, которые делались сотрудниками, хорошо знавшими методы действий немцев, они достаточно четко показывали планы противника.

Рейдер «В» — «Комет», который после оказания ему в Советском Союзе помощи вышел на просторы Тихого океана в 1940 г. через север России, в ноябре 1941 г. вернулся в Германию. Он был значительно переоборудован, а в июне и в июле 1942 г. эксперт Деннинга по Балтике Клементс узнал из материалов разведки особого назначения, что это судно проходило испытания на Балтике. В тот момент оно пользовалось, конечно, шифром ГИДРА для судов, находившихся в германских территориальных водах, а не шифром 100, который вступал в силу только когда рейдер начинал свой рейс в Атлантике. По возвращении «Комета» в Киль мы опознали его по фотографии, полученной от авиаразведки. Нам удалось точно восстановить внешний вид судна. Фотография была единственной, и, несмотря на все старания Хатчинсона и Клементса, «Комет» мог бы незаметно проскользнуть через Ла-Манш, если бы не сработала разведка особого назначения. С ее помощью нам удалось проследить за передвижением рейдера во вторую половину сентября из Киля в Свинемюнде установить, что оно готовилось к выходу в боевой рейс. 29 сентября Хатчинсон известил об этом сигналом «Ультра» командующих всеми флотами Англии. По прежнему опыту он предполагал, что в Ла-Манше «Комету» будет придан сильный эскорт. Поэтому планами его перехвата предусматривался выход торпедных катеров и миноносцев из Портсмута и Плимута.

Эксперт по Ла-Маншу Фенлей 2 октября получил сведения, что 4-го «Комет» должен быть в Бремене, а 7-го патрульные корабли будут поджидать неназванное судно в Флашинге, чтобы ночью сопровождать его на переходе. К такой процедуре немцы часто прибегали, когда какое-нибудь важное судно форсировало эти труднопроходимые воды в ночное время.

Были высказаны предположения, что неназванным судном должен быть «Комет», о чем сразу же были поставлены в известность надлежащие власти. Их предупредили, что «Комет» следовал в Флашинг. Но тут вмешались два обстоятельства туман и задержка с дешифровкой, благодаря чему рейдеру удалось добраться сначала до Дюнкерка, а потом, утром 13 октября, — до Гавра.

Перед этим мы узнали по данным фоторазведки и разведки особого назначения, что три небольших миноносца перебрасываются из Бреста в Шербур, а оттуда — в Гавр.

Поэтому почти с уверенностью можно было сказать, что очередной переход «Комета» вокруг мыса Барфлер в Шербур намечалось осуществить 13 октября ночью, и командующий в Портсмуте отдал распоряжения о проведении операции «Бауэри», в которой должны были участвовать девять миноносцев и двенадцать торпедных катеров. Береговое командование выслало несколько патрульных самолетов; один из них примерно в 10.00 доложил, что рейдер обнаружен в заливе Сена. Он шел курсом 270°. Миноносцы и катера перехватили его вскоре после полуночи возле Кап-де-ла-Хага. Рейдер был потоплен, а сопровождавшие его корабли получили повреждения. Легкие повреждения были нанесены и двум английским кораблям. Успех всей операции обеспечили четкая работа разведки и правильные выводы из ее информации, в основе которых лежало точное знание тактики немцев.

Когда они предприняли последнюю попытку, решив отправить в море другой рейдер, английская разведка действовала по заведенному образцу. Проследив за движением нового рейдера «К» — «Того» в Балтийском море, Хатчинсон разослал 23 января 1943 г. предупреждение о предстоящем отбытии этого корабля в рейд. Через четыре дня мы обнаружили, что немцы готовятся протралить проход в недавно установленных нами минных полях возле Бреста, чтобы провести по нему «важную боевую единицу», но о приближении «Того» к Остенде мы узнали по данным спецразведки только в начале февраля. В этой информации сообщалось также, что рейдер сел на мель возле Дюнкерка. Когда он снялся с мели, его стали бомбить недалеко от Булони английские самолеты «Уирлуинды». Полученные повреждения вынудили рейдер вернуться в Германию. Последующие атаки были, к сожалению, отбиты. Жаль, конечно, что рейдер не затонул, но путь в Атлантику для него был закрыт.

С тех пор когда еще в 1940 и 1941 гг. военные корабли и рейдеры немцев выходили на линии коммуникаций не будучи обнаруженными, как и с того времени, когда «Тор», «Мишель» и «Стир» в начале 1942 г. форсировали Ла-Манш вопреки попыткам англичан остановить их, произошли большие изменения. Теперь только один «Мишель» был в море и несколько месяцев разбойничал в Тихом океане. Война с рейдерами фактически закончилась.

Но помимо рейдеров, у немцев имелось немало других надводных судов, которые прилагали значительные усилия, чтобы прорвать блокаду и осуществлять перевозки грузов между Францией и Дальним Востоком. Такой прорыв производился трижды: с апреля 1941 по май 1942 г., с августа 1942 по апрель 1943 г. и с ноября 1943 по январь 1944 г. В первый период из шестнадцати судов, отбывших с Дальнего Востока, прибыли в Европу двенадцать, а из Европы все шесть дошли благополучно до места назначения. Действия ОРЦ, а также английской морской и воздушной патрульной службы особыми успехами не увенчались. Мы периодически получали предупреждения об отбытии судов, но информация часто запаздывала, и это не позволяло принять эффективные контрмеры. Да и вообще, даже когда разведка срабатывала вовремя, для таких дел не хватало ни кораблей, ни самолетов. Однако во время второго периода результаты были значительно лучше. Из пятнадцати судов, направлявшихся с Дальнего Востока, только четыре дошли до Европы: семь было потоплено, а четыре повернули обратно. В противоположном направлении отправилось семнадцать судов: три вернулись с пути, четыре были потоплены и десять благополучно достигли цели. Как и в случае с рейдерами, наилучшие шансы у англичан возникали, когда суда, пытавшиеся прорвать блокаду, либо выходили из портов Бискайского залива, либо приближались к ним. Сами суда сигналов о себе не подавали. Мы часто узнавали об их отправлении или прибытии из распоряжений эскортным силам: патрульным судам, миноносцам или с декабря 1942 г. подводным лодкам. Одно такое судно, «Регенсбург», было перехвачено 30 марта 1943 г. в Датском проливе после уведомления о его приближении, посланного подводной лодке, находящейся в этом районе. По иронии судьбы, стремление немцев защитить свои суда, когда они проходили наиболее опасный участок пути, приводило к их уничтожению.

В сентябре 1943 г. противник проявил готовность возобновить свои попытки прорвать блокаду. Как стало известно, семь судов прибывали в Бискайский залив, а пять находились на Дальнем Востоке в ожидании отбытия. Одно из них, направлявшееся в декабре из Европы, подверглось воздушной атаке и затонуло возле Лориента, второе, возвращавшееся в Европу, разбомбить не удалось.

Оно прибыло во Францию. Мы узнали, однако, поданным специнформации, что немцы готовились выслать особенно сильный отряд миноносцев для встречи судна «Альстеруфер». Когда его атаковал и поджег самолет Берегового командования, из Портсмута вышли два крейсера, «Глазго» и «Энтерпрайз», чтобы дать бой десяти немецким миноносцам, которые вышли в море для проводки «Альстеруфера» в порт. На борту «Энтерпрайза» находился канадский экипаж. В завязавшемся бою три вражеских корабля были потоплены, а остальным удалось выйти из боя. Командование крейсерами вначале посчитало, что немцам был нанесен больший урон, и, когда Деннинг доложил первому морскому лорду — сэру Эндрью Каннингхэму, что, по данным разведки особого назначения, семь миноносцев противника уцелело, тот пришел в ярость и заявил, что он отдает предпочтение донесениям капитанов судов, а не «проклятой черной магии» Деннинга. Однако на следующий день свои доказательства представила фоторазведка, и ему пришлось поверить в них.

В начале 1944 г. в Южной Атлантике американскими военными кораблями были перехвачены еще четыре судна противника, направлявшиеся в свои порты. После этого Дениц решил прекратить попытки прорыва блокады с помощью надводных судов. В тот момент англичане контролировали Бискайский залив, а американцы — Южную Атлантику очень внимательно, но сомнительно, чтобы таких катастрофических для противника результатов можно было достигнуть без разведки особого назначения. Для прорыва блокады немцам пришлось выделять подводные лодки, произведя на некоторых из них специальное дооборудование

Прорвать блокаду пытались не одни немцы. В январе 1941 г. пяти норвежским торговым судам удалось проскользнуть из Гётеборга (Швеция) и добраться до Англии. Их подвиг захотели повторить в апреле 1942 г. еще десять судов, но немцы были начеку, и, несмотря на знание нами диспозиции их морских и воздушных патрулей, только два торговых судна пробились к цели. Больше никто не отваживался на это целый год, но осенью 1943 г. шведы стали благожелательнее относиться к союзникам, и тогда организатор прежних подобных экспедиций коммандер добровольческого запаса ВМС сэр Джордж Бинней решил использовать для регулярных рейдов между Халлом и Гётеборгом небольшие быстроходные суда. Ими стали пять небольших моторных канонерок, после того как с них сняли вооружение. На борту у них развевался красный флаг [96]. За девять рейсов они перевезли 348 тонн шарикоподшипников и другой ценной шведской продукции, потеряв всего одно судно.

Эти операции под кодовым названием «Лунный свет» отдаленно напоминали проделки Джеймса Бонда, чему почти не приходится удивляться, если учесть, что первоначальные планы Бинней, Ян Флеминг и Деннинг обсуждали за обедом в Лондоне на квартире у Биннея. Успех всего дела зависел от точных метеорологических прогнозов и от своевременного поступления данных разведки о позиции немецких морских патрулей и конвоев в Скагерраке. Благодаря шифру ГИДРА у Деннинга обычно была возможность сообщать данные разведки, и несколько операций в самый последний момент или даже после выхода канонерок в море были отменены после получения предупреждений ОРЦ о движении противника. В благодарность за успешный рейс капитаны канонерок, прорвавшихся сквозь блокаду, как бы случайно, оставляли иногда в ОРЦ бутылку шведской водки.

Таким же образом забрасывались и агенты с моря в Норвегию и Францию. Да, в сущности, все операции быстроходных прибрежных средств союзников зависели от информации Деннинга и его экспертов. Но отнюдь не только разведка особого назначения давала точную информацию о движении патрульных кораблей противника и его конвоев, а также о протраленных фарватерах, которыми они пользовались. В основе оценок Деннинга лежал постоянный и терпеливый анализ многих различных обрывочных сведений, неделями и месяцами стекавшихся в ОРЦ. Фоторазведка, визуальные наблюдения пилотов с самолетов Берегового командования, донесения с торпедных катеров и миноносцев, случайное донесение агента, содержащее ключевую информацию, захваченная карта, протокол допроса военнопленного — вот те частицы мозаики, из которой создавалась цельная картина. Она простиралась от Нордкапа вдоль норвежского побережья к Скагерраку и через Бельты (Большого и Малого) в Балтийское море, затем вдоль побережья Нидерландов через Ла-Манш к о-ву Уэссан, а оттуда — к франко-испанской границе. Постепенно выработалась и примерная последовательность действий: движение немецкого миноносца, проход конвоя или патрульного судна противника, траление фарватера и воздушная активность в том или ином месте являлись для экспертов Деннинга сигналом тревоги. За этим следовали молниеносные действия Бомбардировочного, Истребительного и Берегового командований ВВС или действия, предпринимавшиеся из Розайта, Нора, Дувра и Портсмута.

Об этой стороне деятельности ОРЦ почти не осталось записей. Наибольшая часть информации передавалась командующим и начальникам штабов, либо начальникам разведки военно-морских командований от Скапа-Флоу до Плимута, либо офицерам связи ВМС при Бомбардировочном и Береговом командованиях. По мере возрастания наших возможностей удары по прибрежному судоходству противника производились по кратковременному уведомлению, а их отмена или прекращение происходили из-за неблагоприятных погодных условий или из-за изменений, обнаруженных в планах немцев. Для рейда в Сен-Назер, как и при всех других операциях, требовавших предварительного планирования, данные разведки необходимо было получить на ранней стадии. Они состояли из точной оценки ВМС немцев, с которыми, вероятно, пришлось бы иметь дело, детальной информации о протраленных фарватерах и минных полях и точного знания сигналов, которые будут переданы немецкому патрульному судну в день операции. Но обстоятельства во время рейда сложились так удачно, что это судно вышло в море ночью и стало отвечать на световые сигналы, подававшиеся ему с берега. Это позволило коммандеру Райдеру выиграть драгоценные минуты в момент опасного прохода через рукав реки.

Действия ОРЦ были менее успешными во время операции в Дьеппе, когда встреча судна с его неожиданным конвоем всполошила оборону немцев ранее обусловленною часа «Н». Не могла гарантировать удачу и хорошая работа разведки. В конце 1943 г., например, ОРЦ предупредил командующего в Плимуте, что прорывавшееся сквозь блокаду судно «Мюнстерланд» движется из Бискайского Залива по направлению к Ла-Маншу. На переходе между Брестом и Шербуром его должны были сопровождать пять Ла-Манш к о-ву Уэссан, а оттуда — к франко-испанской границе. Постепенно выработалась и примерная последовательность действий: движение немецкого миноносца, проход конвоя или патрульного судна противника, траление фарватера и воздушная активность в том или ином месте являлись для экспертов Деннинга сигналом тревоги. За этим следовали молниеносные действия Бомбардировочного, Истребительного и Берегового командований ВВС или действия, предпринимавшиеся из Розайта, Нора, Дувра и Портсмута.

Об этой стороне деятельности ОРЦ почти не осталось записей. Наибольшая часть информации передавалась командующим и начальникам штабов, либо начальникам разведки военно-морских командований от Скапа-Флоу до Плимута, либо офицерам связи ВМС при Бомбардировочном и Береговом командованиях. По мере возрастания наших возможностей удары по прибрежному судоходству противника производились по кратковременному уведомлению, а их отмена или прекращение происходили из-за неблагоприятных погодных условий или из-за изменений, обнаруженных в планах немцев. Для рейда в Сен-Назер, как и при всех других операциях, требовавших предварительного планирования, данные разведки необходимо было получить на ранней стадии. Они состояли из точной оценки ВМС немцев, с которыми, вероятно, пришлось бы иметь дело, детальной информации о протраленных фарватерах и минных полях и точного знания сигналов, которые будут переданы немецкому патрульному судну в день операции. Но обстоятельства во время рейда сложились так удачно, что это судно вышло в море ночью и стало отвечать на световые сигналы, подававшиеся ему с берега Это позволило коммандеру Райдеру выиграть драгоценные минуты в момент опасного прохода через рукав реки.

Действия ОРЦ были менее успешными во время операции в Дьеппе, когда встреча судна с его неожиданным конвоем всполошила оборону немцев ранее обусловленною часа «Н». Не могла гарантировать удачу и хорошая работа разведки. В конце 1943 г., например, ОРЦ предупредил командующего в Плимуте, что прорывавшееся сквозь блокаду судно «Мюнстерланд» движется из Бискайского Залива по направлению к Ла-Маншу. На переходе между Брестом и Шербуром его должны были сопровождать пять немецких миноносцев. Для перехвата этого судна командующий вышел на легком крейсере «Чарибдис» с двумя большими эскадренными миноносцами и шестью миноносцами типа «Хант». На этот раз повезло немцам: «Чарибдис» был потоплен.

Вопреки таким превратностям судьбы общий баланс сил в тот момент определенно складывался в пользу англичан. Движение немецких кораблей и судов в Бискайском заливе и Ла-Манше становилось все более затруднительным, хотя полностью оно так и не прекратилось. Успехи англичан объяснялись в равной мере как возросшей наступательной морской и воздушной мощью, так и хорошо поставленной разведкой. Сам факт поступления надежных разведсведений побуждал руководящие инстанции выделять необходимые силы. С каждым разом, когда прогнозы ОРЦ сбывались, доверие к ним и запросы на них возрастали.

Отсюда могла возникнуть мысль, что для перемены профессии был самый неподходящий момент. Однако в некоторых кругах все еще так и не примирились с мыслью, что кадровый морской офицер мог действительно лучше служить своей стране, находясь в разведывательном управлении, а не на корабле в море. Годфри верил в пригодность офицеров финансовой службы для работы в разведке, и во многом из-за него состоялось назначение Клементса, Фенлея и Гаррисона [97]. Не учел он, по-видимому, только одного: стремления начальника финансового управления и дальше относиться к работе в РУ ВМС скорее как к недостатку, чем как к положительному факту в интересах дальнейшей карьеры специалиста по административно-финансовым вопросам. Тот, кто возвращался к этой работе позднее, чем через два года, вообще считался неподходящим для нее.

Этот срок у Деннинга кончался в начале войны, а к концу 1942 г. начальник финансового управления стал мягко говоря, проявлять крайнюю озабоченность. Он потребовал, чтобы Деннинг либо занял обычную казначейскую должность либо считался с возможными последствиями для его карьеры. В личном письме Клейтону от июня 1943 г. Деннинг писал, что он считал не совсем правильным ставить его перед выбором: 1) либо ходатайствовать о новом назначении и таким образом, оставить «весьма специальную» работу в Оперативном разведывательном центре, 2) либо остаться в своей прежней должности, а значит, расстаться со всякой перспективой на дальнейшее служебное устройство.

Я всегда был готов служить там, где это требуется, и продолжаю рассматривать службу в королевских ВМС как свою будущую карьеру. Если, поэтому, будет сочтено, что в высших интересах ВМС я должен продолжать свою нынешнюю работу, то я подчинюсь этому при условии дополнительного указания, что такое продолжение принято добровольно для пользы ВМС, а не как мое уклонение от службы на море.

Если же моя нынешняя работа не считается столь важной, чтобы я продолжал ее и дальше, то личные соображения о будущей карьере и продвижении приобретут, разумеется, гораздо большее значение [98].

Клейтон был в полной уверенности, что наибольший вклад в общие военные усилия Деннинг мог сделать, находясь в ОРЦ. Он переговорил об этом с начальником разведуправления Рашбруком, который разделял его точку зрения и поставил вопрос лично перед первым морским лордом. Записка вернулась с личной резолюцией Паунда, который любил пользоваться зелеными чернилами: «До окончания военных действий в Европе этот офицер должен оставаться в своей прежней должности». Неспособность воспринять мнение Деннинга в случае с «PQ-17» не помешала Паунду признать огромное значение его работы, хотя принятое решение и не давало гарантии, что оно не отразится отрицательно на будущей карьере Деннинга [99].

Иначе дело обстояло с младшими офицерами Клементсом, Фенлеем и Гаррисоном. Сколь бы ни была важной их работа в ОРЦ, она не могла сравниться с работой Деннинга, чтобы оправдать их дальнейшую задержку в Оперативном разведывательном центре. Поскольку офицерам финансовой службы не разрешалось специализироваться в области разведки, то их личные интересы в большей степени требовали, конечно, возвращения к прежним обязанностям по их специальности. В последнем квартале 1943 г. все они вернулись на корабли. Эти эпизоды проливают яркий свет на слабости системы, при которой могли уйти такие способные и очень опытные сотрудники в тот момент, когда союзники переходили к наступательным действиям, а до высадки в Нормандии оставалось меньше девяти месяцев. Хорошо, что имелась замена. Один из ночных дежурных у Деннинга лейтенант RNVR Биссет взял на себя участок Гаррисона по наблюдению за норвежскими водами, молодой специалист-археолог Маргарет Стюарт заменила Фенлея, а другая девушка, Эна Ширз, занялась вопросами разведки в районе Балтийского моря.

Многие девушки, находившиеся постоянно или временно на гражданской службе, выполняли в ОРЦ с самого начала серьезные задания, но они большей частью занимались традиционно женскими делами: работали секретарями, операторами на телетайпных аппаратах, вели досье, регистрацию секретных бумаг, разносили документы спецразведки. Маргарет Стюарт и Эна Ширз были первыми среди девушек, взявшихся за работу, которая до сих пор считалась мужской. Ее выполняли морские офицеры ОРЦ. Долго практиковаться им было некогда — пришлось учиться на ходу. При отсутствии военно-морских знаний и опыта им все казалось вначале очень запутанным. Вскоре они, конечно, полностью освоились с работой, хотя Маргарет Стюарт считала, что мужчины относятся к ней с некоторым предубеждением. Возможно, положение ее было бы легче, будь она офицером женской вспомогательной службы ВМС (WRNS), но Союз гражданской службы долго не разрешал им служить в Адмиралтействе, считая его, невзирая на ту оперативную роль, которую он играл, «гражданским», а не «военно-морским» учреждением. И когда штабной офицер по разведке в Портсмуте стал получать инструктаж по телефону от девушки, да еще гражданской, он был сначала очень удивлен, но вскоре убедился, что обслуживание, к которому он привык, когда на ее месте находился Фенлей, от этого нисколько не пострадало.

В мае 1944 г. надводные корабли немецких ВМС оказались неспособными серьезно помешать высадке союзников в Европе. «Шарнхорст» был потоплен, «Тирпиц» выведен из строя в Альтен-фьорде, «Гнейзенау» был так поврежден самолетом английских ВВС, что его и тяжелый крейсер «Хиппер» не следовало принимать в расчет. «Принц Ойген» и два «карманных» линкора «Шеер» и «Лютцов» либо стояли в ремонте, либо находились в восточной части Балтийского моря и поддерживали там немецкие армии. В портах Бискайского залива оставались пять крупных эсминцев и один небольшой, а в проливе Ла-Манш — пять небольших миноносцев и тридцать четыре торпедных катера. Эффективность их использования с ростом наших прибрежных сил и превосходства в воздухе теперь значительно понизилась. Наряду с использованием подводных лодок [100] Дениц мог помочь в обороне «Атлантического вала» только береговой артиллерией и постановкой и поддержанием обширных минных полей.

Поэтому и ОРЦ не мог внести крупный вклад в успех «Ди-Дей», который он вносил ранее во время боевых действий различных надводных кораблей. Тем не менее, деятельность ОРЦ, хотя и менее заметная, приносила определенную пользу.

ОРЦ участвовал во всех стадиях предварительного планирования. Пути подхода к побережью были выбраны на основе собранной им информации о протраленных немцами фарватерах и минных полях. Эти пути несколько раз менялись в свете самых последних разведданных, а за несколько дней до «Ди-Дей» была организована и осуществлена комбинированная операция надводных морских и авиационных средств с целью подтверждения правильности и своевременности прогнозов ОРЦ.

На начальном этапе операции «Нептун» 1213 военных кораблей — от линкоров до сверхмалых подводных лодок — и 4126 десантных и более мелких судов должны были, выйдя из портов, простиравшихся от самого западного — Плимута — до самого восточного — Нью-Хейвена, — следовать по протраленным англичанами фарватерам до пункта, лежавшего в восьми милях южнее острова Уайт, а оттуда — до так называемого «Спаута» [101]: дальше через минные поля противника — в залив Сена и к месту высадки. И в том, что из всех участвующих в штурме сил союзники потеряли только один миноносец, подорвавшийся на мине, заслуга не одних отлично действовавших минных тральщиков, но и сотрудников Деннинга, которые упорно и терпеливо, по крохам собирали воедино информацию и сумели создать полную и подробную картину немецкой обороны.

В точном определении времени и места высадки немецкие ВМС преуспели не больше, чем их армия и авиация, но отреагировали они в первые часы 6 июня быстрее и более толково, чем два других вида их вооруженных сил. Многие немецкие наземные линии связи были разрушены бомбардировками союзников и силами французского движения Сопротивления, вследствие чего сильно возрос спрос на систему радиокоммуникаций ВМС, хотя она тоже была дезорганизована. С помощью Блечли-Парка Деннинг мог давать командующему экспедиционными военно-морскими, силами союзников адмиралу Рамсею полную информацию о передвижениях противника и замышлявшихся им контрмерах. Рамсей счел нужным позвонить начальнику разведывательного управления и выразить благодарность за вклад ОРЦ в успех операции по высадке.

Англичане незадолго перед тем разработали новую конструкцию мины, которая взрывалась под действием давления воды, производимого кораблем при прохождении его над миной. Казалось, что нет никакой возможности производить траление этих мин-«устриц». Поэтому англичане с осторожностью использовали их, боясь, как бы они не попали в руки немцев, а те могли передать секрет мины японцам, что, как предполагалось, могло серьезно отразиться на десантных операциях американцев в районе Тихого океана.

С другой стороны, если немцы тоже изобрели аналогичную мину, тогда почему бы англичанам не применить ее как можно быстрее? К радости начальника торпедного и минного управления Адмиралтейства кептена ВМС Кови и его заместителя кептена ВМС Мейтленда Дауголла Деннинг вскоре после «Ди-Дей» обратил их внимание на туманное упоминание в одной из обычных немецких радиограмм о транспортировке к французскому побережью мины неизвестного типа Ее название начиналось с буквы «D».

«Эврика, — воскликнул Мейтленд Дауголл. — «D» означает «Druck», то есть мину, срабатывавшую от давления! Значит, она есть у немцев, и они хотят использовать ее. Мы можем поступить также и предупредить своих об опасности».

Это лишь небольшой пример тех дивидендов, какие можно получить при тщательном изучении простой административной переписки, а также той пользы, которая вытекает из рассуждения Деннинга о том, что разведка бывает ценной лишь тогда, когда вначале устанавливается «норма», а потом уже ведется наблюдение за отклонениями от нее. Здесь, кроме того, прослеживается и контраст с положением, существовавшим в Комнате 40, где в течение длительного времени всю информацию, не имевшую немедленного и очевидного оперативного значения, поневоле приходилось выбрасывать в корзину.

Незадолго до «Ди-Дей» возник маленький инцидент, показавший, насколько прав был Деннинг, настаивая на том, чтобы ОРЦ служил фильтром, через который должна проходить вся оперативная военно-морская информация. Кептен Роскилл отмечает, что адмиралу Рамсею повезло больше, чем его предшественникам: он мог потребовать любое число людей, кораблей и услуг, и для выполнения этих требований делалось все, что было в человеческих силах. За несколько недель до «Ди-Дей» разведывательный отдел Рамсея, подобно Максу Хортону [102], загорелся идеей получать информацию в сыром виде, не обработанную и не проанализированную в ОРЦ. Отдел официально потребовал от Клейтона проследить, чтобы БП посылал дешифрованные материалы прямо Рамсею. Клейтону, как и Деннингу, не хотелось отступать от оправдавшей себя практики, но на прямой отказ они не пошли Удовлетворив просьбу, они решили посмотреть, что из этого выйдет. Не прошло и десяти дней, как выяснилось полная непригодность новой системы. Штаб командующего экспедиционными силами понятия не имел, как обращаться с поступавшей к нему информацией, и от этой затеи быстро отказались.

После высадки союзников во Франции реальная наступательная способность германского военно-морского флота настолько упала, что ее поддерживали только самовзрывающиеся торпедные катера запоздалой конструкции, торпеды, управляемые человеком, да сверхмалые подводные лодки g экипажем в один- два человека. Допускаемая продолжительность пребывания в море этих «малых боевых единиц» была невелика, а успех — ничтожный. Разведкой против них занимались секции Деннинга, а не секция поиска подводных лодок, поскольку Деннинг больше, чем Уинн, имел дело с боевыми операциями в прибрежных водах. Разведка особого назначения часто своевременно предупреждала о предстоявшем выходе в море «малых боевых единиц» противника, что давало ОРЦ возможность вовремя подать сигнал тревоги Береговому командованию и командованию истребительной авиации, а также соответствующим военно-морским командным инстанциям.

Однако Деннингу приходилось много внимания уделять поддержке интенсивных усилий ВМС и ВВС Англии по нарушению движения конвоев противника вдоль побережья Нидерландов, Германии и Норвегии. Эти конвои всегда представляли большое значение для немцев и, начиная с 1940 г. являлись объектом постоянных атак для английских военно-воздушных и военно-морских сил. Разрушение системы шоссейных и железных дорог Германии в результате мощных воздушных налетов союзников, а также отказ Швеции предоставлять торговые суда Германии, которые длительное время содействовали усилиям держав оси, придали системе конвоев немцев в Северном море и на Балтике жизненно важное значение. В этих условиях флоту метрополии, норвежским и английским торпедным катерам и ударным самолетам Берегового командования и командования истребительной авиации особенно необходимо было знание маршрутов и расписания движения конвоев, а также состояние сил их боевого охранения (оно все еще оставалось мощным). Немало усилий немцам приходилось затрачивать на траление фарватеров и уничтожение минных полей длительного действия, которые устанавливались самолетами английского Бомбардировочного командования. Вплоть до последних трех месяцев войны противнику как-то удавалось удерживать уровень потерь в приемлемых пределах. Но потом эта задача оказалась непосильной, и даже в Балтийском море число уничтоженных судов стало возрастать. Учебно-боевая подготовка подводных лодок к выходу в море нарушилась, а отход войск и гражданского населения из восточных районов был затруднен: немцы утратили контроль над Балтийским морем, где они долго и прочно удерживали свое превосходство. Информация, которой питал ОРЦ тех, кто занимался организацией боевых операций, была точной, своевременной и полной. Она явилась значительным вкладом в окончательный крах морской транспортной системы противника.

Из постоянного наблюдения за немецкими морскими коммуникациями и установления норм, на основании которых можно было судить об отклонениях от них, возник один интересный побочный факт, относящийся к крупной передислокации войск из Норвегии в южном направлении, о чем мы узнали до наступления в Арденнах в конце 1944 г. 30 октября Деннинг писал в своем донесении первому морскому лорду (копия донесения направлялась адмиралу Рамсею): «Общий тоннаж судов, которые с середины октября направлялись из Осло-фьорда в Данию, достиг 95 000 брутто-регистровых тонн. По произведенным оценкам, этого тоннажа достаточно для перевозки из Норвегии, по меньшей мере, одной дивизии. Части 269-й дивизии, ранее размещенной в районе Бергена, за последние несколько дней обнаружены на Западном фронте. По-видимому, они перевезены из Норвегии в Данию после середины октября».

В ноябре и в первую половину декабря это движение судов продолжалось, и ОРЦ каждую неделю рассылал сводку. 16 декабря, когда действительно началось немецкое наступление в Арденнах, Деннинг писал: «Немцы в состоянии перевезти одну дивизию со всем снаряжением за неделю, но, судя по обратному движению занятых перевозками судов, вряд ли они могли иметь на борту много тяжелого вооружения».

Неожиданность и первоначальный успех наступления фон Рундштедта показали, что служба разведки Эйзенхауэра не сделала правильных выводов из этих донесений.

Получив уведомление от Деннинга, большие усилия предприняло командование бомбардировочной авиации, чтобы помешать движению немецких судов путем еще более интенсивного минирования Скагеррака и Бельтов. В результате много судов было потоплено Эти меры, а также необходимость использования уцелевших судов на Балтике для начавшейся массовой эвакуации немецких войск и гражданского населения из Латвии, Литвы, Эстонии и Польши привели к общему снижению уровня немецкого судоходства.

Заключительная стадия войны никаких сюрпризов не принесла. ОРЦ по-прежнему следил за событиями на Балтике и за судорожными усилиями остатков надводных военно-морских сил Германии поддержать разваливающийся Восточный фронт. Все так же поступали донесения из осажденных французских портов в Атлантическом океане, с островов в Ла-Манше и из Голландии, равно как и от «малых боевых единиц», продолжавших еще сражаться. Эти данные свидетельствовали о распаде ВМС противника, который происходил с нарастающей быстротой. Но мятежи 1918 г. не повторились: дисциплина и боевой дух на надводных кораблях, как и на подводных лодках поддерживались вплоть до поражения Германии. Большинство крупных кораблей — предмет основной заботы Деннинга на протяжении пяти с половиной кошмарных лет — стали жертвой английских летчиков. «Хиппер» они разбомбили 3 апреля в доке Киля, а «Шеер» — неделю спустя. «Лютцов» был перехвачен возле Свинемюнде 16 апреля, и команде пришлось открыть кингстоны. Уцелели «Принц Ойген» да горстка миноносцев. Они были переданы странам-победительницам [103].