Глава девятая ИЮЛЬ — ДЕКАБРЬ 1942 г. ИНДИЙСКИЙ ОКЕАН И ОПЕРАЦИЯ «ФАКЕЛ»

Глава девятая

ИЮЛЬ — ДЕКАБРЬ 1942 г. ИНДИЙСКИЙ ОКЕАН И ОПЕРАЦИЯ «ФАКЕЛ»

Теперь настал момент вернуться к подводной войне. Расширенная программа строительства и испытаний новых подводных лодок стала наконец приносить немцам реальные плоды. В июле 1942 г. у них было 140 действующих подводных лодок, а три месяца спустя это число выросло до 196. Несмотря на отвлечение сил в районы Арктики и Средиземного моря, у Деница появилась теперь конкретная и внушительная мощь для ведения операций в Атлантике. Он мог в одно и то же время создавать «волчьи стаи» в составе до 20 подводных лодок для действий против конвоев в Северной Атлантике и на путях между Англией и Западной Африкой, продолжать военные кампании в Карибском районе, возле Фритауна и у побережья Бразилии и осуществлять давнишнее, но все откладывавшееся намерение — наносить удары по узлу коммуникаций в районе возле Кейптауна.

Для этого в середине августа он направил из французских портов четыре большие подводные лодки типа «IX-С»[68] и один подводный танкер. За ними через некоторое время последовали четыре подводных крейсера типа «IX-D2», которые были крупнее первых. На пути к 5° южной широты им разрешалось атаковать любые цели, а за пределами данного района они должны были сосредоточивать внимание только на крупных и действительно ценных объектах атак по примеру тех лодок, которые участвовали в операции «Паукеншлаг». Для немцев важно было, чтобы англичане не обнаружили никаких признаков истинного назначения этих подводных крейсеров. Специальная разведка обеспечила нас заблаговременным предупреждением о немецких планах действий подводных лодок в прибрежной зоне Соединенных Штатов, но ожидать от Уинна столь же точного предсказания о последних намерениях Деница, причем в условиях тех «потемок», в которых мы блуждали с февраля, было бы явно нереально.

Интересно поэтому отметить, что 3 августа перед отбытием в Южную Атлантику первой группы немецких лодок Уинн, учитывая диспозицию подводных лодок в районе Фритауна и вероятность того, что некоторые из них могли направиться к о-ву Вознесения, заявил: «Возможно, эти лодки пойдут даже дальше на юг». (В декабре 1941 г. четыре немецкие подводные лодки вышли на боевое задание в район Кейптауна, но вынуждены были тотчас же повернуть назад в связи с потоплением их судов снабжения [69].) В который раз мысли Уинна и Деница совпадали.

Отбытие четырех подводных лодок и лодок-танкеров не осталось, конечно, незамеченным в секции поиска. Нетрудно было прийти к выводу, что они предназначались для операций в отдаленных водах, но где именно: в Карибском море, у Бразилии, возле Фритауна или около устья реки Конго? Бразилия в тот момент находилась в состоянии войны с Германией, и в ее водах, в районе Ресифи, можно было хорошо поживиться. А может быть, Дениц захочет подорвать жизненно важные перевозки мяса в районе реки Ла-Плата, несмотря на продолжавшийся нейтралитет Аргентины? У него был богатый выбор. Но Уинн, обладая интуицией, с самого начала почувствовал, что речь шла о Кейптауне, и мы приступили к поиску и слежению за четырьмя подводными лодками на юго-западе океана, а потом в районе Южной Атлантики и Южной Африки.

Можно было, конечно, только догадываться, какой точно путь они изберут. Почти ровно через месяц после их отбытия пришло подтверждение в правильности наших общих предположений и совершенно ошибочной оценки их конкретных позиций. 12 сентября «U-156» торпедировала и потопила лайнер «Лакония». Произошло это чуть южнее экватора. Кроме экипажа, на судне находились женщины, дети и 1800 итальянских военнопленных, захваченных на Ближнем Востоке. Много людей осталось в живых, и командир лодки капитан-лейтенант Хартенштейн стал оказывать им всяческое содействие. Некоторых он взял на борт, другим помогал добраться к надувным плотам и спасательным шлюпкам. Он тотчас же нарушил радиомолчание, чтобы отчитаться перед Деницем, а вслед за тем передал ряд сообщений клером на английском языке по радио, используя международные частоты. По приказу немецкого командования к месту происшествия подошли другие подводные лодки. Еще до завершения спасательной операции «U-156» была безуспешно атакована американскими бомбардировщиками с базы на о-ве Вознесения. Чтобы освободить подводные корабли от нежелательных пассажиров, Дениц вызвал из Дакара военные суда правительства Виши, но потом, может быть, не от бессердечия, отдал общий приказ впредь не предпринимать подобных спасательных операций. Это ему было поставлено в вину на Нюрнбергском процессе. Тем временем подводные лодки без помех продолжали прерванный путь, и Уинну предстояло разгадать, подтверждали ли их действия его предположения. Место потопления «Лаконии» само по себе ничего определенного не доказывало. Его можно было увязать с движением подводных лодок как в западную, так и в восточную часть Южной Атлантики. Разве это не могло в любом случае привести к новой задержке осуществления операции? 21 сентября Уинн писал в еженедельном докладе: «Как показывают передачи в эфир шести подводных лодок, которые находятся в 200 милях к северо-востоку от о-ва Вознесения, где 12 сентября была потоплена «Лакония», они занимались тем, что подбирали оставшихся в живых пассажиров и итальянских военнопленных. Большинство из них, вероятно, подобрали французские военные корабли». Это еще не было крупным открытием, но в тот же день Уинн радировал командующему Южноатлантическим флотом, что «в скором времени подводные лодки, по-видимому, возьмут курс на юг». По получении этого предостережения в Кейптауне были приняты все возможные меры предосторожности. 28 сентября Уинн докладывал: «Все еще нет сведений о местонахождении шести подводных лодок, которые десять дней назад оказались возле о-ва Вознесения, но они могут находиться в восточной части Южной Атлантики. В пользу этого предположения говорит то, что, по неподтвержденным сообщениям, два рыбака видели, как восемь мужчин высаживались с подводной лодки примерно в 200 милях севернее Кейптауна» [70]. Уинн продолжал стоять на своем: немцы готовились к боевым действиям в районе Кейптауна, но полное отсутствие надежных доказательств обескураживало нас. По нашим расчетам немцы должны были выйти в район действий в конце месяца. Где же они сейчас? В начале октября германская пропагандистская машина проникла в сферу командования подводными силами, так как вопреки правилам секретности, которая, надо полагать, окружала запланированную операцию, и несмотря на отсутствие до этого каких бы то ни было признаков активности, она выступила с заявлением о подводных лодках, действовавших в дальневосточных водах. 5 октября Уинн писал: «Новых донесений из Южной Атлантики не поступало, и нет реальных исходных данных для того, чтобы установить местонахождение десяти подводных лодок, которые, по предварительным оценкам, находились в конце сентября южнее экватора. Немецкое радио упомянуло о прибытии подводных лодок в «дальневосточные воды». Однако это заявление еще ничем не подтверждается. Теоретически возможно появление к середине октября примерно шести германских подводных лодок в Мозамбикском проливе». Подтверждение поступило спустя два дня, когда возле Кейптауна была произведена первая атака. Она на счету первой лодки из серии подводных крейсеров, которая во время длительного перехода догнала вышедшие раньше. И хотя ее тут же потопили, отсутствие английских эскортных кораблей помогло остальным немецким подводным судам осуществить мечту Деница. Овладеть ситуацией удалось лишь через несколько месяцев, но и тогда подводные лодки продолжали свои атаки с переменным успехом в водах Индийского океана вплоть до окончания войны, опираясь на подводные танкеры в Атлантике, а восточнее — на суда снабжения, в том числе и используя японские порты. Две уцелевшие подводные лодки оказались в Японии после того, как Германия уже капитулировала.

Приведенный эпизод с участием сравнительно небольшого числа подводных лодок, который окончился для нас довольно плачевно, так как мы потеряли слишком много ценных судов, описан с такими подробностями потому, что на этом примере хорошо прослеживается работа Уинна в те годы, когда специальная разведка могла оказывать лишь минимальную помощь. Этот эпизод показывает, c какой, можно сказать, почти невероятной проницательностью Уинн читал мысли Деница, с каким умением он составлял правильную и цельную картину по обрывочным, туманным сведениям и, прежде всего, конечно, с какой смелостью вопреки мнению всех скептиков отстаивал он свое мнение на протяжения почти двух месяцев, несмотря на длительное отсутствие конкретных доказательств.

Перед тем как вернуться к битвам на путях караванов судов в Северной Атлантике, следует упомянуть о некоторых других достижениях. Знание нами времени отбытия подводных лодок с их баз в Германии, Норвегии и Франции помогало поисковой секции ОРЦ составлять правильные прогнозы, по которым Береговое командование могло осуществлять активное патрулирование как на подступах к Англии с севера, так и в Бискайском заливе. Ни один самолет Берегового командования тогда еще не был оборудован 10-сантиметровыми радарами, но у них на борту имелись прожекторы Лея, названные по фамилии подполковника ВВС, предложившего это поисковое осветительное устройство. Во взаимодействии с имевшимся на самолетах радарным устройством поисковые прожекторы помогали внезапно обнаруживать ночью всплывшие на поверхность моря немецкие подводные лодки и освещать их. Последовало несколько успешных атак, которые резко ухудшили настроение Деница. Это продолжалось до тех пор, пока его лодки не были оснащены французским поисковым радаром «Метокс», своевременно предупреждавшим о появлении противника. После этого англичанам уже гораздо реже удавалось обнаруживать лодки. Положение изменилось только в начале 1943 г., когда по требованию командования бомбардировочной авиации бомбардировщики Берегового командования получили 10-сантиметровые радары, которыми были ранее оснащены эскортные суда. Использование английской авиацией этих радаров озадачило немцев. Это, можно сказать, единственное, самое решающее достижение Англии в ходе подводной войны. Но хотя во второй половине 1942 г. движение немецких подводных лодок от места к месту их базирования было затруднено [71], это еще не означало, что оно прекратилось.

К тому времени Береговое командование располагало вполне достаточным количеством самолетов среднего радиуса действия, пригодных больше для патрульной службы, чем для сопровождения караванов. Даже «Каталины» дальнего действия и «Галифаксы» летали не дальше чем на 400–500 миль от своих баз, в то время как «Либерейторы» с очень большим радиусом действия могли сопровождать конвои на расстояние до 800 миль. Осенью 1942 г. этих исключительно ценных американских машин у Берегового командования было всего 16 единиц — одна эскадрилья, знаменитая 120-я. Поэтому невозможно было обеспечить дальним прикрытием все конвои, буквально умолявшие об этом. Путь воздушного эскорта над Атлантикой начинался от района южнее Гренландии и кончался у Азорских островов. На этом пространстве имелись большие разрывы. Оперативная карта-планшет в секции поиска была испещрена большими красными окружностями с центрами в Исландии, Северной Ирландии, Корнуолле, Гибралтаре и Ньюфаундленде, показывавшими пределы возможного авиационного прикрытия. За красной чертой находились «черные ямы», где немецкие подводные лодки могли даже днем спокойно передвигаться в надводном положении и заправляться топливом у своих «дойных коров», не боясь внезапного появления английских самолетов. В стратегию Деница входило размещение группы подводных лодок как раз внутри границ авиационного прикрытия, где они ожидали, скажем, караван, державший курс на запад. Обнаружив его, они неотступно следовали за ним, пока он не входил в зону действия авиационных соединений, базировавшихся на Ньюфаундленде. Тогда они отходили от каравана, заправлялись горючим, пополняли запас торпед и провианта с подводного танкера и возвращались на прежнее место, где поджидали другой караван, следовавший в восточном направлении.

Осенью 1942 г. немецкая «В. Dienst» работала весьма эффективно, расшифровывая все большее количество различных распоряжений союзников о маршрутах судов.

Ирония судьбы заключалась в том, что союзники играли на руку «В. Dienst» точно таким же образом, как и немцы, которым никак не удавалось снабдить подводные лодки исчерпывающими указаниями перед их отбытием, ввиду чего приходилось часто посылать им новые распоряжения, когда они уже находились в море. Для каждого конвоя перед отбытием устанавливался основной маршрут; его невольно приходилось рассылать заранее; а когда конвой уже находился в море, его маршрут почти всегда изменялся в зависимости от того, как складывалась обстановка, а также с учетом состояния эскорта, погодных условий, оценки поисковой секции положения немецких подводных лодок. Новые распоряжения радировались командиру эскорта и коммодору конвоя. Измененный маршрут часто сообщался в виде ссылок на пункты предыдущих инструкций, но немцы иногда все же распутывали клубок. У них складывалось отчетливое представление об основных маршрутах, которыми следовали караваны, и о цикличности их движения; часто они точно знали, мимо каких конкретных пунктов будет проходить тот или иной караван. Если учесть еще и такое обстоятельство, что у Деница лодок было вполне достаточно, чтобы расставить их по трем или четырем завесам, или линиям патрулирования, то приходится удивляться, как могло пробиваться сквозь такой частокол из подводных лодок большое число судов, не перехваченных ими. А дело ведь обстояло именно так. Но в данном случае для немцев имела значение, конечно, быстрота расшифровки; частенько она осуществлялась слишком медленно.

12 октября Уинн писал: «Из 100 или более немецких подводных лодок в Атлантике от одной до двух третей находятся в северной части Атлантического океана между широтами Азорских островов и Исландии и между 25° и 45° западной долготы. Удивительно, как они не перехватывают конвои в этих районах. Большинство конвоев сообщает об участившемся очень эффективном содействии, оказываемом самолетами, которые базируются в Исландии. Не раз доказано, что своевременное воздушное прикрытие может эффективно помешать осуществлению преследования караванов и помочь им избежать опасности встречи с противником».

Соответствующие учреждения союзников, имевшие дело с маршрутами караванов, сталкивались с другой трудностью. Англичане располагали ограниченными запасами бункерного топлива. Именно по этой причине приходилось проводить конвои кратчайшим путем, по дуге большого круга, и исключать значительные отступления от него, а не из упрямства, как предполагали немцы, и не из боязни выдать существование специальной разведки, как недавно утверждал автор одной работы [72]; которому не был известен тот факт, что специальная разведка в части, касающейся подводных лодок в Атлантике, в то время не давала результатов.

Между прочим, появился класс судов, для которых следование с эпизодическими изменениями курса было не только возможно, но и необходимо [73]. Речь идет о «монстрах» — шести крупнейших в мире пассажирских лайнерах, тоннаж которых составлял: у лайнеров, названных в честь двух королев Мэри и Элизабет, — свыше 80 000 тонн, у лайнеров типа «Мавритания» — 35 000 тонн. Они занимались тогда доставкой крупных контингентов американских войск из Нью-Йорка в Клайд. Эта операция была важнейшей предпосылкой для открытия второго фронта. Каждая из «королев» с экипажами свыше 1000 человек перевозила за один рейс более 15 000 солдат и офицеров. Как и другие лайнеры, они ходили автономно, полагаясь в смысле безопасности целиком на свою скорость. Потопление хотя бы одного такого лайнера было бы равносильно проигрышу крупного сражения на суше. Поэтому легко понять, с какой тщательностью разрабатывались маршруты их шестидневного пути и с каким вниманием следили «ОР-20» в Вашингтоне и ОРЦ в Адмиралтействе за их переходами. При их скоростях проблемы с маневрированием на маршруте не возникало. Важно было лишь вовремя обнаружить грозившую им опасность. О точности прогнозирования обстановки, которым занимались поисковые секции двух стран, в какой-то мере говорит тот факт, что, хотя с середины 1942 г. «монстры» беспрерывно пересекали океан в оба конца вплоть до «Ди-Дей» [74] и даже после этого, их редко обнаруживал противник. Ни одно из этих судов не было потеряно.

Атаки на караваны судов союзных стран, курсировавших между Англией и Америкой и между Англией и Западной Африкой, продолжались весь сентябрь и октябрь. Потери обеих сторон возросли. Одни караваны уводились от грозившей им опасности, другим приходилось встречаться с массированными атаками до двадцати пяти подводных лодок. В ряде случаев корабли сопровождения, особенно эскадренные миноносцы, на которых были установлены радары последних моделей, да еще при наличии воздушного прикрытия наносили большие потери подводным силам. В других случаях баланс был в пользу немцев. Можно как минимум считать, что секции поиска подводных лодок действительно удавалось оградить некоторые конвои от атак «волчьих стай». В тех же случаях, когда это было невозможно сделать, незамедлительно выяснялся характер обстановки я при первой же возможности организовывалась дополнительная помощь, которая поступала к месту происшествий почти без задержки.

8 ноября союзники начали операцию «Факел» — высадку в Северной Африке, в портах Алжир и Оран на Средиземном море, и в Касабланке и Лиотее на Атлантическом побережье Марокко. Все войска, их оружие, техника, боеприпасы, горючее и продовольствие доставлялись караванами судов прямо из Англии и Соединенных Штатов. Для этого потребовалась сложная и очень тщательная подготовка. Например, между 22 октября и 1 ноября из Клайда отбыли шесть конвоев с десантными войсками в составе 158 транспортных судов и 52 кораблей сопровождения. Скорость конвоев варьировалась от семи до тринадцати узлов. Между 2 и 30 октября отбыли еще шесть тихоходных конвоев в составе 84 судов и 40 кораблей сопровождения. Маршруты для всей этой армады разрабатывались в самый последний момент. Над ними напряженно трудился двое суток вместе с Уинном начальник отдела движения управления торгового судоходства коммандер Холл [75].

К концу сентября Уинн выдал прогноз по поводу максимально вероятной угрозы для хода операции «Факел» со стороны немецких подводных лодок. Любое мощное и успешное нападение их на суда с десантными войсками могло бы, естественно, серьезно повлиять на исход этой операции. Уинн утверждал: если противник заранее не узнает о готовившемся вторжении, то западнее Гибралтара — в узловом пункте, через который пройдут все английские конвои, — у немцев в день вторжения вряд ли будет больше двух подводных лодок. Через два дня их число возрастет до десяти, а через четыре — до семнадцати. Если Дениц решит сразу направить лодки из портов в Бискайском заливе, то через четверо суток после дня вторжения их число возрастет до двадцати четырех, а через восемь дней — до тридцати двух. Если же на данном этапе в этот район будут направлены подводные лодки из Германии и те, что уже развернуты в Северной Атлантике, то их общее число на одиннадцатый день операции будет 49. К этому Уинн добавил: «Следует отметить, что отвлечение подводных лодок двух последних категорий привело бы к реальному, хотя и временному ослаблению их действий против (торговых) конвоев. Надо учитывать, что по истечении первых десяти дней противник вынужден будет принять решение о том, стоит ли ему свертывать еще больше боевые операции в отношении торгового судоходства и военных перевозок, чтобы увеличить силы в районе Гибралтара, которые, как уже упоминалось, могут численно составить до 50 подводных лодок». По оценке, содержавшейся в тех же расчетах, на западе Средиземноморья противник мог сосредоточить максимум 31 итальянскую, 6 французских и 6 немецких лодок. Эта оценка возможностей немцев была точной, но окончательный результат во многом зависел, конечно, от их реакции, которую заранее предсказать нельзя. Главный морской штаб, по-видимому, исходил — и, быть может, вполне разумно — из наиболее неблагоприятного варианта возможной обстановки и действовал с учетом того, что немцам удастся сосредоточить западнее Гибралтара до назначенного дня высадки десанта примерно пятьдесят подводных лодок. Предполагалось, что они проведают о намерениях союзников как минимум за одиннадцать дней до операции. Хотя на самом деле этого не произошло, Дениц к концу октября все же имел в указанном районе соединение из десяти лодок; секция поиска своевременно установила их присутствие, но потом, по счастливой случайности, Дениц решил отвести подводные лодки ближе к о-ву Мадейра, чтобы провести атаку на караван судов, державший курс на север. Вплоть до начала высадки немцы пребывали в блаженном неведении об операции «Факел». Затем они отреагировали почти так, как предсказывал Уинн, за исключением того обстоятельства, что некоторым лодкам, прибывшим к месту событий, было приказано войти в Средиземное море. Те же лодки, которые находились у Гибралтара и у побережья Марокко, подверглись ожесточенной атаке сосредоточенных в этом районе английских противолодочных сил, развернутых здесь в соответствии с прогнозами Уинна. В связи с этим Дениц убедил ставку Гитлера не заставлять его перебрасывать все силы из Северной Атлантики на театр военных действий, который он справедливо считал второстепенным. Тем не менее, уменьшение имевшихся в его распоряжении сил, выполнявших главную задачу, связанную с ударами по конвоям, явилось существенным фактором в снижении потерь союзников в Северной Атлантике на протяжении последующих двух месяцев.

В сущности, обстановка была весьма благоприятной для третьего немецкого «золотого времени». Чтобы обеспечить необходимое прикрытие английских конвоев и сил сопровождения — линкоров, авианосцев и крейсеров, занятых в операции «Факел», — пришлось значительно уменьшить эскортные группы кораблей, сопровождавших караваны судов в Атлантике. Выведены были из состава конвоя и все эскортные авианосцы, которые давно ожидались для того, чтобы закрыть бреши в воздушном сопровождении караванов, следовавших через Атлантический океан. Караваны судов оказались не прикрытыми с воздуха, а торговые суда, следовавшие из Кейптауна и Западной Африки, вообще ходили в одиночном порядке до Тринидада, где они примыкали к американской прибрежной конвойной системе, которая после долгих ожиданий стала функционировать более четко и эффективно. Далее они шли к Галифаксу. Роскилл отмечает, что «такое достижение было бы немыслимо без централизованного контроля за судоходством со стороны Адмиралтейства». К этому можно добавить: и без весьма тесного и эффективного сотрудничества между секцией поиска подводных лодок и отделом движения торговых судов во главе с Холлом [76].

Но если потери в Северной Атлантике в ноябре и декабре снизились до приемлемых размеров благодаря отвлечению сил немцев на операцию «Факел» и принятым союзниками контрмерам, то этого нельзя сказать об отдаленных уязвимых точках. Немецкие подводные лодки потопила в ноябре торговые суда общим водоизмещением 729 000 тонн, а все потери за 1942 г. достигли ошеломляющей цифры — 8 млн. тонн. В то же время, хотя количество потопленных подводных лодок немцев за последние шесть месяцев возросло, оперативный подводный флот Германии возрос к концу года до устрашающих размеров в 212 единиц. Кроме этого, 181 лодка проходила испытания, а их экипажи — боевую подготовку. Каждый квартал немцы вводили в строй до 70 новых подводных лодок.

Было ясно, что битва за Атлантику вскоре достигнет высшей точки. Союзники могли выстоять, лишь мобилизовав до конца все свое умение и решимость, собрав в один кулак все имевшиеся у них корабли, авианосцы сопровождения, самолеты, а также ускорив поставки 10-сантиметровых радаров и нового противолодочного оружия. Перевесить чашу весов в ту или иную сторону вполне могла хорошая или плохая работа секции поиска подводных лодок. Боги в тот момент решили, наверно, позабавиться: в один декабрьский день они одной рукой убрали нависший над секцией дамоклов меч, а другой — восстановили наиболее ценный для нас источник разведывательной информации.

Выше уже говорилось о сложившемся в начале 1942 г. неблагополучном положении со штатами в секции поиска. Объем возложенной на нее работы продолжал весь год стремительно возрастать, а штаты фактически оставались прежними. На этой стадии войны каждый способный и подготовленный офицер был необходим для службы на кораблях и для пополнения личного состава быстро увеличивавшегося флота. Дополнительного сотрудника секция поиска могла получить только путем перевода из средиземноморской секции. Конкретно речь идет о младшем лейтенанте добровольческого запаса ВМС Эрике Фиске, который вскоре зарекомендовал себя как весьма способный и ревностный член нашего коллектива. В конце войны ему присвоили звание капитан-лейтенанта. Но один человек, как бы ни старался, работу за четверых не сделает. Приток талантливых мужчин из гражданского сек тора давно прекратился. И хотя теперь, чтобы восполнить пробел, мобилизовали женщин с высшим образованием, идея назначать их на ответственные посты очень медленно находила понимание. Считая Адмиралтейство гражданским учреждением, несмотря на его оперативную роль, Союз гражданских служащих ожесточенно выступал против назначений в это ведомство офицеров, старшин и рядовых из женского добровольческого запаса ВМС. Некоторую заметную помощь мы получили от мужчин и женщин — временных технических сотрудников, которые принимали участие в наших исследованиях, в упорядочении досье и систематизации указателей по информации. Однако основное бремя продолжали нести старожилы — четыре сменных дежурных: Меджолиер, Финлесон, Уайттол и Уилмот-Ситуэйл (перенапряжение ускорило его кончину во время войны), а также Фиске, заместитель Уинна, и прежде всего, конечно, сам Уинн. Позднее б том же году была предпринята еще одна попытка увеличить штаты. На этот раз бумага дошла до высшего начальства, но вопрос решился только в ноябре, когда к нам прибыли из добровольческого запаса ВМС младшие лейтенанты Макмикинг, Нейлор и Сеттер, что, наконец, позволило организовать двусменное дежурство. Одна смена состояла из старожилов — это были главным образом гражданские, которые обрабатывали всю информацию о судах союзных стран и наносили на карту позиции караванов и отдельных судов. Вторую составляли офицеры из запаса. Они просматривали и обрабатывали всю развединформацию о противнике, поступавшую как от специальной разведки, так и из других источников.

Но полученная помощь запоздала: в начале декабря Уинн серьезно заболел. Врач нашел у него полное нервное и физическое истощение. Кровяное давление Уинна понизилось до опасного предела; ему был предписан полный и длительный покой. Приход в Адмиралтейство Уинну категорически запрещался в любом случае.

В памяти автора живы воспоминания об этом злополучном известии. В один из поздних вечеров, совпавших с «днем отдыха», который Уинн брал раз в неделю, мне сообщили из БП, что произошло, наконец, нечто такое, о чем в последние месяцы мы все умоляли всевышнего, — был раскрыт шифр ТРИТОН. Будучи вне себя от радости, я тотчас же позвонил своему шефу и сказал, выбирая осторожные выражения, что теперь можно будет посоветоваться с «Оракулом». Я надеялся, что в ответ Уинн произнесет, что через полчаса он будет в Адмиралтействе и всю ночь просидит над хитроумной, запутанной ситуацией, которая теперь, уж, безусловно, будет распутана, раз специальная разведка начала выдавать свою продукцию. Но Уинн сказал совсем другое: он велел мне делать всю работу самому в меру моего разумения. Ужаснее всего была, конечно, мысль о том, что он вообще может не вернуться. Обработка информации, поступавшей от особой разведки, — дело отнюдь не простое, несмотря на противоположное впечатление, создаваемое некоторыми недавно появившимися книгами. Хотя эта работа по плечу обыкновенному интеллигентному человеку, нельзя было заменить ничем уникальное личное дарование Уинна: его способность читать мысли Деница, умение быстро отделить «зерна от плевел», отобрать из множества донесений именно то, которое имело первостепенное практическое значение. Не заменить его таланта высказывать неординарные или, во всяком случае, неудобные для начальства мнения и, что важнее всего, искусства спорить и убеждать Главный морской штаб в необходимости полагаться на его суждения и на мнения его подчиненных. Уинна быстро не заменишь, а время не ждет. Перспектива невеселая, но, как всегда, сидеть и горевать сложа руки в ОРЦ не приходилось. Через час по телексу стали поступать первые донесения, в которых использовался шифр ТРИТОН. Они шли беспрерывным потоком до самого утра. Ночь оказалась тревожной и изнурительной.

И все же боги смилостивились над нами. Надо знать Уинна: он открыто взбунтовался, отказался повиноваться своему доктору и через месяц приступил к работе.