Глава 6

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 6

Мой аборт.

Я думала, что отец моего ребенка останется со мной навсегда.

Мне было 15 лет и я встречалась несколько месяцев с одним англичанином. Он обращался со мной хорошо и мне было хорошо с ним. Я стала его подружкой, живущей с ним. Он был намного старше меня, но моложе большинства мужчин, с которыми я встречалась в Патпонге. Но потом подошло время возвращаться в Англию и мне стало грустно. Он был одним из первых фарангов, с кем бы я хотела остаться. Я надеялась, как и многие другие девушки с Патпонга, что он заберет меня — увезет из Таиланда. Это мечта, которая переполняет сердце и душу каждой девочки из ГоГо — что в один прекрасный день она повстречает мужчину, кто искренне полюбит ее и увезет ее к лучшей жизни. Найти себе бойфренда — только первый шаг; а подвести его к тому, чтобы он попросил тебя бросить работу в баре в обмен на то, что он станет содержать твою семью — это следующий шаг. Выйти замуж в Таиланде или получить супружескую визу для въезда в его страну — третий. Я находилась на первой ступеньке этой лестницы. Мне было 15 лет и я была счастлива.

В один прекрасный день, он окончательно дал мне знать, что ему нужно возвращаться к себе в страну — одному. Мое сердце было разбито. Я была не только без ума от него, но и все мои безумные мечты о переезде в Европу, новой шикарной жизни и ухода из секс-индустрии разбились вдребезги. Сразу после его отъезда в Англию, я вернулась к работе — танцевала до 2 ночи, а потом шла в бар Термае, где была до рассвета или пока не находила себе клиента. Конечно, я бы скорее предпочла уехать в Англию, даже если там было холодно, сыро и моросил дождь.

Спустя месяц после его отъезда, я пропустила цикл. Вначале, я не придала этому значения. Когда я пропустила его на второй месяц, я осознала, что произошло. Я была беременна; я не могла в это поверить. Я не хотела становиться матерью; мне было всего 15 лет. Но если мне суждено было носить ребенка, то я хотела бы, чтобы это был его ребенок. Возникало столько возможностей; мы могли пожениться и жить в Англии. С ребенком я могла получить визу. Или он мог бы высылать мне деньги и я заботилась бы о его ребенке. Или он мог приезжать в Таиланд на месяц, два раза в год, это обычное явление среди многих западных мужчин, у кого были здесь тайская жена и дети. Вне зависимости от его решения, я знала, что у меня будет ребенок, а я останусь с ним навсегда. Я была такой наивной. И хотя я не была готова к появлению ребенка, все же я была готова пройти через это, чтобы заполучить и удержать этого мужчину.

Первое отрезвление пришло после одного телефонного разговора с ним. Я рассказала ему обо всех возможностях, которые появлялись. Но он предложил мне то, что мне даже в голову не приходило. Он сообщил, что вышлет деньги на аборт. Я была поражена, напугана и очень обиделась. Я сказала ему, что ношу его ребенка, а не собаку. Я плакала, что не могу убить его, как домашнее животное. Но он не проявил никакого интереса ни ко мне, ни к ребенку — нашему ребенку. И он не хотел нести ответственности за нашего ребенка. Он был согласен только выслать денег на аборт. И он больше не желал оставаться моим парнем, а тем более мужем. Мои мечты о заведении семьи с ним и о нашей будущей жизни с ребенком все растворились в пустоте одного уничтожающего звонка.

С ребенком на руках я не могла продолжать работать и высылать домой деньги. Неохотно и с грустью, но мне пришлось принять его деньги и сделать аборт. Вместе с печалью, которую не так-то просто было побороть, пришли душевная боль и перенесенная в результате боль утраты. Мне было всего 15 лет; вместо замужества и волнующей и уютной жизни в Европе, жизни о которой я мечтала, жизни в которой я могла забыть о нищете и проституции, которые только и знала в своей реальности, мне пришлось вернуться к работе танцовщицы ГоГо. Я была в отчаянии, но у меня не было времени потакать своему несчастью.

С самого раннего детства, бедным тайским девочкам внушается, что мы остаемся «девочками» пока не родим ребенка. Только после рождения ребенка, в тайском обществе нас начинают расценивать как «женщин», хотя вообще-то в это время мы на самом деле становимся Матерями. Нас никогда не ценят как личностей. После рождения ребенка у нас не остается ни времени, ни сил, ни денег, чтобы продолжать обучение или работать. Общество оценивает нас по тому, как мы ведем себя в роли матерей и/или же по рангу мужчин, которые рядом с нами — нашими отцами, братьями или мужьями. Бедных тайских женщин никогда не оценивают как людей — как отдельных личностей со своими собственными правами, даже если мы приносим домой деньги.

Тайские женщины из моей нищей социокультурной среды рожают детей, чтобы они поддержали их в будущем, когда они станут немощными и не смогут заботиться о себе. Нищие тайцы обычно работают вне дома. Их уделом становится палящая жара, пыльный воздух и грязная вода. Они работают от зари и после заката, и в результате, часто физически выматываются до 50 лет. Женщина в 50 лет вероятнее всего будет выглядеть на 20 лет старше. Им нужно заводить детей, чтобы они заботились о них, когда они сами уже не смогут зарабатывать деньги. Дети — это не только наша Система Социального Страхования, но для матерей, они кое-что большее. Тайские мужчины имеют репутацию, весьма отдаленную от привычного определения «моногамия». Они «гуляют», когда у них есть молодые жены, и они «гуляют», на постоянной основе, когда их жены становятся старыми. Азиатские женщины (особенно, нищие тайские женщины) заводят детей, чтобы хоть кто-нибудь продолжал любить их, когда мужья давно о них забудут.

Бангкокский Джон.

Его страстью было садо-мазо.

Я уже работала в Патпонге два года; мне было 15 лет, когда я повстречалась с американцем по имени Джон. Его наняла крупная американская компания, с филиалом в Бангкоке и он зарабатывал очень много денег. У него была большая квартира, красивая машина, самый последний сотовый телефон, телевизор с большим экраном и другие удобства. Он выказызал больший интерес ко мне, чем кто-либо еще. И мне не нужно было ломать голову, в какой области лежали его интересы.

У Джона было столько денег, что он мог купить практически все, чего он пожелает; особенно в нищей стране как Таиланд. Он наслаждался своими доходами и щедро их тратил. Он хорошо питался и никогда не стоял в очередях — нигде. Он просто раскрывал свой бумажник и платил за все, чего пожелал — сразу же. Хотя «деньги говорят сами за себя» во всем остальном мире, в Таиланде «они требуют». (“money talks” and “money screams”— прим. ред.). Джону никогда не отказывали ни в чем. Он знал многих владельцев ресторанов и баров, а также многих других богатых американцев, живущих в Бангкоке. Кое-кто мог бы посчитать, что он владел всем этим великолепным городом, по тому, как он величественно прохаживался от одного «злачного» места к другому. Он засиживался допоздна и наслаждался всеми удовольствиями, которые мог ему дать Бангкок, включая молодых девочек вроде меня.

У Джона была склонность к очень молодым девочкам. И у него были также другие любопытные желания. Я не была ни первой, ни единственной 15-летней девочкой, с который он встречался. Он знал все места, где работали девочки моего возраста и прочесывал все бары и клубы ГоГо в поисках свежих девочек. Он был не только мужчиной, заинтересованным в молоденьких девочках, но он также привязался ко мне.

Я стала встречаться с Джоном регулярно — по меньшей мере раз в неделю — иногда намного чаще. Он немного отличался от других мужчин и был более грубоват. Я всегда думала, что это неспроста, но не могла вначале догадаться. Мы немного встречались, а потом я узнала, чего ему было нужно на самом деле.

У Джона были немного необычные желания. Ему нравились молоденькие девочки и он обожал S & M (садо-мазохистский секс) с молоденькими девочками. До того я никогда не встречалась с мужчинами, которым нравилось садо-мазо. Мужчина, находящий удовольствие в шлепании меня, был вне всякого моего понимания. Как это могло нравиться ему? Какое удовольствие он получал, причиняя мне боль и оставляя синяки на моем крошечном теле? Я думала, что он желал меня в сексуальном плане, что хотел получать от меня сексуальные ласки. Как он мог сознательно причинять мне боль? И мне было интересно, откуда он узнал об этом извращении. Или таким его вырастила семья?

Я не так хорошо владела английским, чтобы понять сколько денег предлагал мне Джон за участие в его извращенных играх. Но ему не нужно было знать тайский язык, чтобы получать мое согласие. Он не просто неплохо платил: он предлагал мне невероятные суммы. Фактически, он был самым щедрым постоянным клиентом, который у меня был. Он платил по меньшей мере в два раза больше, чем большинство мужчин. Я научилась жить с его причудливыми привычками; извращенным поведением; жестокой боли и его вопиющей грубости. Я ненавидела время проведенной с ним и я ненавидела себя. И все же, я приняла решение сносить это безумие ради денег, ради «Больших Денег».

В Таиланде, деньги — это «Все». Деньги имеют такую важность, что тайцы, бедные или богатые, пойдут на все ради них. Я не только начала спать с мужчинами с 14 лет, но годом позже я принимала участие в садо-мазохистском сексе — за лишние 20, 30 или 40 $. В то время как американские и европейские подростки моего возраста только начинают интересоваться противоположным полом — я позволяла старым мужчинам избивать меня — за сумму в 60 и 80 $. Я приносила свое тело и душу в жертву ради того, чтобы моя сестра училась в младшей школе и чтобы моя семья могла починить крышу.

Джон был женат и у него была несовершеннолетняя дочка в США. У меня появилась возможность встретиться с ней, когда она как-то приехала в Таиланд. Мне интересно было увидеть ее, и мне интересно было узнать больше о Джоне. Она была высокой, стройной и привлекательной 13-летней девочкой. У нее было все то, о чем я мечтала: длинные ноги, светлые волосы, белая кожа и голубые глаза. Я думала, что наверное она похожа на свою мать, т. е.жену Джона. Во время ее визита, я готовила им еду или покупала еду «навынос» для нас. Я прилагала все усилия, будто я была ее старшей сестрой. И хотя она терпела меня, относилась она ко мне недружелюбна и ей определенно не нравилось, что я находилась рядом. После ее первого визита, я поняла, как сильно я ей не нравлюсь и я постаралась сократить время пребывания в их доме, пока она была там.

Я узнала, что Джон особенно не выступал в роли отца, даже когда был дома — и особенно за его пределами. Он считал, что заработанные деньги компенсируют его отсутствие дома. Как и многие иностранцы, живущие здесь, он ошибался. Джон оберегал свою дочь — больше чем кто-либо другой. Он постоянно интересовался где она, куда ходит и всячески старался оградить ее от общения в компаниях подростков. Он жил в постоянном страхе, что она начнет встречаться с парнями, хотя это было нормальным социальным поведением подростков и ей в этом отказывали. Если бы он узнал, что она нарушила его запрет, то закатил бы невероятный скандал. Его самым большим страхом было, что она однажды повстречает парня — такого же как он сам!

ДжиммиTheSwitch и почему я покинула Бангкок.

На что готова девочка за 20 $.

Полиция начала гонения против танцовщиц моложе 18 лет. Это поставило Нан (мою соседку) и меня в невыгодное положение, так как нам было 16 лет. Сейчас мы были не только безработные, но и не могли уже получить работу. Перед нами стоял выбор — идти работать на фабрику по 12 часов день, 6 дней в неделю за 80 $ в месяц, но у нас была идея получше. Мы решили взять автобус и отправиться в курортный городок Паттайя (город баров на открытом воздухе и ГоГо баров), где полиция НЕ СЛЕДИЛА за исполнением закона о девочках моложе 18 лет (в обмен на регулярные взятки). Джимми The Switch помог нам переехать из Бангкока в Паттайю. Он понял, что нам нужно жилье и питание. Этот курортный городок был прекрасным местом после жары, автомобильных пробок и загрязнения Бангкока.

В Бангкоке, как и в остальной части Таиланда, полиция владела собственными борделями полными 14, 15 и 16 летних девочек предназначенных для тайцев и туристов китайского происхождения. Но когда иностранные средства массовой информации показали девочек моложе 18 лет в Патпонге и Нана Плазе, правительство решило «почистить имидж». Чтобы удовлетворить иностранных корреспондентов и получить благоприятный имидж, они решили разрешить работать только тем, кому 18 лет и старше. Никто из несовершеннолетних девочек, включая меня, не сказал спасибо иностранным журналистам за их «разоблачения», которые уничтожили наши рабочие места. И хотя иностранные СМИ сменили географическое место нашей работы, но они не могли поменять его характера.

Конечно хорошо, когда иностранные СМИ проявляют живой интерес к судьбе несовершеннолетних проституток. Но выявление истинных причин, почему нищие молодые девочки выбирают этот трагический путь, было бы куда разумнее. (Иногда это происходит не по их собственному выборы, потому что их продают родители, добровольно или нет, в бордели — эта бесчеловечная практика существует по всей Юго-Восточной Азии). И по любому все это происходит из чисто экономических соображений. Родители не могут больше посылать своих детей в школу, потому что они не могут оплатить обучение, или купить униформу и школьные принадлежности. Если бы у нас защищались законы по труду, у родителей было бы достаточно денег, чтобы поддерживать семьи и обучать детей. Но этих законов в моей стране не существует, потому что богатым в моей стране это невыгодно. В равной степени, все государственные школы, безусловно, должны быть бесплатными. И ни одному ребенку не должны отказывать в обучении по причине нищеты его семьи.

Джимми The Switch или Джимми The Twist жил в Бангкоке. Я познакомилась с ним в Бангкоке через Джона. Извращенцы склонны водить дружбу с такими же извращенцами. А он был самым извращенным мужиком, кого я когда-либо встречала. Он претворял в сексе такие извращения, которые нормальному мужчине даже не пришли бы в голову.

Джимми The Switch (переключатель) получил свое прозвище, потому что был бисексуален. Он в равной степени был неравнодушен как к молодым тайским мальчикам, как и тайским девочкам. Он также получил свое прозвище «Джимми The Swich» (хлыст), потому что ему нравилось бить девочек палочкой или хлыстом. Его прозвищем было также Джимми The Twist (псих), потому что он был больным садистом. Как и бангкокский Джон, ему не просто нравилось садо-мазо, он обожал его. Мне не нравилось, когда меня пороли хлыстом, это было очень больно. Но я терпела все ради денег. Я не смогла бы заработать столько денег любым другим путем.

Поведение Джимми было вне всяких норм. Под предлогом обучения молодых девочек продвинутым сексуальным техникам, он постепенно подводил их ко все более унизительным актам; мочился на них; заставлял говорить «я кусок дерьма», бил их и унижал их собственное восприятие себя и самооценку. Он причинял им и физическую и психологическую боль. И хотя он говорил, что делает это чтобы усилить сексуальное наслаждение, на самом деле он наказывал их за то, что они были женщинами. Он не мог заняться с ними сексом нормальным способом, несмотря на все их прелести и красоту. У него была слабая эрекция и больная спина, что значило, он не мог долго заниматься сексом. Он наказывал женщин за свою «несостоятельность». И он гордился тем, что извращенец. И я думаю, что он был очень щедрым. Но он оставался чистым и простым ЗЛОМ. И он никогда не испытывал сожаления по девочкам, которых лупил. Они оставались лишь объектом его сексуальных экспериментов и пыток и не более того.

Я была одной из этих девочек. Джимми бил меня по грудям и мочился на меня. Сначала он начинал мочиться на мою промежность, когда я сидела в туалете, потом постепенно продвигался выше, мочился мне на груди и в конце, мочился мне на лицо. И хотя я ненавидела это, я позволяла ему делать то, что он хотел. Я предлагала ему унижать себя — все ради денег. Я приехала в Паттайю зарабатывать деньги для своей семьи и я готова была на все. Почему я или кто-то еще соглашался на такое сексуальное, физическое и психологическое унижение? Простой ответ — примерно 600 $ в месяц за час работы или около того ежедневно. И он позволяли мне работать по ночам в ГоГо баре, или встречаться с мужчинами. Так что это значило, что я могла работать как обычно, уже получив 600 $ каждый месяц. Другой альтернативой оставалось найти мужчину, который бы настолько увлекся мной, что высылал бы мне такую же сумму денег из заграницы, сидя в ожидании следующей поездки в Таиланд.

Джимми платил мне обычно в месяц 15000 бат (600 $). И вел ежедневный учет каждого бата, потраченного на меня: 5 бат за пакетик чипсов, 10 бат за чашку лапши, каждый потраченный бат учитывался им. В конце месяца, когда он платил мне деньги, то показывал мне счет и я часто получала примерно половину от причитающейся суммы в 15000 бат. Но в течение месяца я не придавала расходам значения.

Джимми также любил играть в сутенера. Он обзванивал людей, предлагая им мои услуги. Он уверял меня, что поступает так, чтобы мне не приходилось страдать, выслушивая отказы. Правда была в том, что ему нравилось выступать посредником между мной и другими мужчинами.

Один раз, клиент нарисовал мой портрет с фотографии. Он вложил его в рамку и собирался подарить его мне на мой день рождения. Но он совершил ошибку, показав ее Джимми, который потом побежал ко мне и стал напрямую выяснять, что все это означает, тем самым лишив того мужчину возможности сделать мне сюрприз. Джимми был извращенным, хитрым и злым человек.

В другой раз, он попросил меня прийти к нему. Прибыв на место, я обнаружила его вместе с 16-летним тайским мальчиком. Он хотел, чтобы я посмотрела на их игры. Поскольку мне за это платили, то я согласилась. Они сначала немного поиграли, а потом Джимми знаками показал мне, чтобы я занялась оральным сексом с тайским мальчиком. Я резко оборвала его «Я никогда не трогаю тайских мальчиков! Ты это делаешь!» Он решил сменить решение, чтобы не потерять меня.

Когда мой брат и сестра попали в серьезную аварию на мотобайке, Джимми от моего имени обзвонил всех моих клиентов, прося сделать пожертвования, чтобы оплатить лечение перелома ноги сестры. В это же время другой клиент сделал свои пожертвования — я занимала у него деньги, но все равно он дал мне 16 000 бат. А Джимми мне ничего не дал, ссылаясь как всегда на свою бедность, в то время когда мне нужны были деньги. Это были деньги сверх того, что я высылала домой маме. Все, кто жертвовал мне деньги, инструктировали меня, чтобы я лично съездила домой и сама заплатила по счетам. Вместо этого, я внесла их на счет в банке и моя мама немедленно сняла их. Позже, я узнала, что она не оплачивала больничных счетов, а вместо этого придержала деньги у себя.

Инцидент с аварией случившейся с моим братом — лишь один из множества в Таиланде. У нас часто происходят аварии с мотобайками и обычно в них бывают виноваты молодые парни. В этом происшествии тоже был виноват мой брат. Моя сестра Йинг получила серьезную травму ноги; счет за лечение составил 16000 бат — как мой заработок, полученный от секса с 16 стариками. Мотобайк был разбит, а он обошелся мне в сумму, которую я получила, переспав с 30 старыми мужчинами (тогда Страховка не была принята). До недавнего времени, в Таиланде не давали страховки бедным.

Прибытие в Паттайю.

Паттайя — то же самое в Мире Проституции, что Лас-Вегас — в Мире Азартных Игр, и даже больше.

Джимми помог нам с Нан найти жилье в Паттайе. Мы немного пожили на его деньги, а потом пришло время искать работу. В Паттайе примерно 200 баров плюс 50 ГоГо баров. Мы были молодые и привлекательные и нам не составило бы труда найти работу в одном из этих мест.

Мы начали свою карьеру в Pretty Girl GoGo. Я там не задержалась, потому что подралась с 35-летней мамасан, которая ревновала ко мне. Мне оплачивали барфайн каждый день и ей не нравилось, что я зарабатываю столько денег и получаю так много знаков внимания, в отличие от нее. Я принесла ее бару много денег, но я ей все равно не нравилась. После драки, я ушла и Нан ушла вместе со мной. Мы устроились в Sexy GoGo, где я повстречалась с Седриком, 26 летним парнем из Швейцарии.

Седрик захотел жениться на мне, проведя со мной всего пару недель. По моему мнению, это были скучные, ничем особенно не запоминающиеся две недели. Но он был на седьмом небе от счастья. Я думаю, что он не вел особенно активной половой жизни до Паттайи, так что перспектива проведения времени с маленькой хорошенькой девочкой в течение двух недель наверное была самым значимым событием в его жизни.

Вернувшись в Швейцарию, Седрик стал высылать мне 20000 бат (500 $) каждый месяц, веря, что я буду ждать его. В результате подобной щедрости, я уже не могла больше работать в Sexy GoGo, где меня могли заметить его друзья. Но он был наивен и неопытен. Вместо этого я стала индивидуалкой, встречаясь с туристами на дискотеках и в торговых комплексах — и зарабатывая даже больше. Я зарабатывала около 50 000-60 000 бат (1250–1500 $) каждый месяц.

Паттайя была и остается прекрасным местом, где молодые привлекательные девочки встречаются с туристами. Здесь было много, очень много туристов, или «КЛИЕНТОВ», и все стоило намного дешевле, чем в Бангкоке. Погода отличалась в лучшую сторону, по сравнению с жарой и влажностью столицы Таиланда, а прохладный океанский бриз испарял капельки пота на наших загорелых лицах. Здесь не было дорожных пробок и не было загрязнения, существующего в больших городах. Это был город мечты для моей профессии. Поэтому здесь живут 10000 девочек. Чем больше было девочек, тем большее количество туристов прибывало сюда. Мне не надо было бояться конкуренции. Я была чарующе привлекательной и мое знание английского языка намного улучшилось.

Когда я и Нан впервые прибыли в Паттайю, мы гуляли по городу, попутно отмечая, какие мужчины замечают нас. Так мы гуляли некоторое время, пока не встретили несколько парней, которых мы постоянно видели вместе: Джона, Лари и других. Здесь не было недостатка в клиентах для привлекательных 16-летних девочек. Мы встретили много мужчин, живущих в Паттайе и которые были счастливы встречаться с нами днем, пару раз в неделю. У нас было много свободного времени и много денег в карманах. Это было прекрасное время для нищей девочки из Исарна. И оно было намного лучше чем в Бангкоке. Еще одним приятным дополнением было то, что он был полон выходцами из провинции Исарн. Я могла говорить на диалекте Исарна практически везде, где была. Это было здорово. Нам нужно было приехать сюда раньше.

В 1997 году, я повстречалась с мужчиной по имени Дэйв. Меня рекомендовал ему один мой постоянный клиент и он тогда находился в поисках девочек для работы в баре его друга в Бангкоке. Я сказала ему, что Нан и я не можем работать в Бангкоке, потому что нам не было 18 лет. Он был очень вежлив со мной. Он был вежливее чем другие и интересовался моим состоянием больше, чем кто-либо из моих клиентов. Я не знаю почему, может у него были какие-то свои соображения. Я — Тайка: а тайцы от природы недоверчивы и подозрительны. Вскоре после того как мы встретились, ему пришлось вернуться на работу в свою страну. Он дал мне свой адрес и я заверила его, что буду ему писать.

Немного поработав на улице, я решила найти себе постоянное место. Это означало устроиться на работу в ГоГо бар, но вдали от Sexy GoGo. Я была очень хорошей танцовщицей. У меня была кожа бронзового оттенка — тот загар, чтобы получить который западным дамам требуется провести целую вечность в соляриях или принимать солнечные ванны в течение многих выходных и который так нравится фарангам. Так что было легко раскручивать клиентов на выпивку и барфайны. Я также могла говорить по-английски, так что в ГоГо барах рады были видеть меня. Второй ГоГо бар, где я работала был Baby GoGo. Он был самым привлекательным в Паттайе. Меня тут же приняли на работу с зарплатой в 6000 бат (240 $) в месяц. Эти деньги платили за работу танцовщицей. К ним приплюсовывались деньги, на которые клиенты покупали мне напитки, оплата за «шорт-тайм» в комнатах наверху и барфайны, чтобы забрать меня к себе в отель. Я была одной из самых востребованных девочек в Baby GoGo.

Мой приблизительный месячный доход:

Зарплата: 6000 бат (240 $)

Леди-дриньки (моя доля в каждом — 30 бат): 2100 бат (84 $)

Шорт-таймы (по 200 бат каждый): 3000 бат (120 $)

Чаевые за шорт-таймы (1000 бат): 15 000 бат (600 $)

Барфайн (моя доля в каждом — 150 бат): 2700 бат (108 $)

Чаевые за барфайны (1000 бат): 18 000 бат (720 $)

Промежуточный итог: 46 800 бат (1869 $)

Клиенты, высылающие мне деньги (минимум) 10 000 бат (400 $).

ИТОГО: 56 800 бат в месяц (2269 $).

Сравните эту сумму с тем, что любая девушка с моим образованием, не занимаясь проституцией, сможет заработать в Паттайе, в курортном городке, где зарплаты намного выше чем в остальной части страны:

Горничная: 3000 бат (120 $)

Официантка со знанием английского языка (с чаевыми) 5000 бат (200 $)

Неквалифицированная швея: 3000 бат (120 $).

Еще девочки из Бангкока и Паттайи, включая меня, получали огромные суммы денег с туристов просто рассказывая им какую-нибудь из множества выдуманных историй. И эти мужчины верили нам снова и снова. А все потому, что до этого никто еще «не любил» и «не заботился» о них так, как мы. И у них никогда не было никого такой, как я, кто постоянно врал бы им и изыскивал любую возможность, чтобы вытянуть лишний доллар, фунт, марку или франк.

Моя мама больна и ей нужно 200 $, чтобы лечь в больницу.

Моей сестре нужно 200 $ на школу. (на 200 $ фактически можно оплатить целый год обучения в школе и более)

Моя сестра заболела и ей нужны лекарства. Мне нужно 100 $. А так как в государственной больнице пройдут недели, прежде чем ей окажут медицинскую помощь, поэтому ей нужно лечь в частную клинику.

У нас умер буйвол. Мне нужно 300 $.

У нас дома протекает крыша. Нам нужно 100 $.

Скудные дожди привели к скудному урожаю. Мне нужно 400 $. (Туристы не ориентируются в сезонах).

У нас сломался холодильник. Нужно 100 $.

Мне нужны деньги, чтобы послать своей маме подарок к Китайскому Новому Году, Тайскому Новому Году, Исарнскому Новому Году или любому другому Новому Году, который мы выдумаем.

У моей двоюродной сестры родился ребенок. Мне нужно 100 $ чтобы послать ей и получить благословение от Будды.

У меня день рождения, или у кого-нибудь из членов моей семьи; и конечно мне нужно послать им золото И у меня обязательно будет день рождения еще у кого-нибудь.

Фаранги давали мне деньги, не моргнув глазом. Им хотелось улучшить мою жизнь, видя мое состояние. Вот почему я занималась тем, чем я занималась и почему так сложно перестать быть барной девочкой. Мне действительно нравилось врать мужчинам и получать от них взамен все, что я хотела. Моя семья и я привыкли к такому источнику доходов. Неужели они правда думали, что цена за секс была равноценной компенсацией для меня за ту боль, которую мне причинял секс с мужчинами. За много лет, я скопила очень немногое, но я спасла своих сестер. Одной из причин, почему я отправляла домой деньги как можно скорее, было — чтобы мои сестры могли продолжать ходить в школу. Мне нужно было убедиться, что они не закончат свою жизнь как я. Мы все жили на мои доходы. Моя семья и я наслаждались тем, что могли купить в нищей стране и не хотели возвращаться к прежнему образу жизни. И я не поверю, чтобы кто-нибудь добровольно согласился бы на такое.

В 18 лет я была самой зажигательной танцовщицей в Baby GoGo. Я зарабатывала много денег, хорошо жила, говорила на английском языке, помогала своей семье и мне везло находить очень наивных мужчин, которые высылали мне деньги, вернувшись в свои страны — они верили, что я брошу работу в баре и буду ждать их возвращения, затаив дыхание. И я никогда не понимала, почему старые мужики верили, что привлекательная 18-летняя девочка, которую они едва узнали, ведущая жизнь проститутки, будет искренней с ними. Но более молодые мужчины тоже попадались на удочку и становились такими же легковерными, только в карманах у них было негусто. Но мне они все были интересны — те, что платили мне деньги. Я могу только предполагать, какого размера было эго у этих мужчин.

Я была довольна своей жизнью, по крайней мере своими доходами, и своей работой, пока моя зарплата в ГоГо резко не изменилась. Я была разозлена тем, как это произошло, чем действительной суммой, на которую она упала; Я разозлилась настолько, что уволилась. Такие ситуации случаются сплошь и рядом, когда мамасаны начинают ревновать к молодым привлекательным девочкам в своих барах, которые зарабатывают больше денег, чем они. Один раз, мои барфайны были оплачены мужчиной, который «снял» меня на пару недель. Когда я вернулась в бар, мамасан мне объявила, что они не были оплачены. В конце месяца, она вычла эти барфайны, 7000 бат (175 $) из моей зарплаты, плюс еще 150 бат за каждый день, который я отсутствовала на работе — оставив меня практически без заработка в ГоГо баре. Я сразу же уволилась. Я ушла в новый ГоГо бар. У меня при себе всегда были навыки, которые пользуются спросом вот уже на протяжении 5000 лет.

Прошло немного времени, как я опять стала танцовщицей № 1 в баре. Здесь было много других привлекательных девушек, но мне везло, что мужчинам нравилась я. У меня был уживчивый характер, который их привлекал, танцевальные навыки и мое обаяние. К этому времени, я уже очень хорошо говорила по-английски. В Таиланде, многие девочки не могут говорить по-английски, так что знание языка дает большое преимущество.

У меня было много свободного времени днем и я решила снова пойти в школу. В Таиланде, где многие люди не могут закончить 7–9 классы, особенно девочки, правительство организует такие уроки ранним утром, днем и по выходным. Я решила посещать школу в Наклуа, соседнем с Паттайей городке и мне не приходилось ездить слишком часто. Я брала учебники и потом сдавала домашние задания каждые пару недель.