11 Бог живет на горе, а люди в пещере

11

Бог живет на горе, а люди в пещере

Когда поднимали уровень озера Нейяр, превращая его в водохранилище, то затопили прибрежные джунгли. В этих джунглях стояли деревни каникаров, были их погребения, священные рощи и священные камни. Под водой осталась каменная платформа, на которой обитала богиня Тамбуратти-амма. Богиня утонула вместе с платформой. Раньше, когда Тамбуратти-амме ежегодно приносили жертвы, она защищала жителей деревни Айранкаль. Ей молились, и она предотвращала бедствия. Но говорят, что с тех пор как Тамбуратти-амма ушла под воду, бедствия один за другим обрушиваются на Айранкаль. Дикие слоны вытаптывают поля тапиоки, пантеры бросаются на людей, пчелы улетели на ту сторону озера, ягод стало меньше, а люди начали болеть, и даже заклинания жрецов не спасают их от смерти.

У каникаров Айранкаля оставалась еще одна надежда — бог гор Перакунатты, который жил на большой горе по соседству с деревней. И тогда стали делать ему подношения. Но бог гор оставался почему-то равнодушным к этим подношениям, даже петушиные жертвы не тронули его каменное сердце. Он не смог отвести от каникаров ни одного бедствия. И тогда Сиданкани решил, что нет смысла тратиться на такого бесполезного бога.

Теперь никто не ходит на священную гору и не кладет там бананов, тапиоки и бетеля. Так жители Айранкаля наказали нерадивого бога. Они порвали с ним всякие отношения. Священных камней в округе, достойных поклонения, почти не осталось. Правда, есть еще два камня, но у них сомнительная репутация. И поэтому каникары до сих пор не решили: поклоняться им или предать их забвению. А история этих двух камней вот какая.

Когда-то очень давно в реке, что течет около Айранкаля, появилась рыба. Огромная и очень опасная рыба. Она занималась тем, что проглатывала людей. А людей в то время было совсем мало. И каникары боялись, что рыба всех проглотит и никого не останется. А тут еще одна беда свалилась на племя. Мало им было прожорливой рыбы, так явился мудрец Агастья. И ничего лучшего не нашел, как посадить волшебное дерево. От этого дерева быстро пошли другие деревья. И деревья эти росли, росли и наконец закрыли солнце. Тогда стало совсем трудно жить людям.

Рыба пользовалась темнотой и заглатывала одного каникара за другим. Теперь люди боялись даже набрать воды в реке. В те времена еще был жив бог Аранату. Теперь он вместе с Тамбуратти-аммой покоится на дне водохранилища. Каникары стали просить бога им помочь. Они сделали ему обильное подношение. И Аранату в отличие от Перакунатты не остался равнодушным ни к подношениям, ни к бедствиям каникаров. Он взял большой топор и вырубил все зловредные деревья, которые заслонили солнце. И вновь джунгли наполнились светом. Потом Аранату пошел на берег реки Нейяр и выловил из нее огромную рыбу. Он ударил, по ней топором, да так сильно, что одна часть рыбы пролетела над джунглями и упала далеко — в Веллиюре. И превратилась в камень с одним глазом. А вторая часть так и осталась лежать на берегу Нейяра, неподалеку от Айранкаля. И место это теперь называется Чидаламинаветиясталам — «место, где разрубили рыбу Чидала». Вторая часть рыбы тоже превратилась в камень с одним глазом. В этом самом месте лет пять тому назад произошло событие, после которого на лице Сиданкани остались страшные шрамы.

Сиданкани в то утро резал бамбуковые планки для стены своей хижины. Он работал долго и не обратил внимания на шорох, который время от времени раздавался где-то за бамбуковой рощей. Как выяснилось потом, по соседству с Сиданкани медведица и медвежонок лакомились муравьями. Сиданкани насторожился только тогда, когда раздалось урчание. Но было уже поздно. За спиной у Сиданкани стояла сплошная стена бамбука, а прямо на него, поднявшись на задние лапы, двигалась медведица. Около муравейника стоял медвежонок и с любопытством разглядывал обоих.

Медведица бросилась вперед и вцепилась Сиданкани в бедро. Ему удалось вывернуться, но кусок его собственного мяса остался в зубах у зверя. От неожиданности Сиданкани выронил нож и никак не мог его найти. Мешала резкая обжигающая боль в бедре. Медведица сделала второй рывок и на этот раз вцепилась Сиданкани в лицо. Кровь залила ему глаза. Он ничего не видел и только чувствовал, как зверь заламывает ему голову назад. Почти падая, Сиданкани на ощупь протянул руки вперед. Ладони уткнулись в шерсть зверя. И тогда, в какой-то последний момент, он схватил медведицу за горло и стал душить. Медведица задышала со свистом, потом захрипела. Руки Сиданкани от напряжения свела судорога, но он почувствовал с облегчением, что зверь оставил его голову. Медведица сделала мощный рывок и освободилась из рук человека.

Сиданкани провел по лицу и ощутил под рукой клочья мяса и кожи. Лицо нестерпимо горело. На какое-то мгновение он снова увидел медведицу, стоявшую перед ним на задних лапах. И тогда он бросился на нее. У него не было другого выхода. Ему нужно было во что бы то ни стало пробиться к тропинке. Медведица, не ожидавшая толчка, потеряла равновесие и шлепнулась в траву. Но сейчас же поднялась, оглянулась и увидела медвежонка — живого и невредимого, стоявшего у муравейника. Она что-то проворчала и неожиданно, повернувшись к Сиданкани спиной, затрусила к медвежонку. Медвежонок радостно прыгал вокруг нее. Медведица подтолкнула его носом, и оба исчезли в зарослях.

Сиданкани от боли и пережитого испуга потерял сознание. Когда он очнулся, солнце стояло уже низко. Сиданкани лежал в луже крови. Он хотел крикнуть и позвать на помощь. Но из горла вырвался только хрип, а порванное лицо отозвалось страшной режущей болью. И тогда Сиданкани пополз, помогая себе одной ногой. Вторая распухла и не двигалась. Он не помнил, сколько времени он полз. Кровавый след тянулся от реки до деревни Айранкаль. Недалеко от своей хижины он снова потерял сознание. И тут его заметили дети. Когда прибежали взрослые, конечности Сиданкани уже стали холодеть.

Три месяца деревня выхаживала своего вождя. Варили настои целебных трав, жрец читал заклинания. Сиданкани выжил. Он оказался крепким человеком, этот вождь Айранкаля. Но с тех пор и он сам, и все жители деревни находятся в недоумении: медведица напала на Сиданкани, потому что в том месте лежал злополучный камень, бывший когда-то рыбой Чидала, или она оставила Сиданкани, потому что камень обладал какой-то силой. До сих пор эта проблема решения не получила.

— А ты как думаешь? — спросил меня как-то Сиданкани.

Я пожала плечами. Мои знания так далеко не заходили.

— Вот видишь, даже ты не знаешь, — вздохнул вождь. — А кто же знает?

Поэтому к камню с одним глазом каникары относятся нейтрально. Они ждут какого-нибудь случая, который бы без всяких сомнений доказал или зловредность камня, или его причастность к категории священных предметов. Но, как говорится, поживем — увидим…

Айранкаль. Хижины на деревьях. Прошлое человечества. А в пяти милях от Айранкаля еще более далекое его прошлое. Место это называется Паттаямвечаапу, что значит «место среди скал». И в пещере среди скал живут люди. Такие же каникары, как и в Айранкале. Живут, как жили их предки тысячи лет назад.

Представьте себе две огромные округленные скалы, упирающиеся в стену, образованную гранитной горой. Над скалами, как крыша, нависает плоская каменная плита. Проход между двумя скалами заделан бамбуковой стеной с дверным проемом. У закопченной каменной стены — костер. Его дым поднимается куда-то вверх и исчезает в расселине между камнями. Сквозь расселину проникает слабый свет. Настолько слабый, что он не достигает земляного пола пещеры, на котором горит костер.

У костра сидит темнолицая женщина, обнаженная по пояс. Космы нечесаных волос лежат на спине и плечах. Каждый раз, когда она поправляет дрова в костре, космы падают ей на глаза, и она нетерпеливым движением отбрасывает их. Дрова разгораются, и блики пламени пляшут по лицу мужчины. У мужчины широкий нос, толстые губы и взлохмаченные, завивающиеся в мелкие кольца волосы. Мужчина натягивает тетиву на лук, но, видимо, прочность тетивы ему не нравится, и он то надевает ее, то снова растягивает и снимает. У ног мужчины лежит собака и задумчиво смотрит в огонь.

Я подумала, что это — первая прирученная собака. Наверно, это так и было. Потому что все остальное тоже было первое. Первый огонь, первое жилище и, наверно, первые люди. Так мне показалось в тот день.

Я знала, как звали мужчину и женщину — Ичоти и Пароди. Они приходили в Айранкаль, чтобы пригласить меня к себе в пещеру. Я опустилась у костра и задала не очень умный вопрос:

— Так и живете?

— Так и живем, — ответила Пароди. — А что, плохо?

Ичоти посмотрел на меня и вздохнул.

— Нет, ничего, — поспешила я заверить Пароди.

— Слон сюда не заберется, — начал Ичоти, — гору разрушить не сможет, дождь сюда не попадает, а камень держит хорошо тепло. И вода совсем близко.

— Это где же? — удивилась я.

Я не заметила поблизости даже ручейка.

— Идем, — поднялся Ичоти.

Мы вышли из пещеры, и я услышала звук льющейся воды.

— Куда ты смотришь? — сказал Ичоти. — Вон, смотри туда.

Неподалеку от пещеры стоял глиняный горшок, и в него действительно лилась вода. Она лилась из укрепленных на подпорках половинок бамбуковых стволов. Стволы были соединены друг с другом и тянулись откуда-то из зарослей. Так я увидела первый водопровод.

Наверно, я бы увидела здесь еще немало интересного, но под вечер явился Сиданкани и сказал, что если я сейчас же не отправлюсь в обратный путь, то меня растопчут дикие слоны и съедят тигры, которые имеют привычку бродить по ночам в самых неожиданных местах. Мне пришлось подчиниться. Как-никак Сиданкани был вождем. Да и встреча с дикими слонами меня почему-то не привлекала.

А назавтра был уже настоящий обратный путь. Путь к берегу большого озера Нейяр. Мы без труда нашли серый валун, куда причалила несколько дней назад наша лодка. Над рекой стояло высокое полуденное солнце. Поверхность воды ослепительно блестела. Здесь, на открытом месте, было очень жарко. Порой мне казалось, что от моей кожи поднимается голубоватый дымок и я начинаю гореть. Прибрежные кусты и деревья совсем не давали тени. Мы сидели с господином Кришнаном на «необитаемом» валуне, как два Робинзона, легкомысленно оставившие своих Пятниц далеко в джунглях. А лодки все не было. Пели птицы, плескалась вода о валун, шумел ветер в деревьях.

Первым не вытерпел господин Кришнан.

— А что, если они забыли о нас? — спросил он.

— Ну забыли так забыли, — ответила я, мучаясь от жажды и жары. — Во-первых, жизнь без приключений не интересна, сказал один мой хороший знакомый. А во-вторых, мы всегда можем вернуться снова к каникарам.

Снова томительно потянулись часы ожидания.

— Если возвращаться, так надо сейчас, — забеспокоился господин Кришнан. — Если мы уйдем часом позже, нам не миновать зверей, идущих на водопой.

Господин Кришнан, как всегда, был прав.

Не успела я подняться с валуна, как в мир привычных звуков вторглось что-то постороннее. Мы прислушались. Через несколько минут у нас уже не было сомнения, что это звук лодочного мотора.

— Ура! — оголтело закричал господин Кришнан и почему-то запрыгал на валуне.

А я получила полное представление о том, как вели себя при виде паруса все потерпевшие кораблекрушение робинзоны.

— Ура! — еще раз прокричал господин Кришнан, но уже с меньшим энтузиазмом. Из-за поворота показалась лодка, и, конечно, пройти мимо нас она никак не могла. Это было ясно даже господину Кришнану.

Потом мотор заглох, и Раман, одарив нас белозубой улыбкой, бросил нам причальный конец…