С. П. ШЕВЫРЕВУ 7-го [2-го] ноября <1850>. Одесса
С. П. ШЕВЫРЕВУ
7-го [2-го] ноября <1850>. Одесса
Благодарю тебя много и много, бесценный друг, за твои заботы о моем племяннике. Поблагодари также и Погодина. Он устроился в Казани, очень хорошо и, кажется, им остались все довольны. Денег ему покуда еще не нужно. Да и лучше, если молодой человек будет знать заранее, что всякая копейка алтынным гвоздем прибита; он, точно, снабжен всем необходимым. Я теперь, как видишь, сижу в Одессе. Приехал сюда затем, чтобы отсюда двинуться в теплые края, но это, кажется, не состоится по неименью еще пашпорта. Я поленился хлопотать о нем пораньше. Получить его могу или в конце декабря, или в начале генваря, стало быть, выезжать поздно. Весной же мне нужно быть в Москве и в Петербурге. [в России] Боюсь и суровости зимы, которая далась мне знать [Далее начато: прошедши<м>] в прошлом году, боюсь и разлучаться с друзьями и близкими. Здешняя зима по забранным сведениям мало чем лучше московской, так что если бы не страшили меня совершенно испортившие<ся> дороги и невыгода зимнего пути, совершенно невыносимого для моего бренного тела, я бы потащился снова в Москву обнять сызнова вас всех и тебя в особенности. Насчет печатанья сочин<ений>: напиши мне, что стоит бумага, на которой печатается «Москвитянин». И можно ли ее заготовить достаточно на 2-е издание моих сочинений. Я бы желал листы ее перегнуть в 12-ю долю. Они велики, и двенадцатая доля будет почти равняться прежней осьмушке. Мне бы хотелось, чтоб изданье продава<лось> дешевле: [В подлиннике: дешевлее] за 5 томов пять, шесть целковых, не больше. Нужно необходимо, чтобы к выходу II-го тома «М<ертвых> д<уш>» подоспело изданье сочинений, которых, вероятно, потребуется тогда вдруг много. Уведоми меня также, что возьмут типографщики за лист смирдинского издания русских писателей, которое тоже в двенадцатую долю и которых рамка страниц такая, [должна быть такая] как потребна моим сочинениям. С той только разницей, что мне хотелось бы пустить поля вокруг пошире, [Далее начато: что будт<о>] и потому бумагу форматом побольше. Живу я в Одессе покуда слава богу. Общество у меня весьма приятное: добрейший Стурдза, с которым вижусь [быва<ю>] довольно часто, семейство кн. Репниных, тебе тоже знакомое. Из здешних професс<оров> Павловский, преподаватель богословия, и философии — Михневич, Мурзакевич, потом несколько добрых товарищей еще по Нежинскому лицею. Словом, со стороны приятного препровождения грех пожаловаться. Дай бог только, чтобы не подгадило здоровье. Поместился я тоже таким образом, что мне покойно и никто не может мне мешать, в доме родственника моего, которого, впрочем, самого в Одессе нет, так что мне даже очень просторно и подчас весьма [даже весьма] пустынно. Уведоми о себе, о добрейшей Софье Борисовне, о детках и, словом, обо всем, что до вас относится. Я уже давно не имею вестей из Москвы. Да, есть ли у тебя экземпляр, чтобы отдать в цензуру, и какому цензору? Я думаю, лучше Лешкову. Им Погодин был всегда доволен. Если же какие-нибудь вздумает цензор изменения противу первого издания, в таком случае лучше в Петербург. Нужно просить Плетнева. Приложенное при сем письмецо, пожалуста, пошли Аксакову. Не позабудь слова два написать о погоде: когда в Москве началась зима и выпал первый снег. Здесь его выпало во множестве третьего дни, и с одного разу сделалась санная дорога: диво, доселе, говорят, невиданное. Вообще климат Одессы я нахожу мало чем лучше московского.
Обнимаю тебя несколько раз. Прощай, не забывай и пиши.
Твой весь Н. Г.
Адрес: в Одессу, в дом генерал-майора Трощинского.