29 апреля. Середина дня. На волосок от гибели
29 апреля. Середина дня. На волосок от гибели
В помещения первого этажа «дома Гиммлера» стрелковые роты батальона Неустроева и добровольцы группы Макова пробились только в 13.00. Да и то смогли при этом захватить лишь несколько комнат на первом этаже. Впрочем, для решения самого Неустроева переместить свой штаб поближе к наступающим бойцам этого было вполне достаточно. Нужно было только как можно резвее преодолеть открытое и потому хорошо простреливаемое пространство от посольского здания до пролома в стене «дома Гиммлера» – примерно метров полста. Юркий ординарец комбата П. Пятницкий перебежал удачно. И из-за груды битого кирпича махнул своему командиру рукой: дескать, давай!
Вот как описал дальнейшее сам С. Неустроев: «Я метнулся к нему и неожиданно упал. Мне показалось, что сзади кто-то дернул меня за полы. Я сильно ударился грудью об асфальт и не мог вздохнуть. С трудом приподнялся и, напрягая силы, рванул плащ-палатку. Она сползла с моих плеч. Только теперь я обнаружил, что зацепился плащ-палаткой за прут, торчащий в кирпичной стенке, через которую я перепрыгнул.
Не могу припомнить, как я очутился за грудой кирпича рядом с Петей…
– А здорово получилось, товарищ комбат! Вы везучий! – оживленно заговорил он. – Как только вы успели упасть? Смотрю, перед вами так и задымилось поперек дороги – пулеметная очередь. Аж искры посыпались. Вы залегли, а он, гад, так и шпарит из пулемета перед вашей головой метра за два. А когда сделали бросок ко мне, фриц опять чесанул. И прямо по плащ-палатке… а вы уже успели перебежать. Везучий!» [77].
Эх, Петя, Петя! Знал бы он, что все везение его командира заключалось в большой, явно не по росту его невысокого хозяина плащ-палатке. Эту просторную накидку, уломав прижимистого командира хозвзвода, «организовал» комбату не кто иной, как сам Петя. И уж давно следовало бы ее сменить на другую, по плечу. Да все в горячке наступления как-то руки не доходили. Но спасибо ординарцу! Хоть и не облегчила существование его хозяйственная нерасторопность. Но жизнь-то ведь спасла!
Да, великое на войне дело – везение. А еще – солдатская выручка, которая в тот близкий к Победе, но страшно тяжелый день спасла жизнь и капитану Макову. Причем дважды.
Первый раз, еще ранним утром, когда перебежками стали выдвигаться из-за угловой стены швейцарского посольства к «дому Гиммлера». Именно в этот момент крупнокалиберный снаряд ударил в стену как раз над капитаном. Как среагировал Алексей Бобров – уму непостижимо! Но факт остается фактом: чуть ли не в ту же секунду он ухватил Макова за кожанку и с силой оттолкнул в сторону. Командир остался цел и невредим. А вот сам Бобров отскочить не успел. И оказался под кирпичной глыбой. Когда ребята его оттащили в сторону, у Алексея кровь шла горлом…
Однако железной выносливости оказался организм у разведчика. Под стать, так сказать, характеру. Потому что не прошло и двадцати минут, как, немного оклемавшись и все еще превозмогая последствия тяжелой контузии, он с обнаженным кортиком снова оказался в самом центре рукопашной схватки.
Второй раз, и опять же Бобров, спас жизнь командиру днем. Он и Маков отстреливались в одной из комнат, когда вдруг через дверной проем прямо к ним под ноги влетела немецкая граната. Алексей среагировал молниеносно: схватив ее за длинную деревянную ручку, он буквально за мгновение до взрыва успел вышвырнуть «фашистский подарок» в окно.
Сколько еще судьба продолжала бы благоволить маковцам, неизвестно. Совершенно не факт, что все они не полегли бы в стенах этого мрачного берлинского дома. Но группу спас приказ Переверткина. Чем ближе подбирались передовые части его корпуса к центру 105-го квадрата, тем чаще перекраивались разграничительные линии между ними. И тем больше усложнялось управление. Более того, в этой ситуации от артиллеристов, стрелявших – в силу сложившихся условий городского боя – в основном с закрытых позиций, требовалась исключительная точность ведения огня. В противном случае, артиллерия могла поразить и своих. Поэтому, вспомнив о добровольцах-разведчиках, Переверткин во время очередной связи с Маковым дал капитану задание «по специальности» – выйти из боя и выдвинуть группу поближе к Королевской площади для разведки опорных пунктов врага и корректировки огня наших батарей.
Теперь капитану пришлось срочно собирать и выводить из «дома Гиммлера» уже успевших втянуться в комнатные бои Загитова, Лисименко, Боброва и Минина.
Между тем бой с особой силой все больше и больше распространялся за господство и во всех других зданиях правительственного квартала. Большая плотность застройки, пожары, обвалы стен сильно затрудняли и ограничивали действия наступающих подразделений. Но через проломы стен, подвалы, первые этажи мелкими группами наши бойцы отвоевывали комнату за комнатой, здание за зданием. В этих условиях разведчикам группы Макова, чтобы добраться до удобных для наблюдения точек, приходилось присоединяться то к одной, то к другой штурмовым группам, участвуя с ними в рукопашных схватках и разделяя все связанные с этими действиями риски. В одной из таких схваток группа чуть не потеряла Минина. Вот как об этом вспоминал сам Михаил Петрович: «Когда послышался страшной силы грохот падающих кирпичных глыб, у меня мелькнула тревожная мысль, что сейчас все мы погибнем. Командир решительно скомандовал:
– В укрытие!
В какой-то миг я увидел рядом крохотное глухое помещение с чуть приоткрытой дверью и сразу туда влетел. Заметив на единственном маленьком окне железную решетку, мгновенно решил, что если руинами завалит дверь, то мне отсюда одному не выбраться, и останусь я, как в ловушке. Резким движением я оттолкнул дверь, и в этот момент груда кирпича обрушилась на асфальт. Серая пыль на несколько минут повисла сплошной тучей в воздухе и полностью заслонила свет. Во дворе воцарились мрак и зловещая тишина. Я с ужасом подумал: неужели, кроме меня, все товарищи погибли? Но, к великому счастью, беда обошла нас стороной. Когда улеглась пыль, один за другим добровольцы стали выпрыгивать из оконных и дверных проемов, а некоторые за это время успели побывать и в подвалах» [78].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.