Документ № 20 «Эти бойцы были и стрелками, и минометчиками, и пулеметчиками, и бронебойщиками, и наблюдателями, и что самое важное, почти все снайперы» Из беседы с майором Василием Георгиевичем Белугиным – комиссаром 347‑го стрелкового полка.

Документ № 20

«Эти бойцы были и стрелками, и минометчиками, и пулеметчиками, и бронебойщиками, и наблюдателями, и что самое важное, почти все снайперы»

Из беседы с майором Василием Георгиевичем Белугиным – комиссаром 347?го стрелкового полка.

Жаркий был день. Противник семнадцать раз пытался атаковать боевые порядки 347?го полка, а на участке полка были уже единицы. Около 50 бойцов и командиров занимали участок обороны полка. Но это были лучшие из лучших. Эти знали цену не только каждого метра земли, но каждого вершка, каждого сантиметра. Эти бойцы были и стрелками, и минометчиками, и пулеметчиками, и бронебойщиками, и наблюдателями, и что самое важное, почти все снайперы. Мельчайшие изменения в стане противника становились известными буквально на всем участке обороны, и только это спасало положение. Не только крупные перегруппировки боевых порядков противника, не только сосредоточение его войск в каком-нибудь доме, за углом дома, или выдвижение их вперед предупреждалось огнем из всех видов оружия на участке полка, но и отдельные перебежки солдат и офицеров, отдельные сигналы у противника немедленно расшифровывались, принимались [решения] и локализовывались.

Незабываемый день 27?го октября. Противник начал зверствовать с самого утра. Не прекращая огонь артиллерии, минометов, пулеметов, из автоматов и винтовок, посыпая буквально как горохом минами с самолетов, производя физическую огневую и моральную атаки, он выводил из состояния душевного равновесия самого закаленного в боях. Бойцы говорили, что это ад. А я припоминаю картину ада из «Божественной комедии» Данте. В том аду можно было праздновать любую свадьбу чувствовать себя, по крайней мере, на «удовлетворительно». А вот здесь, когда ежеминутно сваливаются на наши глубокие щели осколки мин, камни, песок, земля, когда гул взрывающихся снарядов и мин, казалось, перерывал уже барабанные перепонки, когда на секунду выставленный из щели черенок лопатки пробивался тут же пулей снайпера, – попробуйте в этих условиях отбить атаку противника.

И вот наступил кульминационный пункт. Все было смешано с землей. Наши огневые точки засыпаны, цели обвалились, КП разбит. Мы вышли из него буквально за две минуты, и в этот момент нам казалось, что обрушившаяся на нас глыба живой силы и техники противника раздавит нас. Но нет. Тишина – это самый строгий приказ. Будь готов. Сейчас, сию минуту. Сейчас немедленно приведи себя в порядок, в боевую готовность и если ты хоть полужив, если у тебя действует хоть одна рука, заставь ее стрелять по противнику. Останови первого, идущего в атаку. Старайся остановить первый. Твой первый выстрел ободрит товарищей.

И тишина без условного приказа начала поднимать бойцов из засыпанных целей, начала готовить их к решающей схватке. У всех одна мысль: решенный вопрос. «Я не пропущу на своем участке врага, мне некуда отступать. Я сказал товарищу Сталину, что на левом берегу Волги для меня нет места. Я подписал письмо товарищу Сталину собственноручно, что не отступлю ни на шаг, и все свои силы и умения отдам на борьбу за Родину». Так думали все, молча готовясь к отражению атаки.

И вот началось. Раздались первые артиллерийские залпы. Откуда? Почему? Даже было как-то странно и не верилось, что этот мощный залп несется с левой стороны, с левого берега Волги. За ним второй, третий залп, и началась канонада.

Генерал-лейтенант Чуйков, командующий 62?й армией, принял на себя всю тяжесть отражения подготовленной атаки противника. Мудрое решение! Он обрушил огонь всей артиллерии армии в направлении главного удара противника. В течение 40 минут работала тысяча орудий, и в этот период наши бойцы – представители 347?го стрелкового полка торжествовали. Они вышли из своих щелей, широко раскрыв глаза, улыбаясь широко и ласково. И всем понятно – сегодня за нас работает артиллерия. Не бывало случая в моей истории, я не видел и не слышал никогда в своей жизни такой чудовищной силы артиллерийского огня, которую обрушил командующий армией на противника. Все запылало. Клубы дыма, пепла, пыли, щебня стояли в воздухе, мы праздновали победу сегодняшнего дня, но что сейчас происходит у противника? У него все порвано, все боевые порядки разбиты, управление нарушено, никакой атаки и никакой контратаки он сегодня вести не будет. Посылай за обедом, вари чай. И во время этой артиллерийской канонады бойцы приступили к обеду.

Кончился артиллерийский налет. Тишина, тишина победы. До вечера ни одного выстрела. Ни одного фрица в секторе наблюдения, ни одного самолета.

А 1 ноября, когда полк был отведен на левый берег Волги, бойцы испытывали не меньшую тяжесть, не меньшее беспокойство, чем в этот памятный день. Нас сменил стрелковый полк, и на нашем участке противник вышел к Волге. Много сил, много средств и жертв потребовалось для того, чтобы восстановить положение.

И сейчас, вспоминая оборону Сталинграда, хочется еще и еще раз сказать: «Велика матушка Русь. Есть у тебя народ несгибаемый, любящий тебя, отдающий за твою красоту, мать-Родина, все, даже собственную жизнь, если этого требует боевая обстановка».

С 10 часов утра минометный и артиллерийский огонь противника не прекращался ни на минуту, а армада самолетов на бреющем полете группами по 10–15 штук непрерывно бомбили до темноты, сбрасывая огромное количество смертоносного металла.

347?й полк находился в резерве командира дивизии во втором эшелоне. На протяжении пяти месяцев долгой и плодотворной работы и я, и командир полка натренировали хорошо свой полк и мы не могли согласиться с отведенным нам боевым порядком. 10 сентября с разработанным планом выполнения задач, поставленных перед дивизией, мы входим к командиру дивизии со своим предложением. План наш был принят, 351 полк отведен, а мы стали на главном направлении. 18 сентября, получив задачу наступления, атаки и разгрома врага на высоте 154,2, овладения этой высотой и дальнейшего наступления на Бровкин хутор и хутор «Новая надежда», приступили к выполнению этой задачи.

Боевые порядки полка были расположены уступом вправо. Мы сосредоточились до 250 метров у высоты 154,2. Под покровом ночи окопались и, несмотря на ужасающий ураганный огонь противника, утром 18 с сентября и исключительным подъемом среди красноармейских масс мощным броском овладели высотой 154,2.

Первый и второй батальоны, продолжая выполнять последующие задачи полка, наступили на хутор Бровкин и «Новая надежда» и к 11 часам овладели Бровкиным и продвинулись дальше, несмотря на большие потери. Третий батальон, взойдя на высоту 154,2, приступил к закреплению успеха и начал организовывать круговую оборону высоты. Высота главенствовала над местностью. С нее просматривалась местность на 8–10 километров. С 10 часов утра минометный и артиллерийский огонь противника не прекращался ни на минуту, а армада самолетов на бреющем полете группами по 10–15 штук непрерывно бомбили до темноты, сбрасывая огромное количество смертоносного металла…

Выскочив вперед своих батальонов, я и командир полка, поздравили командира батальона Малыгина и его комиссара с успехом, уточнили приказ на дальнейшие действия и перенесли КП на высоту 154,2, откуда отлично были видны боевые порядки неутомимых бойцов 347 полка. Но соседи справа и соседи слева отставали. Далеко выдвинувшиеся вперед наши боевые порядки, по-видимому, просматривались противником. С наблюдательного пункта донесли о подходе свыше 20 автомашин противника, которые приступили к высадке пехоты. Пехота противника на наших глазах занимала боевые порядки. Началась первая контратака противника. И здесь-то и проявилась воля командира. Весь огонь третьего батальона командир полка Барковский из своего резерва бросил на контратаку колонне противника. Минометная рота полка из-за холма 154,2 посылала в стан противника последние мины из третьего боевого комплекта. Василий Болтенко подвел свои 45 мм орудия на огневые позиции и начал поджигать автомашины противника. Огонь танковых пулеметов прекрасно натренированной и обученной 3?й пулеметной роты рассеяла боевые порядки противника. Контратака захлебнулась, и противник повернул вспять с остатками своих войск. Донесли командиру дивизии об успехе, и тут же, не отрывая телефонной трубки от уха, доложили, что противником начата контратака слева с пятью танками и до роты пехоты и что противник хочет отрезать наши боевые порядки, выдвинувшиеся вперед, но контратака идет на высоте 154,2.

Заработали полковые пушки, заработали ружья ПТР. Один танк загорелся, остальные повернули вспять. В 12.00 противник пытается контратаковать с правого фланга. Четыре вражеских танка уже вытянули свои отвратительные морды из-за пригорка, а автоматчики ведут огонь по высоте. На высоту выскочила батарея истребительного противотанкового дивизиона. Залп, второй. В этот момент взрывается мина противника и выводит из строя всю батарею.

Полковые орудия 45-мм пушек выдвигаются вперед. Василий Болтенко снова прямой наводкой останавливает и зажигает танк противника, уничтожает танковый пулемет.

Связь с первым и вторым батальоном прервана. Трижды восстановленная связь с командиром дивизии снова прекратилась. Соседи справа и слева, сбившись со своего курса, входят на высоту 154,2. Появление большого количества бойцов и командиров на высоте, смешавшиеся боевые порядки вызывают новые потоки огня со стороны противника на высоту. Организуем связь нашими посыльными. Сообщаем батальонам, прорвавшимся вперед, о выходе в их район 351?го стрелкового полка. Командир полка майор Савкин догнал 1?й батальон и достиг с ним «Новой надежды». Просим артиллерийского огня у командира дивизии.

С левого фланга надвигается снова угроза: 30 танков противника, приняв боевые порядки, медленно двигаются на высоту 154,2. Пехота противника не отрывается от танков. На танках автоматчики. Командир полка принял решение использовать все средства, имеющиеся на высоте. С оружием в руках он заставил занять огневые позиции минометной роты соседней с нами дивизии. Я собрал до 10 расчетов ПТР. Командир полка майор Барковский хочет организовать мощный кинжальный пулеметный огонь. Он собирает все танковые пулеметы, сам проверяет их, указывает цели и в этот момент смертельно ранен. Что-то он хотел нам сказать, но не договорил…

Танки приближались. Вызываю начальника штаба, любимца полка, Игоря Мирохина: «Ну, дорогой, принимай полк. Помнишь, ты еще в Черемушках мне говорил: «Годик – два побуду на штабной работе, а затем можете доверить мне полк», – всего лишь прошло два месяца». «Есть принять полк». И Игорь Мирохин, проверив огневые позиции, с противотанковым ружьем в соседнем со мной окопчике открывает сам огонь по танкам.

Пикирующие самолеты противника и самолеты, работающие на бреющем полете как воронье насели на высоту. Но не это главное. Главное остановить первый танк. Все остальное пойдет своим чередом. Игорь Мирохин – прекрасный стрелок. Это он первый в дивизии из противотанкового ружья свалил Мессершмитта. И здесь с первого выстрела остановил правофланговый танк, а вторым выстрелом зажег средний. Плохо, что в боевом питании еще не смазывают патроны для противотанковых ружей. Трудно вынимать их из магазинной части противотанкового ружья. «На лопату». И Игорь Мирохин лопаткой открывает замок, стреляет, и третий танк противника запылал. Двести метров. В 150 метрах противник изменил боевые порядки. Фланговые танки вышли на главное направление, начали продвигаться прямо с фронта. Игорь Мирохин останавливает четвертый танк. «Нехорошо, зажигай!». Зажег. И на шестом выстреле по пятому танку выстрелы слились: выстрел Мирохина и выстрел пушки из танка противника. И Мирохина не стало. Убит прямо в голову. Прекрасный человек, храбрейший воин, боец со стальными нервами в один миг обезглавлен. Весь мозг на меня. Четыре с половиной часа адской атаки! Четыре с половиной часа сверхчеловеческого напряжения! Команду принял на себя. Наши 45-мм пушки и взвод противотанковых ружей окончательно дезорганизовали противника. Танковая атака отбита.

Темнеет. Начинаю созывать командиров. На высоте тихо. Горсточка автоматчиков 10 человек, 2 противотанковых ружья, из 14 пулеметов работает только один. Решаю немедленно доложить о положении комдиву. Представитель 1?й гвардейской армии батальонный комиссар, фамилию не помню, направляется в качестве связного к комдиву от 347?го полка.

Кругом горящие танки, как большие свечи. Немедленно надо оказать помощь раненым. Немедленно надо просить помощи у комдива.

С таким же напряжением бой продолжался и 19?го числа. Комдив ввел в бой свой резерв. Истребительный противотанковый батальон, учебный батальон заняли боевые порядки. Начальники служб, химзавод, саперный взвод, ездовые – все были в качестве непосредственных бойцов на передовой.

19?го командир дивизии полковник Гурьтев перешел на мой КП. Он вместе с комиссаром дивизии подполковником Свириным непосредственно руководил боем. Предварительный сигнал для атаки. В чем дело? Нет признаков понимания приказа командиром учебного батальона. Получил ли он вовремя приказ? Дать немедленно связь! Связи нет. Связисты выбились из сил, не успевают чинить и восстанавливать связь. Снова и снова проволочная связь прорывается огнем противника.

«Есть у тебя надежный человек, Белугин? – спрашивает Гуртьев. – Через пять минут атака. Вот в этом направлении, – показывает он на северо-запад, – расположены боевые порядки учебного батальона. Надо найти учебный батальон и передать мою записку».

Вызываю Селигеева. Неутомимый бегун, спартаковец. Он еще был замечен в период учебно-боевой подготовки, когда без устали хаживал по сто километров в сутки. Ему препоручено было любой ценой не только доставить приказ командиру учебного батальона, но и вернуться доложить, что этот приказ им выполнен.

И вот в донских степях по-пластунски в указанном направлении Селигеев пустился в путь для выполнения приказа командира дивизии. До сих пор непонятно, как он преодолел расстояние до полутора километров в такой короткий срок, но он вовремя доложил командиру и показал расписку командира учебного батальона о том, что тот приказ получил и атаку начнет вовремя. Красная ракета взвилась в воздух. Артиллерия перенесла свой огонь в глубину. Началась атака. Отставали спецподразделения. Их вытолкали вперед. Атака прошла успешно. Высоты были окончательно закреплены за нами.

19 октября в 5 часов дочурка Майя вытаскивала меня на палатке раненого во время атаки. Радостно сообщая о том, что приказ выполнен, она успела мне шепнуть: «Скоро выздоровеем и снова будем здесь». Я оказался в госпитале, а дивизия, получив приказ на передислокацию, выехала в Сталинград.

Снова сказалась выучка и закалка сибирской дивизии. 200 километров окружным путем отделяли новые огневые позиции нашей дивизии от старых и эти 200 километров были преодолены дивизией за полтора суток. Пушки везли на лошадях и автомашинах. Несмотря на чрезвычайные трудности, связанные с преодолением такого большого расстояния с переправой через Волгу, дивизия вовремя заняла свой район.