4

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

4

Дорога то поднималась на холмы, и тогда казалось, что машина взлетала над землей, то круто вела вниз, и мы, как под воду, ныряли в тенистую прохладу леса.

День был жаркий. В небе беспорядочно блуждали облака. Временами они собирались где-нибудь в одном месте, клубились, мрачнели, обещая грозу. Но потом что-то там у них расстраивалось, и облака вновь расползались по небу, как стадо белых овец по выжженной солнцем степи.

Солдат-шофер включил радио и забарабанил пальцами в такт музыке по баранке руля, как по клавишам рояля. Сперва меня это тревожило: сто километров в час — не слишком ли много для подобного рода музыкальных упражнений? Я красноречиво покосился на шофера, но он то ли не заметил, то ли не обратил внимания. Однако машину вел уверенно, и это вскоре меня успокоило.

Впереди на дороге показалась группа вооруженных пограничников. Один из них поднял над головой красный флажок. Шофер прильнул лицом к ветровому стеклу, флажок резко опустился, и мы промчались не сбавляя хода.

— Видали? — победно сверкнул глазами водитель. — Все кругом уже блокировано нашими ребятами. Теперь нарушители далеко не уйдут. — И он снова лихо забарабанил по рулю своими длинными музыкальными пальцами.

У поворота дороги возле какого-то населенного пункта он затормозил и, высунувшись из машины, спросил сержанта:

— Начальник отряда давно проехал?

Сержант наморщил лоб, прикинул в уме, ответил:

— С полчаса как проехали.

Я взглянул на часы. Значит, нам не намного удалось сократить разрыв во времени, полковник со Смолиным торопятся не меньше нашего.

Было очень досадно, что я не уехал вместе с ними. А вышло это так. Когда мы со Смолиным прибежали во двор отряда, поднятые по тревоге пограничники гарнизона уже садились в машины, Александр Николаевич тут же куда-то исчез, а я решил зайти в штаб выяснить обстановку.

В штабе все напоминало фронтовые дни. В коридорах деловито сновали офицеры, увешанные планшетами, полевыми сумками, оружием. В комнате оперативного дежурного почти беспрерывно звонили телефоны. За дверью с табличкой «Вход строго воспрещен» кто-то настойчиво повторял одно и то же: «Ракета», «Ракета», я «Заря»! Как вы меня слышите? Прры-ем!»

Выслушав мою просьбу, начальник штаба предложил пройти в соседнюю комнату, где на большом столе была разостлана карта с нанесенной оперативной обстановкой. Над картой о чем-то тихо переговаривались два офицера — майор и подполковник. Когда мы вошли, офицеры встали, почтительно уступив место у стола начальнику штаба.

— Запутанные следы в наш тыл обнаружены на участке... заставы в четыре часа тридцать пять минут. Вот в этом месте. — Красный карандаш начальника штаба уткнулся своим острием в прерывистую черту, обозначавшую на карте линию государственной границы. — Наряд, высланный тогда с заставы, успеха не имел: прошел сильный дождь, и собака след не взяла. К семи утра весь этот район, — красный карандаш описал на карте довольно большой круг, — был нами блокирован полностью. Все дороги и подходы к населенным пунктам перекрыты пограничными нарядами. Дружинники патрулируют в селах. О нарушении границы извещен сельсовет. Проверяются все проходящие машины. Как видите, сделано все, что полагается в таких случаях. Но!.. — карандаш шлепнулся о карту и замер. — Видите, какая тут местность — горы, лес. Есть где спрятаться и переждать. Стало быть, нарушителей надо искать, а это не так просто. Теперь надежда на Смолина.

Услышав, что Смолин отправляется к месту нарушения границы, я не задумываясь решил ехать вместе с ним. Увидеть знаменитого следопыта в деле до сих пор еще не удавалось ни одному журналисту. Я уже стал прикидывать, с чего начну свой очерк. «Мы идем по следам нарушителей государственной границы. Впереди не кто иной, как сам старшина Смолин. Он бесшумно скользит...» Но мои радужные мысли обрезал все тот же начальник штаба.

— Смолин уже уехал, — сказал он. — Десять минут тому назад. Вместе с начальником отряда.

Пока я бегал в политотдел, добывал там машину, прошло еще полчаса. И вот теперь я ехал и думал: успею захватить Смолина или нет? Если он уйдет на преследование, то увидеть его до конца поиска уже не удастся.