На тендере

На тендере

На контрольно-пропускном пункте служба нередко требует тяжелого физического труда, железного упорства. Поднялся я в тендер прибывшего из-за границы паровоза, встал с краешка и смотрю — нет ли чего в угле. Смотрел, смотрел, приглядывался и приметил, что в передних углах тендера, ближе к паровозу, уголь в трех местах взбугрился. Во время хода поезда уголь от вибрации и ритмичной качки выравнивается на тендере, точно по линейке. Все утрясется в пути, каждый комок на свое место уляжется. А тут три бугорка выпирают.

Проверил я эти места щупом — ничего нет. А самого сомнение берет, так сердце и гложет. Но не станешь же уголь на землю с паровоза сбрасывать. Это работа большая, да и времени у нас на неё нет.

Вспомнились мне в эту минуту земляки. Большинство из них — шахтеры, уголь всю жизнь добывают. Я хотя и не работал в шахте, но в штреки спускался не раз. И вот здесь, на паровозном тендере, решил воспользоваться опытом шахтеров. Слой угля был около двух метров. От заднего края тендера по самому дну стал рыть под углем тоннель в сторону паровоза, а затем сделал разветвление к тем местам, где выступали бугорки. Делал я это по шахтерским правилам — углублюсь немного и крепление поставлю. Уголь, выбранный снизу, высыпал тут же, в тендер. Так прошел под углем до самого паровоза.

И не обманулся. Контрабанда там оказалась малогабаритная, тщательно упрятанная — двадцать одна пара капроновых чулок, триста бритв, сорок одна золотая монета царской чеканки. Вот они три бугорка!

Все, что случилось за годы службы, описать невозможно. Пришлось встречаться с самыми невероятными, неожиданными ухищрениями контрабандистов. Вот, например, самая обыкновенная занавеска на окне вагона. Ну что в ней можно запрятать? Занавеска чуть скручена и, может, чуть туже, чем надо, внизу ремешком к стене прижата. Раскручиваю. В занавеску, во всю её длину, аккуратно вложен сверток шелковой ткани.

Или идут от вагона к вагону шланги и трубки системы экстренного торможения поезда. Опять же дело обычное. Внутри этих трубок должны быть усики для распределения пара. Но заглянешь — усиков нет. Они вырваны. Значит, кому-то помешали. Продергиваешь в трубке раз, другой проволокой, она во что-то упирается. Нет, в трубку мусор не попал. Она плотно золотом забита! Бывает и так, что контрабандисты «усовершенствованием» техники занимаются. В одном вагоне я заметил, что отопительная система несколько сложнее, чем в других. От главной трубы ответвляется еще одна, на мой взгляд, совершенно лишняя трубка, и уходит концом в пол. Что же это, думаю, за «аппендикс» такой? Проверил, с обеих концов трубка закупорена, вода в нее не поступает. И этот «аппендикс» оказался полон золота. Мы его, конечно, удалили.

В одном из туристских поездов на кухне ресторана работали слишком веселые повара. На всю станцию пели они модные песенки, везде у них чисто, опрятно, готовят самые изысканные кушанья. Даже топливные брикеты и те уложили ровненько, один к одному, точно на показ выставили. Но заметил я, что веселые повара уголь для кухни с тендера паровоза таскают. Неудобно, конечно, это и канительно. Заинтересовался я ровными брикетами — и не зря. Под ними лежали свертки с шерстяными и нейлоновыми тканями на тридцать тысяч рублей... Вот тебе и модные песенки приветливых, беспечных поваров!

Все эти и другие факты подтвердили слова Филиппа Ганькова:

— У контролера глаз должен бить точно, как выстрел снайпера!