2. Структура и функции

Проведя этот анализ, мы подошли к вопросу об отношении между построенной уже структурой и закономерно следующим из нее способом функционирования. Речь идет о принципиальном положении, которое даст нам возможность лучше и полнее понять природу фашистской системы, ее скрытые механизмы и рычаги.

Именно структура определяет способ своего функционирования. Будучи построенной, она действует исходя из внутренней взаимосвязи своих элементов. Общая закономерность всех социальных структур — стремление к самосохранению. Если данная структура под давлением внешних обстоятельств кардинально изменит свой способ действия или не сможет приспособиться, она трансформируется или погибает. И в первом и во втором случае она перестает быть прежней структурой, становится другой. Но раз уж она создана, то не может действовать способом иным, чем тот, который вытекает из ее природы.

Эти общие положения в нашем случае приобретают следующий смысл: фашистское государство не может действовать на принципах демократии, так же, как и демократическая система не может действовать на принципах тоталитарной диктатуры. Гитлер, наверное, не стал бы создавать нацистское государство, если бы Веймарская республика оказалась способна выполнять те задачи, которые он ставил. Новые задачи требуют новой структуры, нового типа государственности, целиком опирающегося на насилие.

Отсюда и иллюзорность надежд фашистского государства на то, что оно сможет демократизироваться. Демократизировать или либерализировать тоталитарное государство так же невозможно, как невозможно приучить хищника питаться травой. Он погибнет, потому что его биологическая структура приспособлена только к мясной пище. В свое время значительная часть немецкой интеллигенции полагала, что после того, как нацизм окончательно утвердится, он непременно вернется к конституционному правлению, восстановит традиционную буржуазную демократию. Эту иллюзию разделяла и либеральная интеллигенция, в частности такой выдающийся ученый, как Макс Планк (9—77). Предполагалось, что нацизм будет проявлять жестокость и творить беззакония только до тех пор, пока полностью не овладеет государственным аппаратом. После этого он вынужденно ослабит вожжи и даже допустит существование лояльной оппозиции, которая по деловому и конструктивно критиковала бы режим. Иначе и быть не может, ведь после полного овладения государством нацизму некого будет преследовать и репрессировать! Иллюзорность этих надежд определялась непониманием нового типа государственной структуры, которую строит фашизм. Это не просто полицейский режим, а новый тип государственной структуры: тоталитарное государство, в принципе исключающее всякую либерализацию, даже если она в его интересах.

Иногда пытаются дать исчерпывающее объяснение природы фашистского государства, отталкиваясь от его классового характера, следующим образом: будучи орудием самой реакционной части империалистической буржуазии, оно для нее является демократией, а для трудящихся — диктатурой.

Это в самом общем плане правильно: фашистским государством экономически наиболее облагодетельствован именно финансовый капитал. Оно предоставляет ему дешевую рабочую силу, которая не бастует, не требует повышения зарплаты и улучшения условий труда; огромные заказы на вооружения для армии и т.д. В этом смысле фашистское государство — просто рай для финансового капитала.

Но наивно полагать, что тоталитарное государство — это демократия для фашиствующей буржуазии и диктатура — для трудящихся. Кроме верховного вождя (фюрера), никто не имеет права критиковать государство и политическую систему. Но даже он не позволяет себе отрицать систему в целом, потому что вопреки культу его личности, он будет сброшен верхушкой, органично связанной со структурой государства такого типа. Исключено даже подобие традиционной демократии, в том числе и для верхушки. Известны судьбы Грегора Штрассера и Ялмара Шахта. За выражение несогласия с политикой режима первый был убит 30 июня 1934 года, второй чудом остался жив после года пребывания в концентрационном лагере. Причем Шахт не был второстепенным активистом, он — один из самых деятельных и заслуженных творцов третьего рейха, в течение многих лет бывший «финансовым диктатором» гитлеровской Германии. Гаулейтер Герман Раушнинг вынужден был бежать за океан, чтобы написать свою критическую работу, направленную против национал-социализма и Гитлера.

Дело, однако, не в примерах, а в их логике: тоталитарное государство не допускает демократии (свободы слова, печати, собраний, иммиграции и т.д.) и для правящей верхушки, потому что это привело бы к ее разложению. Более того, для структур такого типа либерализм особенно опасен среди верхов. Они представляют собой ядро власти и могли бы разложить ее изнутри. Поэтому во всех трех фашистских государствах — Германии, Италии, Испании — действительно ведется бешеная борьба против «либерализма» и политической «распущенности».

Принцип «не могут быть свободны угнетающие других» и здесь проявляется в полной мере. Потому что любая система, чтобы быть в состоянии подавлять, должна организоваться именно как подавляющая, тираническая система. Иначе она не сможет выполнять свою террористическую функцию. С другой стороны, она дает своим представителям свободу подавлять и терроризировать согласно законам построенной уже структуры, но без права их обсуждать или противопоставлять себя им. Если они выступят против законов системы, то неизбежно станут ее жертвами.