3.3. Военные реорганизации

Великая Отечественная война поставила новые задачи перед лабораториями по созданию новых комплексов специальных технических средств. Пока их не было, активно использовалась и старая оперативная техника.

Так, поздней осенью 1941 года, когда немецкие войска приблизились к Москве, советское правительство предложило иностранным дипломатам переехать в относительно безопасный город Куйбышев (ныне Самара). В результате здания иностранных посольств в Москве оказались пустыми.

И тогда НКВД оборудовал микрофонными проводными системами прослушки фактически каждое московское зарубежное посольство. После того, как немецкая армия в начале 1942 года была остановлена всего в 25 километров от Москвы, дипломатам разрешили возвратиться в свои оборудованные «жучками» посольства.

Все радиолаборатории также были эвакуированы в Свердловск, где они были объединены в единую Центральную Радиолабораторию (далее – ЦРЛ) и стали 7-м отделением 4-го спецотдела НКВД. Затем ЦРЛ вернулась в подмосковное Кучино. В становлении и развитии лабораторий большую роль сыграл Фома Фомич Железов.

Из воспоминаний сына заместителя наркома внутренних дел Всеволода Николаевича Меркулова: «B 1942 году меня направили на работу в одну из исследовательских организации НКВД, находившуюся в Свердловске… Это был крупный научно-исследовательский центр с хорошим коллективом, с производством малыми сериями специальной аппаратуры.

К примеру, одну из лабораторий возглавлял арестованный Павел Николаевич Куксенко. Он с сотрудниками работал над первым в стране образцом радиолокатора – прибором ночного боя (ПНБ). Специалисты-заключенные свободно перемещались по территории организации, при необходимости выходили за ее пределы – в этом случае их сопровождал охранник. Могли работать – и действительно работали – на рабочем месте, сколько было нужно.

Размещалась наша организация в большом новом здании тюремной больницы, которая была освобождена для этих целей. Наверное, единственным строгим ограничением для арестованных были контакты с женщинами. Я помню, что одного из них, замеченного в связи с вольнонаемной сотрудницей, немедленно куда-то перевели.

Моим начальником был Лев Сергеевич Термен – подтянутый, аккуратно одетый, с галстуком и в пиджаке средних лет человек. В большой комнате, заставленной большим количеством аппаратуры, под его началом работало несколько офицеров-радиотехников. Но на службу мы всегда ходили в гражданском.

Работали мы над созданием различных устройств – в первую очередь для целей разведки. Широко использовались наши миниатюрные по тем временам передатчики. Работали мы под иностранцев – все компоненты аппаратуры мы ставили американские, с тем, чтобы при провале агентуры нельзя было по аппаратуре определить ее принадлежность…

Лев Сергеевич никогда ничего не рассчитывал, а просто благодаря своей интуиции выдавал правильные решения. В радиотехнической практике это, пожалуй, правильно, и я практически всегда следовал в дальнейшей работе этому принципу».

В 1943 году Термен предложил создать в ЦРЛ специальную лабораторию для разработки и выпуска серии телестезионных устройств для военных и разведывательных целей. Термин «телестезия» Лев Сергеевич предложил для новой отрасли специальной техники, основанной на принципах бесконтактного срабатывания.

Построение всех этих устройств предлагалось на базе электроемкостного, фотоэлектрического, магнитного и сейсмического принципов. Эти принципы были неоднократно проверены и использованы им ранее при создании «терменвокса», оборудовании охранной радиосигнализацией кладовой золотого фонда Главной конторы Госбанка и помещения Гохрана в Ленинграде.

Объединение лабораторий дало возможность направить их деятельность по определенной системе, создать постоянные лабораторные группы, выполняющие целевые задачи и воспитывающие кадры, и организовать солидную производственную базу, оснащенную современными технологиями.

В результате этих мероприятий НКВД получил необходимую базу для разработок специальной радиотехнической аппаратуры для агентурной радиосвязи, создания союзной сети контрольно-пеленгаторных пунктов, а также для вооружения оперативных органов электроакустической аппаратурой.

К концу 1941 года организационная структура производства ЦРЛ представляла собой 11 бригад, в том числе 4 сборочные бригады, 2 кладовые (инструментальная и промежуточная), ремонтную группу и механическую мастерскую, которые подчинялись начальнику производства.

После перехода с марта 1942 года на серийный выпуск специальной аппаратуры существенно изменилась структура производства и его объем. Начальником производства был Лев Давидович Гаухман. Была решена основная задача – создание замкнутого цикла производства за счет введения всех технологических процессов, присущих радиотехническому производству.

Было организовано изготовление радиодеталей всех типов, за исключением деталей, требующих использования химических процессов. Было введено намоточное производство (изготовление трансформаторов, дросселей, проволочных сопротивлений и пр.). Был организован монтаж серийной аппаратуры, регулировка и комплектование готовой продукции.

Производству была придана четкая организационная форма. Были созданы цеха: № 1 – токарно-механический, № 2 – нормальных деталей, № 3 – слесарно-сборочный (в том числе малярные и гальванические покрытия). Был образован отдел монтажа и выпуска.

Было создано планово-производственное бюро (начальник – Ф. М. Шерман), ведущее как календарное планирование, так и планирование заделов, выполняемых заготовительными цехами. Была создана дублирущая система технического контроля (начальник Центральной испытательной станции – В. А. Федоров).

Перестройка ЦРЛ, использование широкой нормализации деталей, интенсивное использование высокопроизводительного инструмента и прессового оборудования, напряженная работа сотрудников и членов их семей позволили выпустить в 1942 году 2360 специальных изделий и 1118 акустических приборов для решения различных оперативно-техничеких и военных задач.

Было организовано производство кварцевых стабилизаторов, обеспечивающее все потребности НКВД и НКГБ, и производство источников тока (сухих элементов особо малого размера и веса) для электропитания малогабаритной аппаратуры из-за невозможности получения их в это время от НКЭП или из-за границы.

При разъединении НКВД и НКГБ в мае 1943 года из 2-го спецотдела НКВД были выделены оперативные отделения, группа материально-технического обеспечения, секретариат, радиошкола, мастерские, и на их базе был создан Отдел «Б» (ОТ) под руководством Лапшина.

При этом ЦРЛ осталась в 4-м спецотделе НКВД под руководством Кравченко. После возвращения в 1943 году из Свердловска в Кучино ЦРЛ разместилась на прежней территории в оставленных в 1941 году производственных, вспомогательных и жилых помещениях. По мере налаживания производственно-бытовой жизни уточнялись функции и возможности лабораторий.

6 апреля 1944 года было разработано положение о лабораториях 4-го спецотдела НКВД. Приказом НКВД был определен статус лабораторий, структура кадрового состава, организация труда, правила финансирования лабораторий.

За ЦРЛ прежде всего закреплялся статус научно-исследовательского подразделения, проводящего научно-исследовательские и экспериментальные работы в областях оперативно-чекистской и военной техники.

В интересах НКВД, НКГБ и НКО лаборатории поручалось проводить научно-технические разработки по созданию образцов радиоприемных, пеленгаторных и передающих устройств, для специальных радиосвязей, радиоразведки и контрразведки, различных акустических приборов и аппаратов для оперативных целей.

Для пограничных и внутренних войск НКВД, милиции и пожарной охраны – работы по созданию радиотехнических и сигнализационных устройств. По особым заданиям наркома внутренних дел осуществлялись разработки и выделялись специальные типы аппаратуры для особых выездных групп.

Наркоматом выделялись необходимые деньги, оборудование и кадры для развития опытно-производственной базы и опытно-эксплуатационной базы. На закрепленных полигонах, в радиоцентрах, радиоузлах и радиостанциях проводилась опытная эксплуатация разрабатываемой техники и систем.

Кроме финансирования из госбюджета ЦРЛ разрешалось осуществлять производственную деятельность по изготовлению мелкосерийной аппаратуры на основании договоров с заказчиками, заключаемыми на хозрасчетных основах.

Разрешалось покрывать бюджетные затраты по всем видам деятельности за счет заказчиков по договору с ними. Лаборатория открыла свой расчетный счет и имела самостоятельный баланс доходов и расходов.

На работе использовались штатные сотрудники НКВД, вольнонаемный состав, содержавшийся за счет специальных бюджетных ассигнований или за счет хозрасчетных сумм, высококвалифицированные заключенные специалисты и рабочие, направлявшиеся для работы в лабораториях начальником спецотдела с санкции наркома или его заместителей.

20 мая 1944 года к ЦРЛ была прикомандирована рота мастеров связи в количестве 150 человек для выполнения работ, необходимых пограничным войскам. Указанная рота использовалась на работах в слесарно-механическом, токарном цехах и как обслуживающий персонал. Квалификация бойцов была низкая и особой ценности эта рота для работы ЦРЛ не представляла.

Главное управление пограничных войск (далее – ГУПВ) заказывало ЦРЛ аппаратуру, главным образом, серийного характера, которая являлась подсобным средством оснащения пограничных войск, наряду с нормированной номенклатурной аппаратурой общеармейского характера.

Исключением являлась аппаратура, необходимая для разведывательных частей, которая по своему характеру была специфической, и поэтому ее изготовление в ЦРЛ оправдывалось необходимостью. Доля такой аппаратуры в общем плане ГУПВ составляла 16,7%. Остальные аппараты, составляющие 83,3% плана, могли быть заменены аппаратурой общеармейской номенклатуры.

Ограниченные производственные возможности ЦРЛ не позволили за 2 года использования бойцов спецроты обеспечить границы массовым выпуском станций. Поэтому ЦРЛ решающего значения на переоснащение средствами связи погранвойск не оказала.

Несмотря на это загрузка работами ГУПВ составляла от 25% до 55% процентов годового плана и значительно отвлекала силы научных сотрудников лаборатории, главным образом на серийное производство аппаратуры для погранвойск.

ЦРЛ должна была заниматься оснащением разведывательных частей погранвойск. Такая загрузка лаборатории соответствовала ее профилю. Однако командование ГУПВ начало загружать лабораторию производством серийной аппаратуры, что привело к ее превращению из научно-исследовательской организации в серийно-производственную заводского типа.

МГБ СССР посчитало неправильным использование ЦРЛ для производства массовой серийной аппаратуры, в то время как органы разведки госбезопасности из-за этого, были лишены возможности получать необходимую им аппаратуру от организации, призванной заниматься исследовательской работой для этих целей.

Обращало на себя внимание недопустимое с точки зрения конспирации явление, когда погранвойскам и органам разведки МГБ передавали для использования однотипную аппаратуру. Примером этому могла служить 5-киловаттная радиостанция на американских лампах «Тайфун», слежечный приемник «133» и агентурная радиостанция «Белка». Это касалось и общих стандартных деталей, которые ставились как на аппаратуру погранвойск, так и агентурного назначения.

В августе 1944 года, когда ЦРЛ в составе НКВД отметила свое 15-летие, она уже походила на научно-производствненное объединение. Лаборатория организационно делилась на 2 основных отдела: производственный и научно-исследовательский.

Производственный отдел ЦРЛ наряду с выполнением программ серийной продукции выпускал уникальные изделия для работы научно-исследовательского отдела: образцы и макеты. В составе научно-исследовательского отдела были КБ и 9 лабораторий, в том числе, новые вспомогательные лаборатории: измерительная, вакуумная, химическая и пьезоэлектрическая.

В ЦРЛ в это время работало 26 инженеров, 39 техников и 64 человека на производстве. К работам была привлечена значительная группа высококвалифицированных специалистов и научных работников из числа заключенных, которая играла очень большую роль в деятельности лаборатории. Работало 29 заключенных, в числе которых 13 инженеров были выдающимися специалистами в различных областях.

Как и в предвоенные годы, опыт применения труда заключенных специалистов в ЦРЛ давал весьма положительные результаты. Помимо их прямого использования в работе, опыт их деятельности в других местах давал возможность вносить в жизнь лаборатории методику и приемы других лабораторий, в которых работали эти специалисты до заключения.

Потребность оперативных отделов в приборах звукозаписи удовлетворялась разработанными ЦРЛ аппаратами различных типов, соответствующих характеру использования. Наиболее сложным прибором являлся аппарат «Сигма» для непрерывной высококачественной записи на лаковые диски. Система «Гамма-2» обеспечивала непрерывную запись на дешевую целлофановую ленту и применялась в случаях пониженного, по сравнению с аппаратом «Сигма», качества записи.

В области звукозаписи Германия опережала СССР. Так, в 1931 году немецкий изобретатель Фриц Пфлеумер получил патент на изобретенную им магнитную бумажную ленту с порошковым железным покрытием. В 1932 году немецкая фирма «BASF» начала ее промышленное производство. В 1935 году на Берлинской радиовыставке демонстрировался первый коммерческий пленочный магнитофон под названием «Magnetophon K1», созданный совместными усилиями компаний «BASF» и «AEG».

Только в 1937 году началось широкое внедрение первых магнитофонов в практику немецкого радиовещания. Кстати, вскоре прибором заинтересовались военные, увидев в нем серьезное подспорье для служб шифровки, радиоперехвата и записи прослушиваемых телефонных разговоров.

Немецкую аппаратуру ленточной звукозаписи по достоинству оценили в СССР. В начале 1944 года появились первые отечественные студийные магнитофоны «МАГ-1» с подмагничиванием постоянным током и «МАГ-2» с ВЧ подмагничиванием. В 1945 году для проектирования новых образцов магнитофонов для сети радиовещания СССР, потребностей армии, спецслужб и предприятий был создан Всесоюзный научно-исследовательский институт звукозаписи (далее – ВНАИЗ). А фотохимический концерн «СВЕМА» создал новые образцы магнитной ленты «ТИП-1», «ТИП-2» и «ТИП-6».

Все эти новинки пригодились для звукозаписи переговоров участников Тегеранской и Ялтинской встреч на высшем уровне. Серго Лаврентьевич Берия, лично участвовавший в установке прослушки на Ялтинской конференции, в своей книге «Мой отец – Лаврентий Берия» написал:

«Как и в Тегеране, в Ялте оборудовали подслушивающей аппаратурой все помещения, которые занимали участники конференции, но этим дело не ограничилось. Новая аппаратура позволяла нам вести постоянную запись разговоров не только в зданиях, выделенных для американской и английской делегаций, но и, скажем, в парке с помощью направленных микрофонов. Если интересующий нас объект находился на расстоянии до 50–100 м, проблем здесь не возникало».

Главной целью НКВД была прослушка мест встречи и бесед Президента США Франклина Рузвельта и Премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. В 1945 году на Ялтинской конференции техники НКВД использовали одну из первых моделей направленного микрофона, чтобы слушать частные беседы Рузвельта во время его прогулок. Когда Сара, дочь Черчилля, сделала довольно бесцеремонный комментарий о лимонах, которые подаются только к икре (по другой версии, Сара демонстративно предложила лимоны к чаю), лимонное дерево неожиданно появилось в саду на следующий вечер.

Просматривая стенограммы прослушки своих встреч с западными лидерами, Сталин велел НКВД более внимательно относиться к анализу представленной в них информации, настаивая на том, чтобы в расшифровках записей были отметки о тембре голосов. Во время каждого завтрака Сталин изучал распечатки прослушки, а на переговорах, как правило, молчал и даже выглядел «скучающим».

Сотрудники спецслужб тщательно проверяли все помещения, в том числе с использованием системы поиска встроенных микрофонов. Более того, американские и британские агенты постоянно оставляли свои «жучки» в помещениях, где проходила конференция, да и почти везде, куда их пускали.

Однако сотрудники контрразведки НКВД их оперативно обнаруживали. В свою очередь, оперативно-техническая служба НКГБ обеспечила микрофонами все помещения участников конференции. Правда, официально об этом никогда не заявлялось. Так же действовали американские и британские спецслужбы.