ИОСИФ МАЛЯР НА РАССВЕТЕ

ИОСИФ МАЛЯР

НА РАССВЕТЕ

Тревожный монотонный, чуть надтреснутый звон рельса разбудил Сергея. Какое-то мгновение он сидел неподвижно, прислушиваясь, потом выглянул из палатки и сразу увидел яркое зарево. Горели бочки с бензином. Пожилой рабочий Тимофей Семенович бил короткой лопаткой о кусок рельса, бил размашисто и степенно, словно в церковный колокол.

— Д-да, сюда не вызовешь пожарную команду, — мелькнула у Сергея мысль, — далековато, полтысячи километров от ближайшего города.

Он бросился к месту пожара. У палатки начальника партии, который накануне улетел в Караганду по вызову из управления, Сергей остановился. Вчера вечером он сам тщательно застегнул брезентовые двери палатки, а сейчас они были откинуты и лениво колыхались под первым утренним ветерком.

Нервный озноб охватил тело, между лопатками пополз неприятный холодок. И, не добежав до места, где шипя и потрескивая горели бочки с бензином, Сергей кинулся в палатку начальника.

Забытый впопыхах фонарик, изогнутый ломик, старая кожаная перчатка. Раскрытая покосившаяся дверца небольшого сейфа. Верхний «тайник» был открыт… Сергей, еще не веря в случившееся, снова заглянул в стальной ящик и тут же тяжело опустился на койку.

К палатке подошли рабочие геологической партии. Лица их в налете густой жирной копоти. Они еще не остыли от борьбы с пожаром. Молоденький парнишка утирал лицо модной кепкой и ругался сквозь зубы. Он замолчал, когда подошли девушки-практикантки.

Светловолосая высокая Лена, студентка университета, испуганно вскрикнула, и этот возглас заставил Сергея поднять голову. Он встал, растерянно похлопал себя по карманам, отыскивая папиросы. Потом сморщился, как от боли, и так недобро глянул на людей, что они невольно попятились.

Надо было что-то делать. Под угрозой оказалась вся экспедиция. Исчезла крупная сумма денег и, самое главное, новейший прибор, без которого поиски минералов надолго затянутся. Пожар, пожалуй, подстроен, чтобы отвлечь внимание. Но почему вместе с деньгами они взяли прибор, схема которого подробно описана в технической литературе? Обыкновенное ворье или…

Сергей Кравцов второй год работал в этой партии, но в первый раз сотрудники видели его таким мрачным и настороженным.

— Проверьте людей, все ли на месте.

Громадный, неторопливый Степан Лесняк деловито пересчитал своих шоферов, тыча в грудь каждому негнущийся промасленный палец.

— Все восемь на месте, — прогудел он.

— Рабочие тоже все здесь, — раздался чей-то голос. Подошел завхоз и, переминаясь с ноги на ногу, шепотом сообщил:

— А у меня повара пропали, оба сразу. И вещички с собой прихватили.

Кравцов мысленно представил обоих кашеваров, вспомнил, как поспорил из-за них с начальником партии, Алексеем Петровичем. Это было ранней весной, когда появились и жадно ловили солнечный свет первые клейкие листочки. Весело щебетали птицы. Начали готовиться в дальний путь неутомимые геологи.

В такие дни возле громадного серого здания на улице Фурманова в Алма-Ате можно увидеть самых разных людей. Они неторопливо покуривают на скамейках в сквере с редкими кустиками, разглядывают афиши возле кинотеатра «Алатау», рассказывают друг другу истории из своей жизни. Одни приходят наниматься на работу, чтобы попутешествовать вдоволь, посмотреть новые края; других тянет к себе длинный рубль, и они завистливо вздыхают, слушая рассказы «бывалых» людей о больших заработках.

Разные люди приходят сюда. Эти двое выглядели непривычно, держались особняком. На каждом — добротный костюм, одинаковые желтые рубашки с замочком, крепкие новые ботинки.

Сергей и сам не знал, почему подошел к ним.

— В экспедицию собираетесь?

— Вы уже пятый спрашиваете, — лениво, не поворачивая головы, ответил молодой.

Старший, чисто выбритый мужчина, лет сорока пяти, дернул его за рукав и вежливо ответил.

— Вася злится, что все спрашивают, а никто не берет. Посмотрят документы — и в сторону.

— А в чем дело?

— Не доверяют. Из заключения мы. Вася за хулиганство сидел, а я за растрату. И специальность у нас обоих самая женская — повара мы.

Сергей хотел возразить, но не успел, кто-то панибратски стукнул его по плечу.

— Здорово, друг.

Встреча была не из приятных. Альфред Георгиевич, низенький полный человечек, с розовой лысиной, которую он тщательно прикрывал поредевшей прядью волос, появился как из-под земли. Кравцов с ним встречался год назад в актюбинских степях. Альфред Георгиевич исполнял там обязанности завхоза и после какой-то некрасивой истории бесшумно исчез.

Сергей быстро пожал потную ладошку Альфреда Георгиевича и тотчас сунул руку в карман. Было видно, что «сослуживец» заметил это, но смолчал и с наигранной веселостью воскликнул:

— Как живем-можем?

Кравцов не успел ответить. Ласковый голос с издевкой пропел сзади:

— Вот нас на работу вербует, а мы не соглашаемся.

Альфред Георгиевич испуганно взглянул на короткую челку, закрывшую лоб плечистого парня, и потянул Сергея в сторону…

— Помилуй бог, кого ты берешь. Ведь это соловьи-разбойники…

Сергей разозлился.

— Сам лучше, что ли? Эти люди уже были наказаны, поняли, что к чему…

Он решительно шагнул к поварам.

— Беру обоих. Вот по этой записке вас оформят в отделе кадров. Поспешите…

Так в дружном коллективе геологов оказались Василий Клыков, бывший хулиган по кличке Клык, и добродушный незаметный Иван Сергеевич Зенин. Он-то и кашеварил, причем неплохо. Василия взяли разнорабочим.

Когда поздним вечером геофизики съезжались в центральный лагерь, коллекторы заканчивали возню с кусками руды и начинала звенеть гитара Кости Лебедева, пилота ЯК-12, щеголя и ухажера, Иван Сергеевич надевал очки в железной оправе и четко, по слогам читал вслух газету до поздней ночи.

Усталые, сонные рабочие из ближайших палаток вполголоса чертыхались, мечтательно обещали грамотею побить очки и при этом задеть ухо, но потом снова засыпали, а четкий, с легкой хрипотцой голос Ивана Сергеевича допоздна еще пугал серых песчаных ящериц.

…Все это Сергей вспомнил ярко и отчетливо, события пронеслись перед ним, как на киноэкране. «Неужели и с Альфредом все было подстроено? Обманули, как мальчишку, сыграли на его самолюбии». Он скрипнул зубами и направился к палатке, которую ее владелец, радиотехник Сеня Кизнер, огненно-рыжий одессит, гордо величал радиорубкой.

Сеня поднял глаза и с горечью сказал:

— Я бы их задавил своими руками. Это же надо такое натворить.

Он молча показал на обломки радиоаппаратуры.

— Сделай все, что можно! Надо немедленно сообщить в город.

— Два дня работы, — мрачно ответил радист.

Брезентовые двери хлопнули. Сергей подбежал к палатке начальника. Там тщательно укрытый старым брезентом стоял мотоцикл с коляской, изрядно потрепанный на степных дорогах.

«Если километров по семьдесят в час выжимать, то часов за пять-шесть успею в город. Надо захватить хлеб, флягу с водой. Брать ружье или нет?» — Мысли возникали одна за другой, пока Сергей шарил в тумбочке, разыскивая ключ.

Через полчаса, когда солнце больно хлестнуло лучами по палаточному городку, до неба поднялся пыльный столб, взревел мотор и мотоцикл рванулся с места.

Дорога свернулась петлей, огибая кустарники. Здесь был родник. Сергей бросил взгляд в сторону и сразу нажал на педаль тормоза. На песке распласталась человеческая фигура. Кравцов подошел поближе, нагнулся, потряс за плечо человека, потом рывком перевернул его на спину и вскрикнул. Перед ним, неловко подвернув руку, лежал Васька Клык…

* * *

Сергей добрался до Караганды к двум часам дня. Он въехал в город со стороны Михайловки, промчался мимо парка, телестудии и летнего театра. У здания облисполкома резко затормозил.

Перерыв закончился. Люди потянулись в зал, кое-кто спешил из буфета, на ходу дожевывая бутерброды. Несколько человек окружили столик, где отмечали командировки. Среди них был и Алексей Петрович, начальник партии.

Он не сразу обернулся когда его негромко окликнули.

— Вот уж не ожидал… — и осекся на полуслове, встретив взгляд Кравцова.

— Алексей Петрович, сейф взломан, украдены деньги, прибор, — почти прошептал Сергей.

— Что?!

Громадная рука схватила Кравцова за грудь.

— Ты понимаешь, что говоришь?

Но когда увидел, что его главный инженер, обычно неспокойный и ершистый человек, которого он, откровенно говоря, недолюбливал, молча нагнул голову, поверил сразу и бесповоротно.

Резко повернулся и зашагал к выходу.

— Надо действовать, и немедленно. Сейчас поедем в милицию.

…Подполковник Муканов вышел из-за стола, поздоровался с геологами и усадил их в кресла. Внимательный и сосредоточенный, он был готов выслушать, понять, тотчас прийти на помощь. Сергей коротко изложил события последнего дня. Подполковник сидел молча, не перебивая собеседника.

— Говоришь, привез труп Василия Клыкова с собой? Не побоялся?

Через минуту Муканов вызвал экспертов из научно-технического отдела.

— Там в коляске мотоцикла у этого молодца несколько необычный груз. Займитесь им.

Потом спросил:

— Почему они так торопились, интересно? Неужели ждали вашего отъезда, Алексей Петрович?

Сергей вспыхнул, жаркий румянец обиды выступил на скулах, но он смолчал.

— Видите ли, неделю назад мы закончили одну работу, — ответил Алексей Петрович, — получены очень интересные данные. Да и денег привезли порядочно, к зарплате как раз.

В дверь постучали.

— Разрешите?

Старший лейтенант Сергиенко коротко и деловито доложил о результатах осмотра.

— Клыков убит выстрелом в спину. В подкладке пиджака нашли письмо из Усть-Каменогорска, от девушки. В руке был зажат платочек с меткой О. Я., пахнет «Белой сиренью».

— Вы, кажется, работу пишете по исследованию запахов и смесей? — поинтересовался подполковник.

Старший лейтенант улыбнулся.

— Так точно! Кстати, одежду Клыкова посыпали черным перцем, чтобы собака не взяла след.

— Квалифицированный почерк.

Муканов повернулся к геологам и извиняющимся тоном предложил отдохнуть в приемной. Сергей и Алексей Петрович вышли.

Старший лейтенант Сергиенко сидел прямо, немного скованно. Он знал, что свое дело закончил и не торопился высказывать мысли, предположения. На гладко выбритом лице даже появилась легкая тень скуки.

У Толи Скворцова, молодого парня, недавно переведенного на оперативную работу, было наготове не менее десятка вариантов поисков преступника.

Высокий, чуть сутулый майор Кузьмин говорил медленно и осторожно, точно нащупывая путь в кромешной тьме.

— Необходимо узнать, чей платок был в руке Клыкова. Это можно сделать, расшифровав инициалы. — О. Я. Мы не знаем, что произошло между преступниками, почему Клык получил пулю в спину.

— Письмо! Письмо забыли, — не вытерпел Толя Скворцов.

— Нет, не забыл. По этому адресу, конечно, надо послать сотрудника. Ну, а остальные оперативные меры обычные.

— Алма-Ата, товарищ подполковник, — дежурный по управлению заглянул в дверь.

Муканов быстро прошел в соседнюю комнату.

— Добрый вечер, товарищ генерал. У нас здесь происшествие. Вы уже в курсе дела? С обкомом говорил. Посоветовали с вами связаться. Исчез ценный прибор. И деньги. Сумма солидная. Завтра высылаю донесение. Прошу выслать архивные материалы по условно-досрочному освобождению Клыкова Василия Артемьевича и Зенина Ивана Сергеевича. Да, конечно, буду держать в курсе дела.

* * *

…Стенные часы пробили шесть раз. Ранний летний рассвет побеждал короткую ночь, бесшумно уходящую из города. Бледнели тени деревьев на тротуарах, словно жуки, выползли машины-«поливалки», появились первые прохожие.

Анатолий Скворцов отворил окно, потянулся, включил приемник. Под мелодию «Маяка» проделал несколько гимнастических упражнений. Потом умылся и через две-три минуты в штатской одежде вышел на улицу.

На аэродроме сонные механики, лениво потягиваясь на ходу, брели по летному полю к самолетам.

Сердито рычали моторы. Парень в спортивной куртке на молнии постучал в окошко кассира.

— Как мне добраться до Усть-Каменогорска?

— До Павлодара, а там пересадка. Но сегодня пассажирского самолета не будет.

— Мне обязательно надо вылететь. — Он протянул в окошко удостоверение.

После короткого раздумья дежурный сказал:

— Через час здесь приземлится самолет с оборудованием. Попросите разрешения…

Взревели моторы, трава, примятая мощным воздушным потоком, низко склонилась к земле, и самолет, еле заметно покачивая крыльями, вырулил на взлетную полосу. Земля стала быстро уменьшаться в размерах, напоминая географическую карту.

Анатолий поудобнее примостился на большом ящике. Достал вчерашний номер газеты, но читать было неудобно, и он стал смотреть в мутноватое круглое окошко, за которым, сливаясь в ослепительный круг, бешено крутился винт самолета.

Вспомнил, как несколько лет назад, когда работал инструктором райкома комсомола в Караганде, пришел записываться в аэроклуб. Страшновато было прыгать с парашютом, но он поборол себя. Пришли спокойствие и уверенность, которые еще не раз понадобились, когда Скворцова направили на работу в милицию. Это была горячая пора. Он помогал организовать рейды по борьбе с хулиганством. Каждую субботу и воскресенье на дежурство приходили парни, свободные от смены. Черная угольная каемка окружала глаза, и от этого они казались еще темнее. Хулиганы боялись этих глаз, этих честных и крепких парней. Комсомольские патрули навели тогда порядок и в центральном сквере, возле кинотеатра, и в большом парке, в сторону которого неудержимо рос новый город.

Может быть, именно здесь, в штабе борьбы с нарушителями порядка, Анатолий особенно остро почувствовал романтику сложной, опасной и такой благородной милицейской работы.

А ведь его не хотели отпускать из райкома. Живой, общительный, он был заводилой всех комсомольских воскресников и вечеров. Некоторые друзья пытались сбить с него эту решимость ехидными репликами: «Будешь постовым стоять», «Пушку» получишь». Но эти булавочные уколы не остановили Анатолия.

…Самолет делал второй разворот перед посадкой. В этот час подполковник Муканов уже сидел за своим столом и задумчиво чертил на большом листе бумаги кружки и квадратики, связывая их линиями. Намечал варианты будущей операции. Потом встал из-за стола, достал из сейфа новенькую папку и аккуратно надписал:

«Дело № 12/К». Начато 20 июля 1964 года».

Подошел к окну, задумчиво проводил взглядом серебристую точку в воздухе и сразу вспомнил о Скворцове. Где-то сейчас Анатолий? Наверное, уже в Усть-Каменогорске. Сошел с самолета и направился к автобусу. Его должны встретить местные товарищи…

* * *

Анатолия встретили. Оба сделали вид, будто сто лет знакомы. Автобус пробежал километров пять и замер возле огромного Дворца культуры.

— Улица Новая где-то здесь, — стрельнув глазами в симпатичного пассажира, почти пропела кондукторша.

Анатолий весело кивнул в ответ и вышел вслед за товарищем. Прошли рядом еще сто метров и расстались. Анатолий прошел мимо двухэтажной фабрики-кухни и свернул на тихую улицу, с двух сторон обсаженную молодыми березками. Аккуратные двухквартирные домики прятались в глубине двора. Вот этот. Анатолий почему-то глубоко вздохнул и несколько раз нажал кнопку звонка у калитки. И сразу в ответ донесся яростный лай собаки.

Пожалуй, здесь кто-то был совсем недавно… Он решил было повернуть обратно, но на крыльце появилась полная женщина в черном атласном халате с яркими попугаями. Заморские птички изрядно затерлись жирными пятнами, но это, видимо, не смущало женщину.

Приторно-вежливые глазки утонули в складках жира, черепаховый гребень сжал в пучок поредевшие волосы.

— Вам кого?

— Да вот подружку ищу, Солянову. Не здесь живет?

— А вы, собственно, откуда? — Наманикюренная пухлая рука не торопилась отбросить задвижку калитки. Что-то в голосе хозяйки дома не понравилось Анатолию, но тоном рубахи-парня добавил:

— Привет привез из Караганды.

— Ну что же это мы затеяли разговор на улице, — спохватилась женщина, — заходите в дом.

Она открыла калитку и пошла вперед, показывая дорогу, кокетливо поправляя прическу на ходу.

Анатолий сделал шаг в столовую и ему показалось, что на веранде хлопнула дверь. Хозяйка вздрогнула и громко замурлыкала модный фокстрот.

Они познакомились.

— Эльза Павловна.

— Анатолий.

Немного помолчали.

— А где сейчас Зина? — как можно равнодушнее спросил Анатолий.

— Скоро придет с работы. Соскучились? — она игриво прищурила глаза.

— Не очень. Ведь мы и не знакомы с ней. Подруга просила передать письмо и посылочку.

И он вытащил из кармана заранее приготовленный пакет.

— Наверное, чулки, — всплеснула руками Эльза Павловна, — дайте взгляну.

Но Анатолий шутливо погрозил пальцем и приподнялся, очень естественно удивившись:

— Ого, третий час! Пойду прогуляюсь, а к вам наведаюсь попозже.

…Сердитый охранник долго не хотел пускать Анатолия к телефонному аппарату, но потом сжалился.

— Алло! Лаборатория? Мне нужно вызвать лаборантку Зинаиду Солянову. Хорошо, я подожду…

…Откуда было знать Анатолию Скворцову, что его визит на улицу Новую, дом № 16 вызвал самые неожиданные результаты… Только за час до его прихода Эльза Павловна встретила другого гостя. Он прошел через весь квартал «Б» широким размеренным шагом, позвонил три раза и, когда появилась хозяйка, негромко спросил:

— А что, гражданочка, у вас продается «Спидола»?

Эльза Павловна побледнела и торопливо ответила:

— Нет, радиола «Даугава».

Человек наклонился, чтобы поправить шнурок ботинка, и незаметно оглянулся по сторонам. Затем вошел в дом.

— Нас познакомили превратности судьбы, но я не буду тратить драгоценные минуты на воспоминания и комплименты.

Гость, видно, умел вести разговор с такими дамами, как Эльза Павловна.

— Можете звать меня… Федор Борисович, например.

Эльза Павловна слушала бесстрастный голос «Федора Борисовича», судорожно вцепившись в край стола. Незнакомец заметил ее испуг:

— Да не волнуйтесь, никто ничего не узнает. Где у вас можно умыться?

А через полчаса зазвенел звонок под рукой Анатолия. «Федор Борисович» осторожно отодвинул занавеску и, увидев Скворцова, быстро спросил:

— Где «черный» выход?

Хозяйка подтолкнула его к двери, выходящей на веранду, и направилась к калитке…

…Зина вышла в проходную комбината в рабочем синем халатике, прожженном кислотами. Волосы туго стянула косынка. Анатолий невольно залюбовался тонкими чертами лица и большими серыми глазами, от которых расходились небольшие паутинки — следы первых переживаний.

— Мне нужно с вами поговорить. Разговор пойдет о Василии Клыкове.

— Что с ним, где он?

Анатолий представился. Он говорил какие-то ничего не значащие фразы и вел Зину к широкой скамейке возле здания заводоуправления. Предложил сесть.

— Василий Клыков умер, убит. Мы нашли у него в пиджаке письмо с вашим адресом.

Он ожидал взрыва отчаяния, но Зина безвольно, молча опустила руки на колени, нервно закусила губу, показались слезы… «Как такая девушка полюбила бандита?» Эта мысль не давала покоя Анатолию. Он стал неуклюже утешать Зинаиду, и та немного успокоилась.

— Я читал ваше последнее письмо. По долгу службы… Вы умоляли Василия вернуться, предлагали даже выслать деньги на дорогу. Что было между вами?

Девушка молчала.

— Это поможет найти убийц, наказать их.

Зина словно очнулась ото сна.

— Я расскажу вам о своей жизни, а вы уж постарайтесь разобраться сами…

— Вы были у нас дома, на улице Новой? Это особняк моей приемной матери Эльзы Павловны. Она взяла меня на воспитание из детского дома сразу после войны. Смутно помню далекие чужие города, бесконечные поезда… Мы приехали в Усть-Каменогорск и поселились недалеко от старой бани, возле дороги, которая ведет к берегу Иртыша. В 14 лет я пошла в ремесленное училище. Здесь и познакомились с Васей. Он рос у тетки, тоже без родительской ласки. Мы с ним подружились.

Все плохое началось с того дня, когда Вася попал к нам в дом. В это время стал захаживать к Эльзе Павловне «на огонек» Иван Сергеевич Зенин.

Он выдавал себя за бывалого моряка, рассказывал удивительные истории, и Вася слушал его, впитывая каждое слово. Иван Сергеевич говорил, что человек должен быть сильным, не бояться никого на свете, взгляд «морского волка» должен раздвигать толпу «людишек», резать ее, как нож масло. Сильные берут в свои руки жизнь, власть, а власть приносит славу, деньги, все, что хочешь…

Иван Сергеевич повторял эти слова часто. Шестнадцатилетний парень стал презрительно смотреть на людей. Однажды он сказал мне, что настоящий мужчина не связывает судьбу с женщиной, пока не завоюет «места под солнцем», и я сразу узнала четкую, размеренную речь проклятого Ивана Сергеевича.

Вася все дальше уходил от меня, связался с хулиганами, стал выпивать, играть в карты на деньги. А деньги надо было доставать… И после первой кражи в раздевалке училища от него постарались избавиться.

Прошло полгода. Василий попался на крупной краже. Он тогда уже работал на кухне в столовой, где Иван Сергеевич был шеф-поваром. Сослуживцы вскоре узнали, что повар был скупщиком краденого. Обоих приговорили к шести годам исправительно-трудовых работ, но освободили досрочно.

И снова Иван Сергеевич беседовал с Василием. О чем? Не знаю… Потом решили вместе поехать на работу в геологическую партию. «Деньжат заработаешь и свадьбу справим со звоном, на весь свет», — говорил Иван Сергеевич.

Уехал Вася месяца два назад, а сегодня вот вы со своей вестью…

Через проходную будку потянулись рабочие. Послышались голоса, смех. Конец смены.

— Встретимся завтра, — сказал Анатолий, — Эльзе Павловне скажите, что я приехал из Караганды от подружки. Назовите любое имя и ни слова больше. Ровно в 11 утра я позвоню в лабораторию. Под любым предлогом отпроситесь с работы. До свидания.

Он изрядно устал. Самолет. Встреча с Эльзой Павловной. Эти слезы Зины, ее рассказ… Номер в гостинице был ему подготовлен, он поужинал, немного отдохнул и вышел на улицу. Из парка доносилась мелодия вальса. Над летним кинотеатром шумел листвой молодой парк. Он обошел его минут за двадцать и направился к выходу. До железных ворот оставалось шагов сорок. Внезапно от дерева отделилась высокая фигура и преградила дорогу.

— Разрешите прикурить?

Анатолий сунул руку в карман, но сильный удар сбил его с ног. Черная мгла окутала голову пеленой.

* * *

Дежурный по городу капитан Карпенко взглянул на часы. Второй час ночи. Вздремнуть бы… Резкий телефонный звонок.

— Товарищ капитан. Докладывает участковый, сержант Силаев. Случилось ЧП. Прошу приехать в гостиницу.

Юркий синий «газик» с красной полосой на кабине примчался мигом.

В кабинете администратора Карпенко увидел растерянные и в то же время любопытные лица. Они заглядывали в комнату, где, запрокинув светловолосую голову, лежал, без движения человек в спортивной куртке.

— Попрошу посторонних выйти.

Капитан повернулся к участковому:

— Рассказывайте.

— Собственно, вот этот парень все знает от начала до конца, я позже подоспел, — произнес сержант. Он легонько вытолкнул на середину комнаты вихрастого юношу в очках. Тот, смущаясь, объяснил:

— Мы с Люсей стояли возле беседки, ну… в общем, говорили о… математике. Мимо нас прошел этот парень. Наперерез вышли двое. Один попросил прикурить, а другой, не дожидаясь ответа, бросился со стороны и ударил чем-то по голове. Люся вскрикнула. Те нагнулись к парню, а когда крик услыхали, бросились бежать. Мы тоже испугались, выскочили из парка, но потом решили вернуться. Дотащили его до выхода, потом сюда, в гостиницу. Вот, пожалуй, и все…

Парень несколько раз оглянулся на рыженькую девушку, которая ободряюще кивала головой.

Тщательно и быстро голову раненого забинтовал врач «скорой помощи». Капитан внимательно осмотрел карманы неизвестного. На столе оказался пистолет, 117 рублей денег, носовой платок и удостоверение на имя младшего лейтенанта Анатолия Скворцова.

Капитан тихонечко присвистнул сквозь зубы. Дело принимало серьезный оборот. Он отправил раненого, который все время был без сознания, в больницу, а сам вернулся в управление милиции.

На следующее утро в Караганде уже знали обо всем. Кенес Имангазиевич Муканов вместе с двумя сотрудниками вылетел на легкомоторном самолете в центральный поселок геологов. Сергея и Алексея Петровича он взял с собой.

Все собрались в самой большой палатке. Степан Лесняк, начальник автоколонны, подпер могучей спиной столб, напряженно вслушивался в негромкую речь подполковника.

— Пропал ценный прибор. Украдены деньги. Исчез Зенин, убит Василий Клыков. В его руке оказался платочек с инициалами О. Я. Мы просмотрели список сотрудников партии. У вас есть Ольга Яснова…

— Была, — хихикнул кто-то, ее вчера днем Жорка Маслаков на «газике» в Караганду умчал с ветерком…

— Уехала? — одновременно вскрикнуло сразу несколько человек.

— А вы разве не знали? — удивился Биньков. — Ее вызвали радиограммой.

— Позовите радиста, — приказал подполковник.

В проеме палатки появилась огненно-рыжая голова Сени Кизнера.

— Кто вызывал Яснову в Караганду?

Растерянно оглянувшись по сторонам, Сеня нашел глазами Сергея Кравцова:

— Главный инженер, Сергей Леонтьевич!

В палатке наступила мертвая тишина.

— Это правда?

Кравцов молча кивнул головой. Десятки голосов замечтались под брезентовой крышей.

Подполковник поднял руку:

— Спокойно, товарищи. На время придется запретить выезд сотрудников за пределы поселка.

Когда почти все вышли из палатки, подполковник потребовал:

— Ну, Кравцов, расскажите, как все было.

— Мы познакомились с ней в Алма-Ате, в геофизическом тресте, накануне отправки в экспедицию. Вместе комплектовали оборудование. Вот Степан Иванович знает…

Лесняк нахмурил густые седеющие брови, хрустнули пальцы сильных рук.

Оглянувшись в его сторону, Сергей торопливо продолжал:

— Мы с ней сдружились, даже больше… Мне и в голову не пришло, что это ее инициалы на платке. Когда я уезжал в Караганду, она попросила забежать к тетке, привет передать.

Он растерянно пошарил по карманам и нашел измятую бумажку:

— Вот адрес: Старый город, Песчаная, 9, квартира 3. А вчера связалась с управлением по рации и попросила разрешения выехать в Караганду. Я разрешил…

Лицо Муканова медленно темнело от подступающего гнева. Но он смолчал. Потом отдал приказание одному из своих помощников:

— Запросите Караганду. Кто проживает по улице Песчаная, 9. Надо взять под контроль автостанции, вокзал, аэропорт. Она, видимо, была с ними связана и постарается ускользнуть в эти дни. Завтра мы возвращаемся в город.

…Все вышли из палатки, подполковник складывал бумаги в кожаную папку. Он поднял голову и увидел Степана Ивановича Лесняка, который осторожно пробирался между скамейками.

— Товарищ подполковник. Тут, кажется, есть и моя вина. Доверился девчонке. Ольгу-то я устроил в экспедицию.

— Расскажите все по порядку.

— Было это ранней весной. Я как раз сажал деревья возле дома. Мне помогал сын Ванюшка. Раньше мы жили возле санатория Турксиба, свой садик был. Дали новую квартиру в микрорайоне, переехали мы туда и сад решили разбить на новом месте. Вы уж извините, что много про сады рассказываю, люблю это дело… Возле нас конечная остановка автобуса. Пришла большая синяя машина, пассажиры выходят, каждый домой торопится. А вот одна дивчина идет не торопясь, номера домов рассматривает. Я и спросил: «Кого-нибудь разыскиваете?» «Нужен мне Лесняк Степан Иванович». Верите, даже лопату от удивления выронил. «Я Лесняк», — отвечаю. «Дядя Степан! — закричала девушка и чуть ли ко мне на шею не бросилась. — Я же Оля Яснова, Николая Григорьевича дочка».

Зашли мы в дом, один другого перебиваем. Она рассказывает, даже захлебывается от новостей.

Надо вам сказать, товарищ подполковник, что с Николаем Ясновым мы вместе из плена бежали, вместе партизанили в Западной Украине. Правда, я потом ушел с регулярными войсками на Берлин, а Николай остался Советы восстанавливать, он как раз из тех мест. Потом слухи пошли, будто отомстили Николаю недобитые враги, застрелили из-за угла. Но врали, видно, люди. Вот и дочка сидит рассказывает, как славно работает старик в колхозе. А Ольгу после окончания Львовского геологоразведочного техникума к нам в Казахстан на работу направили. Я и загорелся мыслью: попрошу, чтобы ее взяли к нам в экспедицию. Правда, немного вертлявая она, легкомысленная. Даже ухаживания этого Альфреда Георгиевича, хозяйственника из управления, охотно принимала, то хохочет с ним, то шушукается. Потом Сергею мозги заморочила. А ведь он парень серьезный.

В ту же ночь полетел запрос во Львов:

«Сообщите сведения о судьбе семьи Ясновых и выпускнице геологоразведочного техникума Ольге Ясновой».

События приняли неожиданный поворот…

Подполковник Муканов просматривал материалы по делу № 12/К. Два часа назад он вернулся из поселка геологов. След преступников обрывался. Они взломали сейф, но «работали» в перчатках и не оставили отпечатков пальцев. (Вероятно, Клыков тогда не предполагал, что через несколько часов партнер пошлет ему пулю в спину.) Все вещи и документы забрали с собой.

Что еще сообщают оперативные работники?

В глаза бросилась телефонограмма из Усть-Каменогорска, записанная аккуратным почерком капитана Ермекбаева, дежурившего в эту ночь по управлению.

«Скворцову лучше, пришел в сознание. Продолжаем наблюдение за домом по улице Новая. Хозяйка собирается к отъезду».

Да, вот оно, письмо из Львова. Так. Этого следовало ожидать. Подтверждение о гибели всей семьи Ясновых. Документы членов семьи не найдены. В техникуме Ольга Яснова не училась.

Еще одно сообщение. До предупреждения всех инстанций Карагандинский аэропорт выдал билет Ясновой Ольге на самолет ИЛ-18, место 15-а, следующий до Москвы.

И конечно, адрес, который она дала Сергею, оказался вымышленным…

Яснова уже в Москве. Покушение на Скворцова говорит о том, что за ним следили. Держать под наблюдением дом по улице Новой, пожалуй, бесполезно. Зенин туда не придет. Что же дальше? Где деньги, прибор?..

…К вечеру Кенес Имангазиевич уже знал, что Эльза Павловна Пуговкина распродает вещи и готовится к отъезду в Москву. Об этом сообщила сотрудникам милиции Зинаида Солянова. Она с горечью убедилась, какую гнусную роль сыграла «мама Эльза» в ее жизни.

Буквально за пять минут до отхода поезда Усть-Каменогорск — Москва в купе мягкого вагона была взята под стражу Эльза Павловна Пуговкина. Пассажиры даже не заметили, как два молодых человека помогли вынести вещи из вагона и проводили Пуговкину к автомашине. В тот же день она была отправлена в Караганду. Эльза Павловна с первых минут допроса рассказала все. Она всхлипывала, пила воду, стуча металлическими зубами о тонкое стекло стакана, и, заглядывая в глаза, спрашивала:

— А меня не расстреляют? Я все, все расскажу…

Следователь капитан Онтарбаев вежливо успокаивал ее, стараясь не замечать бессмысленную испуганную улыбку, которая, казалось, так и прилипла к крашеным губам владелицы «малины».

Наконец она успокоилась. Исчезла игривая манера разговаривать, она больше не щурила кокетливо глаза, слезы, скатившиеся с накрашенных ресниц, оставили черные полоски на щеках.

— Жила я в городе Ровно, в Западной Украине. Держали с мужем свою лавку. В конце 1939 года муж бежал в Германию, а потом вернулся вместе с немцами. Служил у них. Иногда домой принесет добро: костюмчики, ботиночки, часы. Я к нему: откуда? Позже поняла, что это с убитых. Сначала страшно было, а потом привыкла, деньги, знаете, богатство. Бывали у нас в гостях и немецкие офицеры. Один стал за мной ухаживать, обещал увезти с собой в Гамбург. Но вскоре и он за чемоданы схватился. А я осталась. Потом, когда наши пришли, решила уехать в Усть-Каменогорск, куда еще до революции переселенцами уехали родители. Конечно, их в живых не застала. Жили вдвоем с Зиной. Своих-то детей не было, так я из детдома прихватила. Так и потянулись годы. Я уж думала, что старое забыто, но через двенадцать лет после войны явился «гость». Он сказал, что от Фогеля, что спас ему когда-то жизнь и в благодарность получил адресок для спокойной жизни.

Я умоляла его уйти из моего дома, становилась на колени. Он ударил меня в лицо и ответил: «А ты знаешь, что я сразу пойду в милицию, пусть обоих судят. Связал нас бог одной веревочкой».

Так в наш дом пришел Зенин Иван Сергеевич. Поступил на работу, по вечерам копался в саду. Да и я привыкла: бабье сердце не камень. Однажды к Зине пришел Вася Клыков. Был он мягкий, тихий, как сырая глина, лепи, что хочешь. И Иван Сергеевич сумел толкнуть его на кривую дорожку. Потом сам и скупал краденые вещи. Попались они…

Выпустили их досрочно, но по глазам видно было, что от старого не отказались… Месяц где-то пропадали, потом Иван Сергеевич вернулся, золотишко привез. Ну, там штук двенадцать царских монет, два старинных портсигара, серьги такие красивые. Я их себе хотела взять, так он прикрикнул: не смей, мол, далеко идет это золото, в Москву повезешь…

— А кому вы должны были сдать его в Москве?

Старательно шевеля губами, Эльза Павловна произнесла заученный адрес и пароль: Москва, Люсиновская, 216. Врач Камнев. «Вы ставите коронки?» «Нет, только лечу зубы».

— Подпишите протокол допроса.

Следователь нажал кнопку звонка. В дверях появился конвоир.

— Уведите.

Эльза Павловна поднялась со стула и, шаркая ногами, вышла из кабинета.

— Интересно познакомиться с пациентами доктора Камнева, — задумчиво сказал начальник управления милиций, когда ему доложили о результатах допроса, — но, пожалуй, здесь пахнет не только валютой.

План операции был одобрен. Москва сообщила:

«В помощь выделяем трех опытных работников. Ждем приезда».

* * *

…Пассажирский поезд Караганда — Москва, постукивая на стрелках, набирал скорость.

Павел Семенович Кузьмин, которому поручили завершить операцию, тщательно продумывал мельчайшие детали предстоящего дела. Да, это встреча с матерыми волками.

…В квартире доктора Камнева царил полумрак. Мягкий свет торшера выхватил из темноты кусок стола, покрытый плюшевой скатертью, массивный буфет мореного дуба, старомодный диван с высокой резной спинкой. Иван Сергеевич Зенин сидел чересчур прямо, сжимая в руках коричневую потертую папку. Он был настороже. Старые московские «урки» свели его с этим человеком, покупающим все на свете, и собеседник сразу заинтересовался и прибором, и золотом. А в «политику» Ивану Сергеевичу не хотелось соваться. Там разговор по другому счету…

Правда, Иван Сергеевич уже сталкивался с такими людьми. В первые же месяцы войны, когда разбомбили гомельскую тюрьму, где он сидел… Он вырвался на волю, дождался немцев, предложил им свои услуги, стал осведомителем. В награду получил небольшой магазинчик на Колхозной улице. Но до сих пор он со страхом вспоминает пустые бесцветные глаза своего «шефа» — Фогеля. А когда после войны внезапно получил от него привет и приказания, то беспрекословно собрал вещички и уехал в Усть-Каменогорск. И вот теперь эта встреча. Они только начали осторожный, намеками, разговор, как в подъезде послышались пьяные голоса и в дверь кто-то требовательно постучал. Оба вскочили.

— Это я, Лева, открой!

— Доктор, — брезгливо поморщился собеседник Зенина и пошел открывать дверь.

В комнату ввалился смертельно пьяный человек лет тридцати, высокий, сухощавый. Шляпа еле держалась на короткой стрижке. Он хотел что-то сказать, но бессильно взмахнул рукой и чуть капризно заявил:

— Спать хочу.

Через несколько минут из соседней комнаты донесся храп владельца квартиры Льва Михайловича Камнева, зубного техника по профессии и прожигателя жизни по натуре.

За приличные деньги он разрешил «дяде Жоре» устраивать у себя дома встречи с нужными людьми. Да и Леве золото перепадало. И хотя с золотом не разрешали работать, но если люди желают… Правда, это будет стоить дорого, риск.

Однажды в трудную минуту «дядя Жора» выручил его деньгами. Потом еще раз. В один прекрасный день он попросил разрешения переночевать в пустующей квартире Камневых, в следующий раз привел с собой еще кого-то… А когда Лев попробовал проявить свою самостоятельность, ему пригрозили: оба сядем на «полированное дерево», и доктор сдался, махнул рукой, авось обойдется…

Он свалился и почти мгновенно заснул. Лева мог спать спокойно. Его охраняли надежно: дом был взят под наблюдение…

…Эти два человека не знали друг друга, никогда не встречались и не были знакомы. Оба вышли на улицу в одно и то же время, но из разных зданий. А вечер им уже предстояло провести вместе…

Полковник Знаменский рассказал Кузьмину.

— Мы давно следим за ретивым «дядей Жорой». Кому-то он уже пообещал золото. Надо брать с поличным. Вам, товарищ майор, будут помогать в этой операции наши сотрудники Юрий Черепанов, — он протянул руку в сторону невысокого худощавого офицера, — и Аркадий Бондаренко.

Со стула поднялся широкоплечий, коренастый крепыш со значком мастера спорта на пиджаке. План операции следующий…

…Лев Михайлович Камнев зевнул и, морщась, потер пальцами виски. До чего же болит голова! Зря вчера так переусердствовали в «Арагви». А здорово напугал этих двух «гостей», когда вернулся домой. Так им и надо. Подумаешь, купили за несчастную тысячу…

Продолжительный звонок в прихожей прервал мысли. Лева вздрогнул. С тех пор как он узнал, во что ему обошлись долги, Камнев все время чувствовал себя в подводной лодке, которая все ниже опускается на дно. Вот-вот волны ворвутся внутрь, раздавят…

Он вглядывался в каждого прохожего на улице, вздрагивал, услышав громкий голос, и почти физически ощущал на плече тяжелую руку человека в форме, который скажет:

— Гражданин, вы арестованы.

Еще один звонок. Кто там еще?

Вяло переставляя ноги, Камнев подошел к двери и откинул цепочку.

— Вы ставите коронки?

— Нет, только лечу зубы, — словно во сне ответил «доктор» и, посторонившись, пропустил посетителя.

— Мне нужен дядя Жора.

— А он здесь не живет.

— Знаю, и все-таки он мне нужен.

— По-моему, он говорил что-то о самоцветах, — неуверенно протянул Камнев, — ну да, конечно, в 5 часов он будет у магазина «Русские самоцветы».

Кузьмин небрежно кивнул хозяину квартиры и направился к выходу. Надо было спешить.

Павел Семенович прошел быстрым шагом три квартала и, незаметно оглянувшись, убедился, что Юрий Черепанов и Аркадий Бондаренко следуют за ним. Он поднял руку, и «Волга» с зеленым огоньком на ветровом стекле послушно остановилась.

— В Столешников переулок…

Машина плавно двинулась с места и помчалась, набирая скорость. На зеленоватом циферблате возле руля большая стрелка сдвинулась еще на одно деление. Без десяти минут пять…

Скрипнув тормозами, такси застыло возле Большого театра. Сзади остановилась еще одна машина. И пока шли мимо Петровского пассажа, майор успел сказать две-три фразы.

Зеркальная дверь нарядного магазина широко распахнулась.

Павел Семенович остановился возле сияющего самоцветами прилавка и стал осторожно разглядывать покупателей.

Зенина среди них не было. Кузьмин отлично заучил его «словесный портрет», мог бы узнать из тысячи людей. Кто же пришел на встречу? Взгляд скользнул по лицам людей. Здесь было немало иностранцев: приятно увезти сувенир русских мастеров из темно-зеленой яшмы или золотистого малахита…

«Место встречи выбрано удачно», — подумал майор. Взглянул на часы. Ровно пять. В магазин вошел Зенин. Он был в синей «болонье», легкая шляпа чуть сдвинута набок. В руках папка. Иван Сергеевич подошел к витрине, где лежали дешевые поделки, и попросил продавщицу достать неуклюжего черного медвежонка.

Рядом рассматривал сувениры высокий светловолосый мужчина в мешковатом костюме. Он перегнулся через прилавок, что-то спрашивая у продавщицы, и почти закрыл телом черную папку, потом небрежно зажал ее под мышкой и повернул к выходу.

В очереди возле кассы стоял капитан Черепанов. Увидев условный знак, он вышел на улицу вслед за человеком с папкой в руках.

Третий час Зенин водил за собой майора по Москве. Трудно сказать, почувствовал ли тот преследование или заметал следы на всякий случай, но Павлу Семеновичу пришлось проявить весь свой опыт, чтобы остаться незамеченным. Такой же сложный путь проделал и Аркадий Бондаренко, стараясь не выпустить майора Кузьмина из поля зрения.

Летний вечер вступал в столицу. Сумерки быстро заполняли просветы улиц и переулков.

Гонка была не напрасной. На встречу пожаловал «дядя Жора». Он сидел на скамейке возле небольшой закусочной и постукивал свернутой газетой по колену. Зенин буквально на несколько секунд присел на скамейку, изображая смертельно уставшего человека, что-то спросил у «дяди Жоры» и тотчас поднялся. Не успел Иван Сергеевич сделать несколько шагов, как его место занял майор Кузьмин.

— Советую вам не торопиться, — сказал он, — и не вздумайте выбрасывать золото…

В это время Аркадий Бондаренко догнал Ивана Сергеевича и взял его под руку.

Кузьмин видел, как резко рванулся в сторону Зенин, в руке тускло мелькнула сталь пистолета. Но выстрел не прозвучал: Аркадий перехватил его руку и заломил. Зенин застонал и бросил оружие…

В тот же вечер были арестованы Лев Камнев и Ольга Яснова, аферистка и наводчица. Она рассказала, как с поддельными документами приехали в Алма-Ату по адресу Степана Ивановича Лесняка. Ей повезло: Лесняк как раз был назначен начальником автоколонны в геологическую партию. С ним сумела выехать и Ольга. После убийства Клыкова, с которым Иван Сергеевич сыграл в «третий лишний», Ольга бежала в Москву. Но это не помогло. Был арестован и человек, в руки которого попал ценный прибор. Он его хранил на квартире, подыскивая подходящего покупателя. В его руках оказалась и папка, переданная Зениным. Там была крупная сумма денег — плата за золото…

…Кенес Имангазиевич подписал последнюю страницу и закрыл папку с надписью «Дело № 12/К». Выключил свет и вышел из кабинета. Шел двенадцатый час ночи. Сегодня в первый раз после ранения дежурил Анатолий Скворцов. Он сидел за столом и, склонив голову набок, писал письмо. Подполковник положил ему руку на плечо.

— Нельзя так увлекаться. На службе все-таки, — улыбнувшись, заметил Муканов. — Кому письмо пишешь, если не секрет?

Скворцов чуть покраснел, поднял глаза.

— Зине, в Усть-Каменогорск…