Юрий Карпов СТИХИ ИЗ «АФГАНСКОЙ ТЕТРАДИ»
Юрий Карпов
СТИХИ ИЗ «АФГАНСКОЙ ТЕТРАДИ»
Он пришел в редакцию с тоненькой тетрадкой стихов. Высокий, спортивного вида, был взволнован и удручен.
— Я написал об Афганистане так, как было на самом деле. Куда бы ни предлагал — нигде не печатают. Говорят, время не пришло. Так когда же оно наступит?..
Стихи его нам понравились. Мужественной суровостью и обнаженной правдой. Сказали, что напечатаем. Решили побеседовать о его судьбе.
Юрий Карпов родом из Челябинска. В двенадцать лет уехал в село Тарутино Чесменского района, воспитывался у тетки. В детстве и юности мечтал стать летчиком. И когда призвали в армию, он решил поступить в военное училище. Закончил Сызранское. Летал на вертолетах и транспортных, и боевых.
В январе 1980-го в числе первых советских воинов оказался в Афганистане. В раскаленном афганском небе капитан Юрий Карпов летал сначала летчиком-штурманом, потом командиром экипажа. Душманы сбили оба его вертолета. Все члены экипажей погибли на его глазах. Сам он был дважды ранен, чудом остался жив — спас гранитный выступ, за который его выбросило при взрыве машины.
Стал инвалидом, комиссовался. От всех афганских льгот наотрез отказался.
— Почему? — спрашиваю его.
— Мой отец — участник Великой Отечественной, брал рейхстаг. Он защищал наше Отечество. А мы что?.. — ответил Юрий. Затем, немного помолчав, достал из нагрудного кармана записную книжку, открыл ее и показал фотографию красивой русоволосой девушки в военной форме. — А вот она навсегда осталась там. Кто ее мне заменит? Скажите, кто?..
Спустя несколько дней Юрий вновь появился у нас в редакции.
— Не пишите обо мне. Если можете, напечатайте только стихи и мое предисловие к ним. Гонорар мне не нужен…
А потом он исчез и больше не появлялся.
Спустя месяц в издательство позвонили его друзья и с горечью сообщили, что Юрия уже нет в живых: он утонул в реке. Что это — трагическая оплошность или сознательный уход из жизни, которая стала для него невыносимой? Ответ на этот вопрос мы никогда не узнаем. Но остались стихи этого честного, бескомпромиссного парня. Стихи, написанные там, в Афгане, и после него, — крик расстрелянных дней и ночей.
Мы, как и обещали, публикуем эти стихи вместе с его предисловием.
Эти стихи я посвящаю тем, кто не вернулся с многострадальной земли и из огненного неба Афганистана. Всем тем, в чьи семьи пришло непоправимое горе утрат, которое раньше времени согнуло и состарило матерей погибших ребят. Всем тем, которые, роняя безутешные слезы свои, все ждут и ждут, хотя понимают, что ждать уже некого и нечего.
Думаю, стихи эти будут и немым укором тем, кто с больших трибун говорил пышные, увенчанные тирадами похвал речи и писал аршинные статьи о милосердии и сострадании к воинам-интернационалистам, а на деле это оказалось просто брошенными на ветер словами. Тем, кто клялся живым парням в верности, дружбе и боевом братстве, а к мертвым даже за много лет не соизволил ни разу приехать на могилу. Тем, кто говорил о чести и долге, а сам, растоптав эту честь, проходил с равнодушным видом мимо матерей и отцов погибших товарищей, сделав вид, что не замечает их.
Пусть эти строки обожгут сердца и души тех, кто, воровато озираясь по сторонам, тряс вещевые мешки убитых в бою товарищей. Тех, кто клятвенно обещал ждать и непременно дождаться, вроде бы искренне говорил о своей беззаветной женской любви, а потом, напрочь отказавшись от своих слов, а заодно и от любви, в ужасе шарахался в сторону при виде пустых рукавов и подобранных штанин, кто бежал сломя голову в нарсуды расторгать поспешно браки, оправдывая свои поступки дремучей философией: «А я тут при чем? Мне еще хочется красиво пожить!»
Гонорар за опубликованные стихи прошу редакцию перечислить в фонд помощи воинам-«афганцам», пострадавшим в этой чужой для нас войне.
Дорога на Баграм
Как пел свинец, тишь в клочья изодрало,
Моторов рев, по мертвым тут и там.
Пылали скалы и душа пылала —
Такой была дорога на Баграм.
Бил в люки чад, месили павших траки,
Снимала смерть свой страшный урожай.
В который раз, шальные от атаки,
В огне орали глотки: «Заряжай!»
И жизнь, одна другую обрывая,
По залпу залпом с ненавистью бьет.
Был день, как ночь, во взрывах завывая,
И каждый думал: он уж не придет.
Земля, дымясь, простреленною стала,
И нахлебался крови пулемет,
И, скрючась, сталь с бойцами догорала.
И тех и нас, не всех строй соберет.
Как пел свинец, тишь в клочья изодрало,
Моторов рев, по мертвым тут и там.
Пылали скалы и душа пылала —
Такой была дорога на Баграм.
Последний бой
(Стихи и патроны)
Посвящается поэту, воину-интернационалисту, погибшему у перевала Саланг
Одни в обороне,
Одни — своих нет.
Стихи и патроны,
И с ними поэт.
Да пули, что звонко
Поют, неся смерть,
И нет уж силенки
Кровь утереть.
И крикнуть бы впору,
Да горы глухи.
Осталось затвору
Дослать лишь стихи.
«И где вы, ребята?..
Прости меня, мать!»
Но пальцы гранату
Успели достать.
И все прекратилось,
Как будто был сон.
И только скатилась
Слеза на погон.
А бой за «зеленкой»,
Где скал грубых твердь,
В листке похоронки
Стал эхом греметь.
Афганские склоны
(15 февраля 1989 г.)
Сквозь зной запыленный,
где ветры поют,
Землей опаленной
колонны идут,
Землей опаленной
колонны идут,
Да только до дома — такой у нас путь.
Афганские склоны,
Багровый их цвет,
Стихи и патроны,
Гранита завет,
И юности грозы,
Окопа приют,
Прощания слезы,
Бессмертья салют.
А письма, тревоги…
не будет их, нет.
Вон там, у дороги,
оставили след
Афганские склоны,
Багровый их цвет,
Стихи и патроны,
Гранита завет
И юности грозы,
Окопа приют,
Прощания слезы,
Бессмертья салют.
Но сменится это
на мир и уют.
С брони разогретой
за нами сойдут
Афганские склоны,
Багровый их цвет.
Стихи и патроны,
Гранита завет
И юности грозы,
Окопа приют,
Прощания слезы,
Бессмертья салют.
Сквозь зной запыленный,
где ветры поют,
Землей опаленной
колонны идут,
Землей опаленной
колонны идут,
Да только до дома — такой у нас путь.
Для нас в Афгане тишина…
Для нас в Афгане тишина,
Никто не плачет и не стонет,
Никто не плачет и не стонет,
Для нас в Афгане тишина —
Солдат оттуда не хоронят.
Ушли все, кончена война.
И только ветер один тронет,
И только ветер один тронет
Надгробий скорбных имена.
И каждый спит, уверен в том —
Страх не заходит с почтальоном,
И что конверт, пришедший в дом,
И что конверт, пришедший в дом,
Не будет вестью к похоронам.
Ушли все, кончена война.
И только ветер один тронет,
И только ветер один тронет
Надгробий скорбных имена.
И все оплачено сполна
Так щедро пролитою кровью,
И чаша горечи полна,
И чаша горечи полна
Слезами, с долею в них вдовьей.
Ушли все, кончена война,
И только ветер один тронет,
И только ветер один тронет
Надгробий скорбных имена.
И не ударит пулемет,
Не срежут больше из засады.
А сына мать все так же ждет,
А сына мать все так же ждет
Из-за кладбищенской ограды.
Ушли все, кончена война.
И только ветер один тронет,
И только ветер один тронет
Надгробий скорбных имена.
Для нас в Афгане тишина,
Никто не плачет и не стонет,
Никто не плачет и не стонет.
Для нас в Афгане тишина —
Солдат оттуда не хоронят.
Для нас в Афгане тишина.
Село Тарутино Челябинской области