За все мы воздадим

Похлебка власти вам мерещилась во мгле

На трупах матерей и в призраках развалин;

— Не вы ль позором шли по этой радостной земле

И родиной ее бесстыдно называли?

Чтобы распять ее, мечу ее обречь,

Заложницей отдать, — сгибали вы оплечья,

— И вам даны глаза и речь?!

— И вам дарован облик человечий?!

Что вам народ, его судьба и честь

На окровавленных весах тщеславия и власти?

Измен, предательств и убийств не счесть,

Их целый сойм в мгновенье вами был распластан

Священный серп и молот солнечных лучей

Не вы ли свастикой пытались заменить кровавой?

И денщиками стать попов и палачей,

Поденщиков чумы кощунственной оравой!

«Уступки и раздел» — базарные деляги,

Безродных псов агония и бред;

Вам требуху делить в навозе и клоаках,

А не страну свободы и побед!

На бойни гнать бы вас с веревками на шеях,

Чтоб вас орлиный взор с презреньем провожал

Того, кто родину, как сердце, выстрадал в траншеях,

Того, кто родиной в сердцах народов стал.

Вы торговали родиной и кровью,

Чумы ревнители, наймиты сатаны;

— И вам глаза и речь даны?!

— И облик человечий вам дарован?!

Пусть вас народный гнев укутает удушьем,

В позоре пусть горят, пускай сгорят дотла

И ваши черные палаческие души,

И ваши прокаженные тела!

Помазанный фиглярами на царствие палач,

Мечтавший вены нам открыть холеными ногтями, —

За все мы воздадим — за детский плач,

За матерей, за боль, испытанную нами.

Запомним все. И горечь ран, и боль обид.

Так пусть же белый звон иудиной монеты,

Как месса черная, во все концы планеты

О вашей гибели позорной прозвенит!

Похлебка власти вам мерещилась во мгле

На трупах матерей; и в призраках развалин;

— Не вы ль позором шли по этой радостной земле

И родиной ее бесстыдно называли?

Но слушайте, изменники, — идут

Народы, как леса, идут, не пригорюнясь;

Их каждый шаг — бивак, их каждый шаг — редут,

Их лучшее вооруженье — юность.

Пусть там, на площадях, грохочет и стенает

Дробь барабанная, вселяя в сердце грусть;

Пусть черная труба от Рейна до Дуная

Скликает армии в поход крестовый, пусть,

Могучий исполин, в боях встречавший весны

И с дюжиной фронтов покончивший один,

Сквозь орудийный жар и жар сыпнотифозный

Прошедший напролом могучий исполин,

Не устрашавшийся ни бури и ни жажды,

Ни топи, ни песков, — не по своей вине

Трагедию войны познавший не однажды,

Себя почувствовал опять, как на войне.

Перец Маркиш

«Известия» 29/I 1937 г.