Грабеж и коррупция

Серийный убийца Генрих Гиммлер был весьма озабочен соблюдением этикета. На протяжении долгого времени он культивировал имидж человека принципиального, а в годы Второй мировой войны стал провозвестником новоиспеченной нацистской морали, предписывавшей в массовом порядке убивать во имя исполнения священного долга защиты немцев от их заклятых врагов[2083]. Вопреки взглядам некоторых историков, нацистские преступники, подобные Гиммлеру, отнюдь не считали себя нигилистами[2084]. Гиммлер расценивал нацистское «окончательное решение» как акт справедливости, продиктованный насущной необходимостью и совершаемый из идеалистических побуждений из «любви к нашему народу», как он выразился в печально известном выступлении перед группенфюрерами СС в Познани вечером 4 октября 1943 года. То, что убийцы оставались безупречными в моральном отношении и «достойными» в ходе истребления евреев, действительно можно считать «славной страницей нашей истории», заявил он к сведению присутствовавших эсэсовских заправил[2085].

В своей речи в Познани Гиммлер также обрисовал в общих чертах правила использования собственности убитых евреев. По его распоряжению, заявил Гиммлер, все «богатства» шли в рейх через Главное административно-хозяйственное управление СС Освальда Поля: «Но мы не имеем права присвоить себе хотя бы одну шубу или часы, одну марку или сигарету либо что-нибудь еще…» Согласно проповедуемой Гиммлером морали, санкционированные государством убийства без разбора и грабежи были в порядке вещей, но отдельные акты воровства – грехом. «У нас было моральное право, у нас был долг перед своим народом уничтожить этот народ, который хотел уничтожить нас». Горстка тех, кто нарушил это священное правило, вопил Гиммлер, будут наказаны «без снисхождения» и казнены по его личному приказу. В конце концов, они украли не у евреев, а у нацистского государства, завладевшего всем награбленным[2086].

Гиммлер слишком хорошо понимал, что образ СС как добродетельного «ордена, цвета германской расы» безгранично лицемерен. И он, и его судьи фактически проявляли снисхождение к ворам в эсэсовских рунах и расценивали соблазн воспользоваться ценностями, принадлежавшими убитым евреям, скорее как смягчающее вину обстоятельство; даже зарвавшиеся грабители отделывались весьма мягким, зачастую символическим наказанием. Кроме того, воровство и коррупция в СС отнюдь не были редкостью, как считал Гиммлер. В одном только 1942 году преступления против собственности составляли почти половину всех приговоров, вынесенных судами СС (намного более высокий процент, нежели среди солдат вермахта, располагавших куда меньшими возможностями для личного обогащения). Воровство было особенно широко распространено в концентрационных лагерях, прежде всего в тех, которые стояли в центре холокоста. В таком лагере, как Освенцим, где Главное административно-хозяйственное управление СС было по приказу Гиммлера занято осуществлением гигантской по масштабам акции грабежей, столь настойчивые напоминания рейхсфюрера СС по поводу «неприкосновенности собственности» были сродни гласу вопиющего в пустыне: если само государство считает ограбление евреев делом праведным, рассуждали лагерные охранники, почему бы и мне не последовать примеру государства?[2087]