Лекция 10 Нации и нациестроительство

В последние четыре века нация и принадлежность к ней (национальность) были важными признаками социальной классификации. Формирование национального государства повлекло возникновение наций. Оно стало главной формой политической организации, самой устойчивой и многосторонней по своим функциям. Национальное государство показало исключительную эффективность в сплочении населения страны. Можно сказать, что национальное государство выработало качественно новую матрицу сборки народа, введя новое измерение для идентичности и самоосознания людей — гражданственность. Именно потребность государства в интеграции населения положила начале идеологии национализма, которая в свою очередь создала нацию. Kaк отмечал Хобсбаум, «не нация создала государство, а государство породило нацию».

Нации как новый тип сообществ, в которых этничность сопряжена с гражданством (или даже преобразована в гражданство), — порождение Западной Европы в эпоху Нового времени. Характеристики этого типа сообществ позволили резко повысить эффективность государства. Поэтому и в незападных странах освоение технологии нациестроительства стало одной из важнейших составляющих модернизации Примеры: проект строительства новой китайской нации в XX веке начатый Сунь Ятсеном, создание индийской нации (Махатма Ганди и Неру), сборка советского народа в проекте «национал-большевизма» (Сталин).

Понятие нации стало ключевым как в отношениях населения со своим государством, так и в международных отношениях между государствами. Это понятие лежит в основе и международного права, и политической практики (национальный суверенитет, право наций на самоопределение, Организация объединенных наций — осью является понятие нации). Понятие нации служит делу идеологического оправдания и политической легитимизации претензий на территориальное, политическое и культурное единство.

Это понятие многозначно. При его употреблении надо иметь в виду, какой смысл придается этому слову, в какой контекст оно встраивается.

Это слово очень нагружено идеологически, поэтому демагоги в своих целях изменяют смысл понятия, иногда почти неуловимо.

Два главных смысла нации таковы:

— нация как гражданство, как коллективный суверенитет, основанный на общем политическом участии;

— нация как этничность, сообщество тех, кого связывают общие язык, история или культурная идентичность.

Ранние представления о нации были проникнуты примордиализмом. В ней видели природное явление, чей рост объясняется действием естественных законов, а государства объявляли искусственными образованиями. Сегодня представление о нациях менее романтическое, в стиле конструктивизма. Гражданское и этническое, конструктивистское и примордиалистское представления о нациях вырабатывались параллельно, в двух ведущих диалог парадигмах.

Б. Андерсон дает радикальное определение: «Нация — это воображаемая политическая общность… Но человек вообще живет в воображаемом мире, его воображение создает реальность. Поэтому нация есть реальная общность. Ведь, несмотря на неравенство и противоречия внутри нее, принадлежность к нации порождает реальное “горизонтальное товарищество”».

Понятно, что сделать память и культуру общими для всего населения территории, т. е. создать гражданскую нацию, можно лишь в том случае если будут ослаблены различия разных групп, составляющих это население. Таким образом, строительство нации не может быть «бесконфликтным» — «иных» надо преобразовывать в «своих». Вот формула Запада: «несогласные элементы сначала должны быть сделаны различимыми, а затем подвергнуться ассимиляции или устранению». Более сложный тип, к которому относится и Россия, предполагает построение общей территории и общего культурного ядра при сохранении этничности разных групп населения.

Во второй половине XX века в западной науке утверждается понимание «национализма как первичного, формирующего фактора, а нации — как его производной, продукта национального сознания, национальной воли и национального духа». Из этого следует вывод о том, что «национализм не есть пробуждение наций к самосознанию: он изобретает их там, где их не существует», что «нация возникает с того момента, когда группа влиятельных людей решает, что именно так должно быть».

Состояние народа России до 1917 года

К концу XIX — началу XX века народы и народности Российской империи находились на разных стадиях этногенеза. В Польше и Финляндии уже было развито национальное самосознание, здесь складывались нации западного типа, стремящиеся к отделению от России. На другом краю спектра были родоплеменные этнические общности, из которых в рамках российской государственности складывались народности. Царское правительство отказалось от политики ассимиляции нерусских народов с ликвидацией этнического разнообразия. В результате возникла очень сложная государственная система с множеством укладов, норм и традиций. Государство было идеократическим, а многонациональное общество было еще и многоконфессиональным.

Во внешнем мире Россия в конце XIX века понималась именно как нация, носитель большой национальной культуры. После реформы 1861 года практически все крестьяне занимались отхожим промыслом или сочетали земледелие с сезонной работой в промышленности. Резко повысилась мобильность населения. Это усиливало связность основной массы населения, которая и превращалась в нацию. Либералы в начале XX века предлагали признать, что население Российской империи консолидируется в «обычную» нацию. Эту мысль выражал и П. Струве, и его оппонент П. Милюков (который при этом выступал против лозунга «Россия для русских», выдвигавшегося правыми).

Эти предложения наталкивались на общее отторжение идеи национализма как идеологии, необходимо включенной в самоосознание гражданской нации. Считалось, что эта западноевропейская идея противоречит идущей из православия всечеловечности русского мировоззрения. Считалось, что Россия — «не нация, а целый мир», многонациональное государство с русским народом в качестве ядра. Основой государственного чувства здесь был не национализм «титульной» нации, как в государствах Запада, а державный патриотизм.

Вл. Соловьев даже считал, что национализм несовместим с идеей всечеловечности христианства и представляет угрозу для русского самосознания: «Христианская истина утверждает неизменное существование наций и прав национальности, осуждая в то же время национализм, представляющий для народа то же, что эгоизм для индивида: дурной принцип, стремящийся изолировать отдельное существо превращением различия в разделение, а разделения в антагонизм».

Еще менее, чем для гражданского национализма, были в тогдашней России условия для принятия национализма этнического. И в правительственных кругах, и в среде интеллигенции обсуждался опыт Европы и США, разговор велся в понятиях национализма, хотя само это слово было непопулярным. Главный водораздел проходил между национализмом имперским, предполагавшим сохранение полиэтнического государства, собранного вокруг ядра «большой русской нации», и идеей создания национального русского государства по типу западных. В обоих случаях под русской нацией понималось триединое образование из великороссов, малороссов и белорусов.31

В условиях кризиса, вызванного распадом сословного общества и вторжением капитализма, горизонтальную солидарность подданных Российской империи стали укреплять социальные угрозы и новый образ враждебного иного — того привилегированного меньшинства и государственной бюрократии, которые все больше противопоставляли себя народу. В ходе этого сплочения наблюдались явления, структурно схожие с теми, которые считаются признаками становления гражданских наций на Западе, например, массовое обращение к прессе.

В этих новых условиях сознание подавляющего большинства русского народа формировалось именно как гражданское, а не сословное — складывался общий понятийный язык и общая мировоззренческая матрица. Толстой писал, что к началу XX века произошло знаменательное и для правящих кругов неожиданное повышение нравственных запросов крестьянства. Кульминацией созревания российской нации стала революция 1905-1907 годов, когда возникло, по выражению Т. Шанина, «межклассовое единство низов». А это межклассовое единство и есть система горизонтальных связей солидарности, которая соединяет людей в гражданские нации.

В социальном, культурном и мировоззренческом отношении крестьяне и рабочие, которые составляли более 90% жителей России, являлись единым народом, не разделенным сословными и классовыми перегородками и враждой. Этот единый народ и был гражданским обществом России — ядром всего общества, составленного из свободных граждан, имеющих сходные идеалы и интересы. Оно было отлично от западного гражданского общества тем, что представляло из себя республику трудящихся, в то время как ядро западного общества представляло собой республику собственников.

В ходе революции 1905-1907 годов русские рабочие и крестьяне обрели столь сильно выраженное гражданское чувство, что стали народом даже в том смысле, какой придавали этому слову якобинцы, — революционным народом, спасающим Отечество. Но в этом смысле слово «народ» есть просто синоним слова «нация». Более того, это «русское гражданское общество» было очень развитым и в смысле внутренней организации. Если на Западе после рассыпания общин и превращения людей в «свободные атомы» потребовалось около двух веков для того, чтобы из этой «человеческой пыли» начали складываться ассоциации (партии, профсоюзы и т. д.), то в России подобного рассыпания не произошло — Россия эти структуры унаследовала от истории. Такой структурой была община, пережившая татарское иго и феодализм, абсолютизм монархии и наступление капитализма, соединение большинство граждан в общины сразу создавало организационную матрицу и для государственного строительства и самоуправления, и для поиска хозяйственных форм.

Однако созиданию российской нации противодействовали действия по разрушению скрепляющих ее связей. За ними стояли разные социальные силы, но они сходились в главном — вели демонтаж культурного ядра русского «имперского» народа и той своеобразной гражданской нации, которая возникала в ходе революции. Русофобия, направленна именно на «имперское» большинство русского народа, была одинаково присуща и правым, и левым (последние разрушали образ монархического государства, подрывая его роль как символа национального сознания). Миф о «бесправии» украинцев использовался для экстремистких нападок на царизм, но рикошетом бил и по русским как народу.

В целом, когда в условиях пореформенного кризиса русский «имперский» народ стал «пересобираться» в гражданскую, но антибуржуазную нацию, возник раскол между массой и элитой. Этот раскол приобрел характер разделения на два враждебных народа. Оно стало очевидно именно вследствие того, что «народ» после реформы стал обретать национальное самосознание, а значит, стал превращаться в политически силу. До этого о «расщеплении» не шло речи, потому что массы просто не имели статуса субъекта истории.32

Консервативные русские националисты исходили из предмодерной концепции нации, считая, что в нее входит только привилегированно сословие. Влиятельный публицист Р.А. Фадеев писал: «Сознательная сила русской нации равняется тому ее количеству, которое заключается в дворянстве». В начале XX века русофобия распространилась в интеллектуальной элите России — влиятельной части гуманитарной и творческой интеллигенции. Это разрушало связи, соединявшие старый народ империи, но в то же время сплачивало русское простонародье, ускоряло становление нового, протосоветского народа.

Государство своими действиями углубило кризис этнического самосознания русских. Начался отход крестьян от монархии. Церковь также стала утрачивать авторитет, скреплявший национальное сознание. Начиная с 1906 года из епархий в Синод стал поступать поток донесений о массовом отходе рабочего люда от церкви. Расширился охват крестьян сектантством. В псалмах духоборцев «детьми Каина» назывались «зараженные сребролюбием господа», а «детьми Авеля» — бедные люди, которые «питаются трудом».

Распад общественной морали, скреплявшей народ, был ускорен действиями по разрушению общины как центра жизнеустройства, в том числе как инстанции, задающей в деревне иерархию авторитетов и культурных норм. В 1907 году консерватор В.И. Никольский даже писал о «существующих в настоящее время признаках безнародности и обезнародования русских».

Демонтаж народа, уже обретшего национальное самосознание, есть один из наиболее болезненных вариантов гражданской войны. Эта холодная гражданская война в начале XX века велась и против русского народа, и против сложившейся вокруг него системы межэтнического общежития. Полученные при этом культурные травмы ускорили созревание революции и предопределили ее страсть. Социальное чувство эксплуатируемых тружеников приобрело в России окраску национального чувства угнетенного народа, а такое соединение всегда придает движению силу и упорство.

Крестьяне пришли к убеждению, что правительство — их враг, что разговаривать с ним можно только на языке силы. Началась русская революция, распад народа на враждующие части стал неизбежным. Но на этом фоне уже началось зарождение будущего советского народа — как прошедшего в революции пересборку русского народа, который затем быстро подтянул к себе и другие народы Российской империи.

В совокупности крестьянских наказов и приговоров 1905-1907 годов выражена центральная мировоззренческая матрица русского крестьянства начала XX века, на ней и стал собираться будущий советский народ. В наказах было сформулировано представление о человеке — та антропология, которая была положена в основу принятой в СССР доктрины прав и обязанностей человека. Были определены принципы благой жизни — образ идеального будущего. В общих чертах был представлен и образ будущей государственности, основу которой должны были составить Советы — привычный орган крестьянского самоуправления.

После Февральской революции рабочие организации, связанные с Советами, стремились укрепить государственные начала в общественной жизни в самых разных их проявлениях. Они создавали модель государственности, альтернативную той, что пыталось строить Временное правительство. Особую роль сыграла российская армия (ее костяк составляли 5,8 млн русских и 2,4 млн украинцев). Она стала небывалым для России форумом социального и национального общения, не поддающегося политической цензуре. В каком-то смысле именно армия породила советский строй.

России удалось пережить катастрофу революции, собрать свои земли и народы, восстановить хозяйство и потом за десять лет сделать рывок в экономическом и научно-техническом развитии. Это стало возможным прежде всего потому, что за десять лет до краха была начата работа по созданию матрицы и технологии монтажа нового народа России.

Механизмы сборки

В принципе, при строительстве современных наций приходится решать примерно один и тот же комплекс задач во всех сферах общественного бытия — духовной, социально-экономической, политической и экологической. При систематическом описании конкретных историй нациестроительства обнаруживается примерно сотня различимых типов связей между людьми, которые в совокупности и соединяют население в нацию. Для создания таких связей в государстве и обществе должны действовать, обеспечиваться уходом и ресурсами механизмы («строительные машины»). О сборке советского народа можно сказать, в стиле импрессионизма, следующее.

Мобилизующим средством стал исторический вызов — Гражданская война. Белые предстали в ней как враждебный иной, который пытается загнать уже обретший национальное самосознание народ в прежнюю «колониальную» зависимость. В Гражданской войне сложился кадровый костяк будущего народа, та управленческая элита, которая действовала в период сталинизма. Это были командиры Красной армии нижнего и среднего звена, которые после демобилизации заняли административные должности в госаппарате. В основном это были выходцы из малых городов и деревень Центральной России.

Советский народ был сплочен сильным религиозным чувством, как и русская революция. Представление о благой жизни вырабатывалось людьми в состоянии религиозного подъема. Общинный коммунизм был в большой мере верой, а революционное движение — богоискательским. В целом, в СССР народы собрались в надэтническую общность, которой было присуще сочетание здравого смысла с антропологическим оптимизмом. Степень интеграции советского народа в СССР была выше, чем в Российской империи до революции. Этому способствовали модернизация общества, более высокая степень социальной однородности и межрегиональной интеграции, интенсивные миграционные процессы в ходе индустриализации, урбанизации, больших строек, развитие транспорта и СМИ, общий пласт культуры и исторической памяти.

До сих пор трудно понять, почему «единый многонациональный народ» (советский) нельзя было считать нацией. Из этого упорного отказа следовало много практических установок. С.В. Чешко пишет: «С точки зрения принятых в современном мире понятийных норм следует признать не только реальное существование в СССР “советского народа”, но и признать его в качестве обычной полиэтнической нации — советской нации… Благодаря своему упорному стремлению сохранить “самобытность”, уберечь свои теории и профессиональный язык от внешних влияний, отечественное обществоведение попало в концептуальный тупик. Наши ученые не отваживались отрицать существование американской, бразильской или индийской наций, признавали принадлежность СССР к Организации Объединенных Наций, но даже не допускали мысли о возможности понятия “советская нация”. А в период развала СССР эта несуразица активно использовалась теми, кто пытался доказать, что СССР — это “не страна и не государство”, без своей нации и поэтому без права на существование» [149].

Демонтаж советского народа и состояние Российской Федерации

Как известно, несмотря на наличие объективных факторов, способствующих сплочению жителей СССР в один народ (нацию), наличие эффективных механизмов, которые выполняли эту работу, а также политической воли государства, процесс этот не был завершен. Начиная с 60-х годов XX века по мере созревания мировоззренческого кризиса началось ослабление связей народа. «Антисоветская революция» в союзе с геополитическим противником СССР демонтировала уже, казалось бы, надежно собранную и воспроизводившуюся нацию.

Был произведен демонтаж исторической памяти, причем на очень большую глубину, опорочены или осмеяны символы, скреплявшие национальное самосознание, в людях разжигалось антигосударственное чувство, неприязнь к главным институтам государства — власти, армии, школе, даже Академии наук. Результатом было нанесение народу тяжелой культурной травмы. Это понятие определяют как «насильственное, неожиданное, репрессивное внедрение ценностей, остро противоречащих традиционным обычаям и ценностным шкалам», как разрушение культурного времени-пространства (хронотопа). М.М. Бахтин называл это «временем гибели богов».

Эта операция велась в двух направлениях: как ослабление и разрушение ядра советской гражданской нации, русского народа, и как разрушение системы межэтнического общежития в СССР и Российской Федерации. Она привела к повреждению или разрушению связей, соединявших граждан и в этнические, и в социальные общности. Альтернативной матрицы для сборки народа (нации), создано не было, никакой программы нациестроительства государство не выработало до сих пор. Российское общество впало в состояние тяжелой всеохватывающей аномии.

Конструктивистская доктрина демонтажа советского народа предполагала «сборку» нового народа («новых русских») на принципиально иной матрице, но попытка создания народа из «новых русских» провалилась. В целом, планы превратить какие-то «поднятые» реформой социокультурные группы в системообразующее ядро «нового» народа успехом не увенчалась.

В 1992 году Госкомитет по национальным отношениям представил в Верховный совет РСФСР проект Концепции национальной политики разработанный в русле «антисоветского конструктивизма».33 Смысл ее сводился к тому, чтобы подавить этничность и перейти к модели нации, которая была выработана в Западной Европе в XVIII-XIX веках. В ситуации кризиса, когда Россия была в состоянии кипения «бунтующей этничности», этот проект представлялся не просто утопией, но и политической авантюрой, разрушительные последствия которой было нетрудно предсказать. Реализация этой концепции означала бы превращение всей России в арену тлеющих или открытых войн. Палата национальностей этот проект отвергла и сейчас о нем не вспоминают.

Однако теперь власть признает актуальность проблемы нациестроительства, и эта тема звучит все чаще. Действительно, само выживание России в любой мыслимой конфигурации зависит от того, смогут ли общество и государство создать механизмы, способные собрать нацию в новых формах, отвечающих новым условиям. Для этого и нужны нам уроки как опыта становления советского народа, так и его демонтажа.

Рассмотрим состояние вопроса и созданные реформой условия, в которых будет выполняться проект нациестроительства.

В принципе, советская система создала для РФ прочный фундамент для сборки современной гражданской нации — прочнее даже, чем у моноэтнической Польши. Е.Н. Данилова пишет: «Россия, будучи преемницей Советского Союза, идеалами гражданского проекта которого восхищались западные мыслители, в определенном смысле обладала более модернизированными по сравнению с Польшей позициями: у россиян были все предпосылки идти по пути современной общегражданской идентичности. Однако вместо того в России может наметиться тенденция замыкания в этническом или местном сообществе» [46].

Однако радикализм реформы, видимо, уничтожил эти благоприятные предпосылки. Пока что можно использовать инерцию советского влияния (даже «ностальгию» по утраченным отношениям), но шансы на это невелики. Состояние и русского ядра, и межэтнических отношений плачевно. Согласно проведенному в 2003 году опросу в 11 территориально-экономических районах, в качестве граждан России идентифицируют себя 62%. 11% по-прежнему считают себя гражданами СССР, а 3% — гражданами мира. Около четверти (24%) заявили о неопределенности собственной гражданской ориентации. Но главное, в отчете сказано: «Наиболее существенные отличия демонстрирует группа последователей ислама, в которой гражданами России ощущают себя лишь 39% респондентов, в то время как гражданами СССР — 19%, а гражданами мира — 8%. При этом уровень неопределенности в гражданской ориентации мусульман также самый высокий — 33%» [99]. Мало оснований считать, что за последние 7 лет установки изменились принципиально.

Перечислю (очень кратко) основные препятствия для успешной сборки гражданской российской нации.

Символическая сфера

За последние 25 лет целенаправленно разрушено предание, на котором собирались российская и советская нации. Началом России объявлены 1990 год и принятие «Декларации независимости», что было воспринято народом как оскорбление исторической памяти и стерло в самосознании нерусских народов образ общей исторической судьбы. Попытка заменить его образами демократии и рынка наивна и говорит о несостоятельности идеологических служб власти в деле нациестроительства.

Власть настойчиво представляет отцами нации «первых президентов» — Горбачева и Ельцина. Эти символы разрушения не приняты и никогда не будут приняты населением как соединяющие. Вот выводы повторяющихся исследований: «Во всех мировоззренческих и конфессиональных группах опрошенные склонны связывать свое тяжелое положение, прежде всего, с конкретными политическими деятелями, находившимися у власти в течение двух последних десятилетий — М.С. Горбачевым и Б.Н. Ельциным… Это вполне согласуется с результатами предыдущих социологических опросов, в которых Горбачев и Ельцин получили самые низкие оценки своей общественно-политической деятельности среди отечественных политиков XX века у представителей всех мировоззренческих и конфессиональных групп» [99].

Власть навязывает населению образ Запада как дружественного иного, разрушая основу цивилизационного самосознания русского и (еще более) нерусских народов. Так разрушается хорологический образ России в мире (см. [60]). Власть категорически отказывается дать определение благой жизни (образ будущего), подменяя его обещанием комфорта, что воспринимается как издевательство. Власть через СМИ ведет профанацию образа Великой отечественной войны и Победы, других великих и трагических событий истории России. Наконец, власть отказывается пойти на общественный диалог и приступить к выработке общественного договора о выборе той модели межэтнического общежития, которая должна сложиться в ходе реформ.

После беспорядков на Манежной площади в декабре 2010 года между В.В. Путиным и Д.А. Медведевым произошел примечательный обмен мнениями о том, какой опыт нациестроительства актуален для нынешней России. Как пишет «Независимая газета», «В.В. Путин призвал воспользоваться в решении национального вопроса советским опытом. Президент возразил». Конкретно, В.В. Путин сказал: «СССР удалось создать некую субстанцию, которая оказалась над межнациональными и межконфессиональными отношениями. К сожалению, она носила идеологический характер, это была социалистическая идея».

На это Д.А. Медведев ответил: «Только что Владимир Владимирович, выступая, вспомнил Советский Союз, который нашел свою схему достижения определенного результата межнационального мира. Возможно ли повторение того, что было сделано в советский период? Мы с вами реальные люди и понимаем — нет, невозможно. СССР был очень жестким государством… Еще 40 лет назад в США представители разных рас сидели на разных лавках, а сейчас это весьма толерантное общество, и не надо стесняться учиться. Но идея российской нации также эффективна» [120].

Расхождения более серьезны, чем кажется. В.В. Путин вовсе не утверждал, что можно повторить опыт СССР, и не предлагал использовать социалистическую идею, смысл его реплики был в том, что принципы сборки нации надо вырабатывать на основе исторического опыта государства России, с учетом массивных инерционных блоков ее культуры. Д.А. Медведев, напротив, в качестве образца назвал модель США, т. е. «этнический тигель», который «проработал» два века, и нынешний мультикультурализм. Как будто «это весьма толерантное общество» желаемо и может быть создано в России! И как надо понимать смягчающую оговорку, что «идея российской нации также эффективна»? Какую другую нацию имел в виду строить президент России?

Но это — всего лишь краткие реплики. Пока образ будущего общего дома России не будет понят и принят в массовом сознании, процесс нациестроительства продолжит буксовать.

И т. д. — список очень велик.

Социально-экономическая сфера

В этой сфере сосредоточены главные пучки связей нации. Здесь и прокатилась машина перестройки и реформы, которая порвала или ослабила связи советской нации. Нынешняя власть продолжает, хотя и с замедлением, эту «работу». К ремонту и строительству пока не приступили. И даже признаков такого поворота не наблюдается. Власть лишь ситуативно ослабляет напряженность в «горячих точках».

Вот, кратко, выводы главных исследовательских служб самой власти в последние годы.

2008 год: «Отчетливо видна тенденция замены благоприятной для нормального человека социальной среды на неблагоприятную, паразитически-эгоистическую, агрессивно-враждебную… Все эти процессы являлись прямым результатом вполне определенной экономической, социальной и идеологической политики, проводившейся в пореформенные годы» [30].

2009 год: «Лидером негативно окрашенного чувства стало чувство несправедливости происходящего вокруг, которое свидетельствует о нелегитимности для наших сограждан сложившихся в России общественных отношений» [42].

2010 год: «Люди видят и с трудом переносят усиливающиеся жестокость и хамство сильных» [2].

Результат — всеобщая аномия, массовая преступность, деградация здоровья. Последовательно уничтожаются возможности «горизонтального товарищества», которое и есть основа нации. Углубляется кризис легитимности государства — главного агента нациестроительства. Продолжается деградация и распад больших социальных общностей, из которых складывается «тело» нации.

В этих условиях приступить к нациестроительству можно только в ходе чрезвычайной программы явного восстановления критического уровня социальной справедливости.

Информационная инфраструктура нации

Известна формула: «нация — это каждодневный плебисцит». Для его ведения требуется определенная культурная, техническая и организационная база. Та, что была создана раньше, в советское время, разрушена. Грубо нарушены все нормы культуры диалога. «Хамство сильных» предъявлено демонстративно. Элита и ее СМИ используют риторику социального расизма — и не замечают этого! Небывалая по своим масштабам и структуре масса отверженных не удостаивается даже слова сострадания от государства. Какой уж тут плебисцит!

Еще одна формула: «нацию создал печатный станок». В советское время народ достраивался до гражданской нации с помощью связующей силы русской литературы, учебников, прессы. Чтобы демонтировать народ, в самом начале 1990-х годов сразу был разрушен «печатный станок» (как общественный институт) — пресса, условия литературно-издательской деятельности, система распространения.

Прежде всего реформа ликвидировала «скелетную» систему национальной системы коммуникаций — центральные газеты, позволяющие одновременно на всей территории страны давать людям пакет важной для всех информации («национальную повестку дня»). Телевидение этой функции выполнять не может, печатный текст и экран принципиально различны как носители информации. К тому же идеологизированное телевидение реформаторов и стало самым активным инструментом демонтажа народа

Главные газеты превратились в торговцев, конкурирующих на рынке. Кроме того, был сразу резко сокращен доступ основной массы населения к газете — разовый тираж газет на душу населения сократился в России в 6 раз. Если учесть резкое расширение «желтой» прессы, то можно считать, что в России число тех, кто имеет доступ к газетам «ядерной зоны» сократилось в 15-20 раз. Но главное, газеты, якобы подчиняясь диктату рынка, стали нагнетать информацию, углубляющую все трещины и расколы, возникшие в обществе.

Сфера знания. Нациестроительство требует от власти и элиты не только квалификации в духовной сфере, но и некоторого минимума знаний. Но представления политологов власти и даже интеллектуальной верхушки «Единой России» о нациях и национализме проникнуты эссенциализмом и романтическим примордиализмом, причем упорным и агрессивным. Невозможно строить такой сложный объект, как полиэтническая нация, если официальная идеология утверждает, что «изделие» должно возникнуть естественным путем.

Если французы или отцы-основатели США рассуждали о собирании, сохранении и ремонте своих наций спокойно и деловито, как инженеры на технических совещаниях, то нынешние проектировщики российской нации излагают свои идеи туманными и нередко нелепыми афоризмами или заклинаниями. При этом с удивительной самонадеянностью отвергается практический опыт и царской, и советской власти.

В этой сфере — тяжелый провал. Как иллюстрация, в Приложении приведена короткая статья о презентации «Русского проекта», начатого партией «Единая Россия» в 2007 году.

С задачами нациестроительства несовместима и принятая властной командой идеологическая доктрина. В основу ее положены социал-дарвинизм и антропологическая модель индивида, ведущего конкуренцию. Отвергается культура солидарности и взаимопомощи, а также государственный патернализм. Это — радикальный отход от той мировоззренческой матрицы, на которой собиралась нация и в Российской империи, и в СССР. Нет никаких шансов на то, что попытка радикальной смены системы ценностей в большой культуре России увенчается успехом. Результатом будет в лучшем случае углубление раскола и затягивание холодной гражданской войны, которая пока что рассматривается как временная аномалия переходного периода.

Спецоперации, подрывающие систему нациестроительства

Сказано: «национализм создает нацию, а не нация национализм». В выборе между этническим национализмом (разделяющим нацию) и гражданским национализмом (собирающим нацию) ситуация в России пришла к состоянию неустойчивого равновесия. Судьба России зависит от выявления, собирания и организации всех ресурсов, которые могут направлять ход событий в ту или иную сторону. Каковы перспективы сдвига этого равновесия в сторону гражданского национализма? Пока что плохие.

Надежного прогноза в момент неустойчивого равновесия дать в принципе невозможно — любая провокация может привести к срыву в этнонационализм, в то время как гражданский национализм надо строить кропотливо, эмоциональные всплески его не укрепляют. Учитывая, какие интеллектуальные и творческие силы мобилизованы сегодня для срыва восстановительного процесса в России, осуществление таких провокаций неизбежно, и мы их периодически наблюдаем.

Судя по результатам многих исследований, проведенных в разных ракурсах, в массовом сознании первый план устойчиво занимают общегражданские, социальные проблемы. Люди в массе своей мыслят достаточно рационально, и им не требуется для размышлений об этих проблемах прибегать к понятиям этнонационализма — трактовка социальных проблем может вестись на языке гражданского национализма. Однако власть, фактически поддерживая агрессивную антисоветскую пропаганду СМИ, подавляет российский гражданский национализм, сдвигая равновесие в сторону этнонационализма. В этом она поневоле действует заодно с «оранжевыми» силами, ведущими демонтаж российской нации.

В последние годы появились признаки того, что в России ведется целенаправленная кампания, цель которой — подавить структуры гражданского русского национализма и столкнуть равновесие в сторону этнонационализма. Власть, скорее, способствует этой кампании, чем противодействует.

Надежду внушает устойчивость культуры русских и народов России, унаследованной от предыдущей истории. Этот ресурс дает резерв времени, чтобы общество и государство устранили изъяны в системе знания и понимания проблем нациестроительства, определились с выбором образа будущего и начали серьезный диалог на разных уровнях. Хватит ли этого резерва времени, зависит от ума, совести и воли уцелевших структур общества и государства.

Приложение

Сергей Кара-Мурза. Как нас собираются формировать // Наше время февраль 2007 г. [68]

В феврале 2007 г. было объявлено, что «Единая Россия» делает главным пунктом своей программы «русский проект». Центр социально консервативной политики — «мозговой трест» «Единой России» опубликовал стенограмму заседания (http://cskp.ru/clauses/6/2529/).

Председатель (Ю.Е. Шувалов) сказал: «У нас сегодня очень серьезный вопрос. Мы его назвали «Формирование российской нации». Предлагается несколько проектов. Главный — это проект И. Демидова «Русский проект партии “Единая Россия”».

Стенограмма отражает представления о российской нации и ход мысли интеллектуальной бригады «Единой России». Не знаю, как ее восприняли сами члены партии. Я скажу без всякой политической подоплеки, что у меня этот документ вызвал крайнее недоумение. Я даже подумал, уж не лукавый ли нас водит? Может, это и сайт подставной, соорудили его какие-то глумливые «оранжевые»? Если так, пусть извинит меня «мозговой центр», но я выскажу некоторые соображения — по поводу высказанных идей, а не людей (из людей я там никого не знаю, хотя кое-кого, наверное, видел по телевизору).

Первое, что удивляет: множество профессоров, деканов, издателей журналов собрались формировать нацию, но не договорились о понятии. О чем речь? Каждый фантазировал, но все по-разному. Один (Шеляпин Н.В.) даже сказал: «По большому счету общеупотребительного понятия «нация» в современном пространстве не существует. Каждый это понимает так, как он желает. Есть и научные концепции, но в целом общество еще пока не воспринимает как что-то устойчивое и понятное».

Не знаю, что он понимает под «современным пространством», но в современной литературе понятие «нация» представлено как вполне разработанное. В каждом контексте ясно, о чем речь. Понятие «гражданская нация» задает одну плоскость рассуждений, «территориальная нация» — другую и т. д. «Понимает так, как он желает» лишь человек, который эту литературу не читает, а мыслит понятиями обыденного сознания. Но такой человек и не должен составлять программу «Формирование российской нации». Он просто эту нацию формирует ежедневно, сам того не замечая, на «молекулярном» уровне.

Горяинов Л.В. не видит никаких проблем с понятием: «Что такое русская нация? Это люди, которые и за границей чувствуют себя русскими». Ничего себе, критерий! А как быть с теми 95% русских, которые за границей не бывали? И как согласуется это определение с положением русского в Латвии, который «чувствует себя русским», но волею судеб теперь принадлежит к латвийской нации? А главное, г-н Горяйнов, взявшись за «формирование российской нации», меняет предмет формирования на «русскую нацию». Интересно, сам-то он замечает эту подмену? Согласитесь, что для многонациональной России она вовсе не так уж безобидна. Неизвестно еще, как к ней отнесутся рядовые члены «Единой России» вроде Рамзана Кадырова.

Положение пытается поправить Вассоевич А.Л.: «Что такое «русская нация»? В принципе это нация всех коренных народов исторической России. Давайте вспомним о том, что при Петре Великом были и русские немцы, и русские татары и, по сути дела, сам этот термин вовсе не подразумевал дробления на этнические группы».

Тут уже не недоумение, а изумление. Азербайджанцы у Вассоевича входят в «русскую нацию»? А эстонцы входят? Они — типичные «коренные народы исторической России». Они и оформились как народы уже в составе России. И что за «русские татары» были при Петре Великом?

Этот термин, если таковой действительно был, как раз «подразумевал дробление на этнические группы». С его помощью человек объявлял, что он — татарин (это его этническая группа), подданный России (это его принадлежность к политической нации).

А.В. Полосин тоже себя не затрудняет: «Русскими мы считаем тех, кто говорит, думает на русском языке. И отсюда вытекает прямо проект». Какой проект? Откуда он вытекает и куда втекает? О чем речь? Язык — один из множества (порядка сотни) признаков этничности, а речь-то идет не об этносе, а о российской нации! Если татарин, забыв о предупреждении Полосина, вдруг что-то подумает на татарском языке, он что — выбывает из российской нации? А если он, учась в МГУ, говорит и думает по-русски, то он уже не татарин, а русский?

Вскользь была высказана и такая странная мысль: «Русской была немка Екатерина Вторая, русским был политический деятель Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин). Безусловно, любой человек, который относит себя к пространству русской культуры и русской политики, является русским». Почему же «немка была русской»? Тут какая-то загадка, словам придается необычный смысл. Всегда считалось, что Иосиф Джугашвили, как зачем-то назван Сталин, был грузином и никогда не просил считать себя русским. А теперь его посмертно награждает этим званием «Единая Россия»? Зачем такие сложности? Что за критерий русскости — «относит себя к пространству русской политики»? И Кондолиза Райс по службе относила себя к этому пространству — она русская?

Заключает весь этот социально-консервативный симпозиум сам автор «Русского проекта» И.И. Демидов. Он делает крайне странные заявления: «Есть же такой тезис, что народ — это все, и мертвые, и живые, и будущие. А нация — это актуальный народ, в актуальное время расположенный… Как ответственные люди мы должны доказать, что все, что мы сегодня говорили и что еще будем говорить и делать, действительно отвечает интересам нашей русской нации».

Ну это, как говорится, вообще… «Нация — это актуальный народ, в актуальное время расположенный». Выходит, нет у нации ни прошлого, ни будущего. Она вся — здесь и сейчас, общность временщиков? Вот какую нацию из нас хотят «сформировать»! Французы будут каждодневно сплачиваться воспоминаниями и спорами о Жанне д’Арк и Вольтере, о Наполеоне и Пастере, французские дети будут изучать подвиги Верцингеторига, вождя восстания галлов против Рима в 52 г. до н. э., а «наша русская нация» под рукой «единороссов» — качать французам нефть по трубе и бороться с Зурабовым за пенсии. Какие, однако, странные мысли бродят в этом «Александер-хаусе», где обитает мозг партии.

Итог обсуждению подвел один из ведущих идеологов партии А.К. Исаев: «Я думаю, что мы можем сегодня осознать и сказать, что, безусловно, партия «Единая Россия» является партией русского народа и русской цивилизации».

Прекрасно, что участники заседания «могут осознать и сказать» такие вещи. Надо только дождаться, чтобы это осознали и сказали и другие граждане России.

Все это заседание вызывает такую тревожную мысль. Государство Российская Федерация тратит деньги на зарплату и условия работы сотен ученых этнологов, издаются и обсуждаются их труды, созываются международные конференции. Почему интеллектуальная верхушка «партии власти», вместо того чтобы заниматься импровизациями на темы народов и наций, не пригласила двух специалистов, чтобы они сделали два сжатых доклада о современных концепциях по этим вопросам? Есть две концепции, обе их надо знать тем, кто берется за такие «проекты». Надо знать, а не изобретать плохие велосипеды. Честное слово, я не могу найти объяснения тому, что происходит. Невозможно придумать, чем бы такое знание могло повредить «Единой России».

Надо остановиться и на одной конкретной и очень рискованной мысли, которая прозвучала на заседании. Ее высказал А.К. Исаев: «Мы должны сказать о том, что идея права наций на самоопределение, вплоть до отделения, в свое время сформулированная большевиками, была сформулирована с вполне конкретной целью — разрушения государства. Мы можем признать право наций на самоопределение вплоть до отделения, если нации грозит геноцид… Поэтому мы выступаем за сохранение существующих государственных и цивилизационных пространств. И в силу этого мы, конечно же, должны принять программу разгосударствления национальных автономных формирований внутри России… Черты квазигосударств внутри страны должны быть сняты. Особенно с национальных образований. И мы должны сказать открыто, что мы по этому пути будем двигаться, никого не унижая и не обижая».

Это — совершенно новый поворот в национальной и международной политике «партии власти». Ссылкой на злодеев-большевиков тут не отделаться. Я даже не буду обсуждать тезис Исаева по существу, в такой манере этого делать просто нельзя. Я хочу сказать именно о форме постановки вопроса такого ранга.

Идеолог правящей партии отвергает Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам, принятую Генеральной Ассамблеей ООН в 1960 году (Резолюция ООН № 1514). Ее Статья 1 гласит: «Все народы имеют право на самоопределение; в силу этого права они свободны определять свой политический статус и свободны осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие».

Таким образом, политический деятель высокого ранга отвергает норму международного права, на основании которой возникла сама Российская Федерация, принявшая в 1990 г. «Декларацию о суверенитете». Он считает, что ей грозил геноцид от Горбачева?

Допустим, ООН не авторитет для «Единой России», и РФ отказывается быть правопреемником СССР. Но реальность такова, что на постсоветском пространстве идут болезненные процессы разборки тех дров, что наломали в 1991 г. Перед нами Абхазия, Южная Осетия. Кто уполномочил А.К. Исаева одним махом лишать их права на самоопределение от имени РФ? При чем здесь геноцид? Кто и где будет доказывать, что Грузия собирается устроить геноцид абхазов?

И что значит «сохранение существующих цивилизационных пространств»? Что это за понятие? Где кончается «цивилизационное пространство» России? В Константинополе? В Ханты-Мансийске? В Хасавюрте? Как можно в политике оперировать такими расплывчатыми сущностями? Ведь это говорится в контексте «формирования российской нации». Дело же нешуточное!

Но главное — практическое следствие из всего этого: «Мы должны принять программу разгосударствления национальных автономных формирований внутри России… Черты квазигосударств внутри страны должны быть сняты».

Скажите, когда, на каком референдуме или хотя бы партийном съезде было принято это революционное решение? Понимает ли г-н А.К. Исаев, что он сказал? Ведь речь не о смутных желаниях или мечтах, а прямо о «программе разгосударствления», вроде как о приватизации по Чубайсу. Объясните, что значит «разгосударствление Республики Татарстан»? Как снять с нее «черты квазигосударства»? Переименовать в «зону № 17»? Ведь есть же какие-то наметки политических действий. Если вы «должны сказать открыто», так и скажите. А не можете сказать, так не смущайте людей. Не лукавый ли нас водит? Мутно небо, ночь мутна…

Наконец, скажу об историческом открытии А.К. Исаева, будто «идея права наций на самоопределение в свое время сформулирована большевиками с целью разрушения государства». Историческая память — одна из важнейших сил, соединяющих людей в нацию. Это проектировщикам «российской нации» надо бы знать. Так вот, к их сведению, из популярных источников.

Принцип «каждая национальность должна быть вершителем своей судьбы» был выдвинут правительством Франции в 1851 г. (хотя Энгельс считал, что это — изобретение злокозненной России). Понятие «права наций на самоопределение» было высказано в 1865 г. на Женевском конгрессе Интернационала. В глуши Симбирска тогда еще и не родился мальчик Ленин. В 1896 г. Международный конгресс рабочих партий и профсоюзов в Лондоне принял постановление, в котором сказано: «Конгресс объявляет, что он стоит за полное право самоопределения всех наций». Марксизм на Западе был тогда влиятельной идеологией, а социал-демократия — влиятельной политической силой. При чем здесь большевики? Их еще просто не было, ведь это немаловажная деталь.

Российские социал-демократы в 1903 г. включили в программу право народов на самоопределение (п. 9 Программы). Иначе и быть не могло, раз они социал-демократы. К разделению на большевиков и меньшевиков это не имело отношения.

Концепция самоопределения народов стала одной из главных идей XX века. В американском обзоре на эту тему сказано: «Во времена Первой мировой войны две личности, неожиданно получившие значительное глобальное влияние в области управления государством, В. Ленин и В. Вильсон, придали этому потенциальному разрушителю международного порядка новый нормативный статус».

Так надо же вникнуть в значение этой идеи, а не бросать ее походя в корзину со странными комментариями. В Сенате США президент Вильсон сказал: «Вы не знаете и не можете себе представить те переживания, которые я испытываю в результате того, что у многих миллионов человек мои слова пробудили надежды».

Право наций на самоопределение, декларированное из России и из США, позволило демонтировать мировую колониальную систему со сравнительно небольшими жертвами. А ведь могло и везде быть так, как в Алжире (1 млн погибших при населении 8 млн человек). Представим себе войну Индии за независимость в середине XX века!

А в России, когда начался либеральный развал империи, большевики провозгласили право наций на самоопределение как раз чтобы сохранить единство трудящихся всей Российской империи — и на этой основе произвести ее «пересборку» уже в виде Советского Союза. Без признания этого права было невозможно нейтрализовать националистические «элиты», которые после Февральской революции растащили империю. И эта программа «усмирения этнонационализма» признана в мировой науке блестящим достижением. Повторите-ка его сегодня, соберите историческую Россию!

И опыт подтвердил правильность того шага — неужели А.К. Исаев это забыл? Попытавшись подавить сепаратизм под флагом «единой и неделимой России», белые, по выражению их же историка, «напоролись на национализм и истекли кровью». Красные, напротив, собрали страну «снизу», как многонациональную «республику Советов», ради которой трудящиеся поддержали русскую Красную армию против своих «элит».

Право на самоопределение в СССР было отнесено к «нецелесообразным», и Сталин заявил в 1923 г.: «Следует иметь в виду, что, помимо права наций на самоопределение, существует также право рабочего класса на укрепление своей власти, и этому последнему право на самоопределение является подчиненным». На опыте мы знаем, что вплоть до «революции Горбачева» в СССР и в голову никому не приходило ставить вопрос об отделении. Это понятно — советское национально-государственное устройство было устойчивым именно при советском строе. А когда его не стало и Ельцин стал всем приказывать «берите суверенитета, сколько проглотите», это и означало развал страны «сверху». Но, в отличие от большевиков, никакого проекта пересборки «Единая Россия» не предложит. Мы видим лишь «газовые войны».

Вот такие мысли вызвало это заседание.

А вообще-то лучше не об этом писать, а спокойно и внятно обсудить, чем скреплен русский народ, какие в нем возникли разломы, как их заделать и собрать вокруг русского ядра многонациональную российскую нацию.