Лекция 12 Угрозы для России

Введение

Даже простейшие живые организмы обладают способностью распознавать факторы внешней среды, угрожающие их жизни. Для этого они имеют рецепторы, получающие информацию о внешней среде, которая побуждает к определенным действиям (удалиться от опасности, замаскироваться, притвориться мертвым и пр.). Эволюция снабдила животных сложными органами чувств, резко расширив каналы и набор типов поступающей информации, алгоритмы активных действий по преодолению угроз стали передаваться потомству в форме инстинктов. Выработались способы взаимодействия животных в группе: системы сигналов об опасности, обучение молодых, иерархия подчинения.

Разумный человек получил мощные познавательные средства, которые скачкообразно выделили его из животного мира. С помощью языка он стал накапливать и передавать коллективный опыт, с помощью разума устанавливать корреляции между явлениями, а затем и причинно-следственные связи. Он стал предвидеть угрозы. Более того, воображение дало ему возможность планировать свои действия при возникновении опасности, а нравственность дала ему духовную силу для преодоления страха.

Возникновение государства привело к появлению особой функции власти — предвидение угроз и создание средств по их преодолению или смягчению. Для выполнения этой функции создавались специальные структуры, складывались специальные профессии.

В ранних обществах велик был страх перед природными катаклизмами. Эти опасности не исчезли, хотя человек стал защищен техникой и, шире, культурой. Но главные угрозы порождаются самим обществом — и техносферой, и конфликтами интересов между общностями, и сдвигами в массовом сознании. Эти угрозы для их предвидения требуют уже исследовательской работы в рамках научного метода — традиционного знания и здравого смысла для этого недостаточно.

Во время больших кризисов эта работа, как правило, ослабевает, хотя именно в эти периоды и возникают новые риски и угрозы, для предвидения которых прошлый опыт не дает достаточно знаний. Дело не только в том, что резко сокращается финансирование, кризис дезорганизует государственные системы, меняет шкалу ценностей. Кризис резко обостряет конфликты интересов, и влиятельные силы стремятся заглушить сигналы о рисках, которыми чреваты программы этих сил. Так было в 1990-е годы — исследования, «беспокоящие» реформаторов, были свернуты, рассыпано интеллектуальное сообщество, которое могло бы судить об угрозах исходя из норм научной достоверности.

Сейчас мы собираем крупицы этого знания, чтобы снабдить хотя бы базовыми сведениями ту молодежь, которой предстоит принять на себя основной удар новых, вызревающих угроз.

Будем говорить о тех угрозах, которые составляют ядро системы опасностей для России в нынешней фазе кризиса. Какие-то из них мы унаследовали от «проклятого прошлого», но большая часть зародилась на наших глазах за последние двадцать лет.

Предвидение и распознание угроз: состояние проблемы

Общество расколото, но есть одна общая точка, с которой люди вглядываются в ближайшее и отдаленное будущее, — все мы испытываем потребность разглядеть и понять угрозы для России. Даже самая расколотая по идеалам аудитория соединяется для такого разговора, если представить наш кризис как систему угроз. Угроз для страны, для народа, для детей и внуков.

Надо разобраться, как угрозы зарождались и как они развиваются, по каким признакам их можно обнаружить и оценить. Нам надо научиться определять, каков потенциал каждой из угроз и с какой скоростью он наращивается, в каком месте реализуется опасность и что ей можно противопоставить. Для начала надо вглядеться в общий фон, на котором зреют угрозы нашему бытию.

Предвидение опирается на анализ предыдущих состояний, для чего необходим навык рефлексии — «обращения назад». Ведь корни будущего, ростки которого чуть видны в настоящем, скрыты в прошлом. Первым шагом к общему кризису у нас и стало отключение памяти и порча инструментов рефлексии. Это изменение в конце 1980-х годов было массовым и почти моментальным. Произошел сдвиг от реалистического мышления к аутистическому — информация об угрозах стала активно отвергаться на всех уровнях общества.

А.С. Панарин трактует сдвиг как «бунт юноши Эдипа», бунт против принципа отцовства, предполагающего ответственность за жизнь семьи и рода. Начавшийся «праздник жизни», хотя бы для меньшинства, не предвещал катастрофы, пока худо-бедно действовали старые системы защиты от угроз. Старые изношенные системы начали рассыпаться, но наше сознание (и у элиты, и у массы) уже утратило навыки предвидения угроз.

На всех уровнях общества всегда имеется «карта угроз», каким-то образом выраженная. Чем сложнее мир, тем многомернее должна быть эта карта. Составление «карты угроз» — важная операция. Она представляет хаотическое нагромождение опасностей как систему, выявляет в ней причинно-следственные связи.

Говорят, например, что угрозой для России стало резкое снижение рождаемости. Конечно! Но ведь это — ответ населения на какую-то более фундаментальную угрозу, надо именно о ней говорить. Как, например, можно ожидать высокой рождаемости, если в 2003 году даже в Москве 50% опрошенных первой проблемой своей жизни назвали «страх за свое будущее, будущее своих детей» (а в Северной Осетии 60% — еще до трагедии в Беслане). Это фундаментальный фактор, его не устранить увеличением детского пособия.

Точно так же, видимой угрозой для России стало снижение боеспособности нашей армии. Но ведь это — лишь симптом болезни. Чтобы лечить, надо поставить диагноз. Надо устранять тот комплекс причин, по которым молодежь уклонятся от призыва в армию, летчики не летают, а вооружение не обновляется. И все это не сводится к нехватке денег, нехватка денег — сама есть следствие какой-то более глубокой причины.

«Карта угроз» всегда не вполне достоверна и отстает от жизни. Но в моменты резкого слома порядка, в условиях хаоса и быстрых изменений эта карта может стать совсем негодной. Следуя ей, мы попадаем в положение командира, который в тумане ведет свой отряд по карте вообще другого района. Он не видит признаков скрытых угроз, они возникают из тумана внезапно.

В такое положение мы и попали. Не желая слышать неприятных сигналов, мы стали отключать системы сигнализации об угрозах — одну за другой. Это выражалось в планомерной ликвидации («перестройке») структур, которые и были созданы для обнаружения угроз и их предотвращения. Общество заболело чем-то вроде СПИДа. Ведь он и выражается в отключении первого контура системы иммунитета — механизма распознания проникших в кровь веществ, угрожающих организму.

В 2002 году В.В. Путин сказал об угрозе наркомании: «В начале 90-х годов в результате политических потрясений мы просмотрели эту опасность». Как можно такую вещь «просмотреть»? Просмотрели потому, что вырвали у государства тот глаз, который приглядывал за этой угрозой. Была уничтожена та огромная структура, которая ограждала страну от этой конкретной опасности: пограничные войска, агентурная сеть КГБ, информационно-аналитические службы.

В норме опасность порождает функцию государства, а функция — соответствующую структуру. КГБ и был в СССР той сложной структурой, которая покрывала спектр главных прямых опасностей для государства и общества. КГБ — одна из систем предупреждения. Другая большая система, выполняющая эту функцию, — наука. Она была «перестроена» примерно так же, как КГБ. Но даже сегодня о науке спорят лишь в терминах ее экономической эффективности. Да разве в этом главная функция отечественной науки? Главная роль науки — указывать на то, чего делать нельзя.

Интересы «дикого капитализма» заставили ликвидировать важный институт индустриальной цивилизации — Госстандарт и его производное — Гостехнадзор. Это породило целый класс небывалых угроз, и они созрели очень быстро.

В стране отключена сама функция распознания угроз, подорваны необходимые для ее выполнения структуры и испорчены инструменты — вот часть фона нашей проблемы.

Пробелы в структуре мировоззрения

Общество, в массе своей, утратило навык предвидения опасностей, даже предчувствия исчезли. Уже с начала перестройки специалисты фиксировали это странное изменение в сознании людей — на время в обиход вошел даже термин «синдром самоубийцы». Операторы больших технических систем совершали целую цепочку недопустимых действий, как будто специально хотели устроить катастрофу. Но признаком общей беды это стало потому, что так вели себя люди в самых разных делах.

Этот синдром сам изживается очень медленно, нужна программа реабилитации — а ее нет.

К тому же у нас как раз к началу кризиса «отказало» обществоведение, общественные науки. Отказало в целом, как особая система знания (об отдельных блестящих талантах не говорим, не они определяют общий фон).

Обществоведение обязано предупреждать о тех опасностях, которые таятся в самом обществе людей, указывать, чего нельзя делать, чтобы не превратить массу людей в разрушительную силу. Что значит «мы не знаем общества, в котором живем»? Это как если бы при шторме, в зоне рифов, на корабле пропали лоции и оказался испорчен компас. Уже доктрина реформ 1990-х годов предполагала высокую степень риска для всех систем страны, но гуманитарная интеллигенция этого не видела.

Никто не удивляется, а ведь вещь поразительная: ни один из видных экономистов никогда не сказал, что советское хозяйство может быть переделано в рыночную экономику, но тут же требовал его немедленно переделать. Вспомним метафоры перестройки: «Пропасть нельзя перепрыгнуть в два прыжка!» — и все аплодировали, хотя знали, что в один прыжок эту пропасть перепрыгнуть не удастся.

Академики, экономисты и социологи предлагали меры, которые были бедствием для миллионов людей и уничтожали огромное национальное богатство, — и не видели опасности. Подавляющее большинство граждан не верило, что приватизация будет благом для страны и для них лично. Но 64% опрошенных ответили: «Эта мера ничего не изменит в положении людей». Как может приватизация всей промышленности и прежде всего практически всех рабочих мест ничего не изменить в положении людей! Приватизация означала важный исторический выбор, изменение жизнеустройства всего народа, а люди воспринимали ее как бесполезное (но и безвредное) техническое решение. Операция прогнозирования угроз была исключена из мышления граждан.

В целом мины, заложенные в 90-е годы XX века, дозревают до того, чтобы начать рваться, только сейчас. Главный вал отказов, аварий и катастроф придется на то поколение, которое сегодня входит в активную жизнь. Большинство опасностей, предсказанных специалистами при обсуждении доктрины реформ в начале 1990-х годов, проявились. Однако их развитие оказалось более медленным, чем предполагалось. Большие системы, сложившиеся в советское время, обладают аномально высоким запасом «прочности». Природа такой устойчивости не выявлена и ресурсы ее не определены. Это создает опасную неопределенность, поскольку исчерпание запаса прочности может быть лавинообразным и момент его предсказать трудно.

Природа и источники рисков и угроз в условиях нашего кризиса не стали предметом ни научных исследований, ни общественного диалога.

Рынок и преступность

Питательной средой, в которой вызревают практически все угрозы, является аномальное размножение в годы реформы преступного мира. Его метастазы распространяются по всей «кровеносной системе» общества и государства, прорастают во все их ткани. Как уже говорилось, эта необычная преступность выросла на почве аномии, вызванной культурной травмой, которую пережило общество.

Положение таково. За 1987 год, последний год перед реформой, в РСФСР от убийств погибло 11,3 тыс. человек (включая число смертей от ран и травм, полученных в результате преступных посягательств) и произошло 33,8 тыс. грабежей и разбоев.

В 2000 году от преступных посягательств погибли и получили тяжкий вред здоровью 151 тыс. человек (из них погибли 76,7 тыс.). В 2006 году погибло 61,4 тыс. человек (не считая умышленных убийств) и получили тяжкий вред здоровью 57 тыс., а число грабежей и разбоев достигло 417 тыс.

Число таких преступлений, видимо, стабилизируется на высоких уровнях. В 2008 году выявлен 1,26 млн лиц, совершивших преступления. Пострадало от преступных действий 2,3 млн человек, из них погибло 46 тыс. и получили тяжкий вред здоровью 48,5 тыс. человек. Число грабежей и разбоев составило 280 тыс. Число тяжких и особо тяжких преступлений много лет колебалось на уровне 1,5 млн в год (в 1997 году в РФ было зарегистрировано 1,4 млн тяжких и особо тяжких преступлений, в 1999 году — 1,8 млн, в 2000 году — 1,74 млн). Сильно сократилась доля тех преступлений, которые регистрируются и тем более раскрываются. В 2009 году было зарегистрировано 531 тыс. преступлений, сопряженных с насильственными действиями в отношении потерпевших. И так — каждый год!

Это значит, что официально примерно 2% граждан трудоспособного возраста России ежегодно становятся жертвой тяжкого или особо тяжкого преступления! А у каждого из них есть 5-7 человек родственников и близких друзей, которые тоже переживают потрясение. Только в местах заключения ежегодно пребывает около миллиона человек (в 2008 году — 888 тыс.). Таким образом, жертвы преступности, включая саму вовлеченную в нее молодежь, ежегодно исчисляются миллионами.

Причины роста преступности известны, и первая из них — социальное бедствие, к которому привела реформа. Из числа тех, кто совершил преступление, более половины составляют теперь «лица без постоянного источника дохода». Большинство из другой половины имеют доходы ниже прожиточного минимума. Изменились социальные условия! Честным трудом прожить трудно, на этом «рынке» у массы молодежи никаких перспектив, реформа «выдавила» ее в преступность.

Но только от бедности люди не становятся ворами и убийцами — необходимо было и разрушение нравственных устоев. Оно было произведено, и сочетание этих причин с неизбежностью повлекло за собой взрыв массовой преступности. В России возникли новые культурные условия жизни, когда множество молодых людей идут в банды и преступные «фирмы» как на нормальную работу.

Преступность — процесс активный, она затягивает в свою воронку все больше людей, преступники и их жертвы переплетаются, меняя всю ткань общества. Этот процесс был запущен одновременно с реформой. Его долгосрочность предопределена уже тем, что сильнее всего обеднели семьи с детьми, и большая масса подростков стала вливаться в преступный мир. Это — массивный социальный процесс, который не будет переломлен небольшими социальными субсидиями. В 2005 году по отношению к 2000 году распространенность алкоголизма среди подростков увеличилась на 93%, а алкогольных психозов на 300%.

Но главная проблема в том, что преступное сознание заняло господствующие высоты в экономике, искусстве, на телевидении. Культ денег и силы! На Западе уже в середине неолиберальной волны был сделан вывод, что цена ее оплачивается прежде всего детьми и подростками. Растлевающее воздействие телевидения образует кооперативный эффект с одновременным обеднением населения.

Именно это и произошло в России. Без духовного оправдания преступника авторитетом искусства не было бы взрыва преступности. Особенностью нашего кризиса стало включение в этическую базу элиты элементов преступной морали — в прямом смысле. Преступник стал положительным лирическим героем в поэзии — таков был социальный заказ элиты культурного слоя. Чтобы этот особый дух «уважения к вору» навязать, хоть на время, большой части народа, трудилась целая армия поэтов, профессоров, газетчиков. Их первой задачей было устранение общих нравственных норм, которые были для людей неписаным законом. В результате сегодня одним из главных препятствий к возврату России в нормальную жизнь стало широкое распространение и укоренение преступного мышления. Это нечто более глубокое, чем сама преступность.

Мощный всплеск экономической преступности (часто с насилием и убийствами) был вызван приватизацией. Вот заключение криминалистов о результатах приватизации в этом аспекте (по состоянию на начало десятилетия XXI века): «В криминальные отношения в настоящее время вовлечены 40% предпринимателей и 66% всех коммерческих структур. Организованной преступностью установлен контроль над 35 тыс. хозяйствующих субъектов, среди которых 400 банков, 47 бирж, 1,5 тыс. предприятий государственного сектора. Поборами мафии обложено 70-80% приватизированных предприятий и коммерческих банков. Размер дани составляет 10-20% от оборота, а нередко превышает половину балансовой прибыли предприятий… По некоторым данным, примерно 30% состава высшей элиты в России составляют представители легализованного теневого капитала, организованной преступности».

Мощным фактором криминализации современного хозяйства стало рейдерство. Как сказал Президент Д.А. Медведев, это явление приняло такой размах, что никто из российских предпринимателей не может оставаться в спокойствии за судьбу его собственности: «Какая уж тут инициатива или мотивация, если предприниматель знает, что он может в любую секунду лишиться своего дела в результате бандитских операций?»

Особенно массовый характер рейдерство приобрело в сельском хозяйстве. На слушаниях в Совете Федерации РФ было заявлено, что в Московской области почти все сельхозпредприятия подвергались рейдерским набегам. Средние и малые предприятия не имеют средств для защиты от рейдеров. Те, кто все же держит охрану, расходуют на нее от 15 до 40% прибыли, а у малых предприятий расходы на охрану «порою съедают всю прибыль, обрекая их на банкротство или на ужесточение самоэксплуатации».

При этом многие предприниматели считают, что судебно-правовая система способствует захватам. В законах оставлены пробелы, используя которые бандиты получают массу легальных и полулегальных возможностей захватить почти любое предприятие. Положение государственных и кооперативных предприятий не намного лучше.

Рейдерство — крупная отрасль преступной экономики. В нее привлечены большие людские ресурсы и финансовые средства. Они ведут экономический шпионаж, фальсифицируют документы, подкупают нотариусов и судей, нанимают юристов и боевиков. Проблема и в том, что защита от рейдерства требует от предпринимателей похожих способов обороны. Социологи пишут: «По сообщениям юристов, и опросы это подтверждают, рейдерские захваты планируют и организуют работающие под прикрытием юридических, психологических и иных консалтинговых и консультационно-информационных служб и фирм опытные правоведы и социальные психологи, частные детективы и социальные технологи. В их распоряжении находятся довольно мощные, нередко в несколько сот субъектов группы полукриминальных и прямо криминальных элементов, направляющих их деятельность бандитских вожаков, а также охранные отряды ЧОПов, действующие на основании криминально организованных легальных судебных постановлений. В этих условиях защитить свою собственность возможно только в том случае, если означенной силе противостоит еще большая сила.

Рейдерские захваты уже сформировали довольно устойчивую системную парадигму функционирования и развития криминально-коррумпированного по своему характеру российского бизнеса, став его императивом. Сегодня это обстоятельство уже отравляет болезненными метастазами все российское общество, постепенно выводя его за рамки формирующегося цивилизованного мирового рынка… Одним из доказательств этого является то, что значительная часть опрошенных нами российских предпринимателей уже во многом утратила нравственно-этические представления о принципиальных различиях между классическим враждебным поглощением чужой собственности и деловыми предпринимательскими сделками между корпорациями и компаниями».

Крупный российский капитал, верхушку которого представляют так называемые «олигархи», был создан в ходе программы приватизации через залоговые аукционы (1995). Эта программа стала важным шагом в углублении коррупции властной верхушки и огосударствлении преступного мира. А. Чубайс говорил о залоговых аукционах так: «Что такое залоговые аукционы 95-го года? Это было формирование крупного российского капитала искусственным способом. Далеко не безупречным… Мы действительно получили искажение равных правил игры, давление на правительство с целью получить индивидуальные преимущества, к сожалению, нередко успешное. Получили мощную силу, зачастую ни во что не ставящую государство».

В течение нескольких лет ВЦИОМ проводил опрос предпринимателей (крупных, средних и малых предприятий), представляющих промышленность и строительство, транспорт и связь, обслуживание и торговлю в 40 субъектах России. Результаты (в процентном соотношении) приведены в таблице:

Более того, власть разрушает общество посредством взращенной в России коррупции нового типа. Экономика России резко ослаблена коррупцией, особым типом преступности. Коррупция, которая во времена Ельцина считалась временным явлением революционного хаоса, сегодня буквально «введена в рамки закона», стала системной и даже системообразующей. Теневые потоки денег идут к коррумпированным чиновникам по установленным каналам автоматически.

В ноябре 2009 года в интервью немецкому журналу «Шпигель» Д.А. Медведев заявил: «Коррупция есть в любой стране. Но в нашей стране коррупция приобрела очень уродливые формы. Коррупция была и в царское время, а также существовала и в советские времена, хотя была более латентной по вполне понятным причинам. И конечно, коррупция расцвела махровым цветом после перехода России к современному состоянию устройства экономики и политической системы. То, что общество стало более свободным, всегда имеет в себе плюсы и минусы. Плюсы очевидны, а минусом является в том числе и большая раскрепощенность чиновников, которые приобретают возможность контролировать денежные потоки, брать взятки, пытаться залезать в бизнес».

Тут нельзя согласиться с утверждением, что коррупция в советские времена была всего лишь «более латентной» («по вполне понятным причинам» — стоило бы сказать, по каким же). Дело не в латентности, т. е. степени раскрываемости преступлений. Коррупция в СССР существовала в совсем иной социальной, экономической и культурной системе и носила иной характер и в качественном, и в количественном измерении. Коррупция в СССР и в нынешней России — разные явления, хотя и называемые одним и тем же словом. Ставить их в один ряд — значит уходить от сути явления.

Страшно уже не само воровство высших чиновников, а «вторая производная» от коррупции — ее демонстративное выставление напоказ, ее безграничная гласность. Чиновники совершают хищения на сотни миллионов долларов — это коррупция. Прокуратура разоблачает эти хищения, собирает все необходимые доказательства — это первая производная. Пресса, Интернет и целые книги сообщают об этих умопомрачительных хищениях, приводят факсимиле документов, заключения комиссий Госдумы — это вторая производная. А результат всех этих уравнений — полная безнаказанность преступников (в крайнем случае их отправляют в почетную ссылку — на скамейку сенаторов).

Это узаконенное беззаконие и полное бессилие общества — результат перехода к «свободному рынку». Страшно ошиблись те, кто этому переходу аплодировал. Ведь криминалисты предупреждали в 1991 году: приватизация будет криминальной, а значит, «честные демократы» (были ведь и такие!) не справятся с преступным миром. Ну так нечего было трогать плановую систему! Ведь ее создавали с учетом этого фактора. А теперь бандиты пожирают Россию, как нашествие крыс. И сами пропадут вместе с затянутой в эту воронку частью молодежи. Немыслимая цена за рынок.

Рассмотрим кратко ключевые конкретные угрозы.

Ядро системы угроз для России

Мы переживаем Смутное время, а это — разброд и шатания. Но есть тема, о которой думают все — «что же будет с Родиной и с нами?» Люди всех социальных и профессиональных групп пытаются разглядеть и понять угрозы для России.

При этом всегда встает проблема выделения тех угроз, которые составляют ядро системы опасностей для России в нынешней фазе кризиса. Перечень угроз, входящих в это ядро, можно сделать длинным или коротким — на деле все они есть просто разные грани большой угрозы бытию России. Кризис России — системный. В ходе таких кризисов страдают и элементы, и связи всех систем страны (причем, как правило, самая уязвимая часть систем — связи).

Одним из критериев выделения ядра фундаментальных угроз служит степень, в которой реализация угроза может повлечь за собой лавинообразные цепные процессы распада, угрожающие гибелью целого. Такие угрозы можно считать критическими.

Слово «гибель» в приложении к таким большим системам, как цивилизация, страна, народ, в большинстве случаев надо понимать как метафору (если речь не идет о природных катаклизмах, угрожающих самому существованию обитаемой Земли). Даже самое страшное нашествие или ядерная война не могут «уничтожить» Россию или ее народ. Но они могут настолько изменить материальные и культурные условия бытия народа России, что произойдет разрыв непрерывности в развитии сложившегося в России жизнеустройства. Это значит, что в короткое по историческим меркам время Россия будет так «переформатирована», что наши предки, «взглянув с небес», ее бы не узнали, даже если бы названия городов и имена людей остались прежними. Гибель России — это «стирание» ее центральной мировоззренческой матрицы и ценностной шкалы. Такая катастрофа очень маловероятна, но одновременная деградация многих системообразующих для Россию структур делает ее в принципе возможной.

В ходе обсуждений нами составлен перечень из дюжины фундаментальных угроз. Здесь мы их перечислим, а затем некоторые подробнее разберем в следующих главах.

1. Угроза деградации и распада (демонтажа) народа как системы.

Это разрыв связей, соединяющих людей в народ, а также порча механизмов, которые ткут эти связи, «ремонтируют» и обновляют их. Народы — продукт культуры, результат творческой работы многих поколений. Связи, стягивающие людей в народ, поддаются изучению, а значит, и воздействию с целью их преобразования, ослабления и разрыва. Современная антропология служит научной основой и для создания технологии таких воздействий.

Ядро России — русский народ, который и сам вобрал в себя множество племен. Их «сплавило» Православие, общая историческая судьба с ее угрозами и войнами, русское государство, язык и культура. К середине XX века народ исторической России сложился в полиэтническую гражданскую нацию — советский народ. Операция по демонтажу советского народа с конца 1980-х годов ударила прежде всего по его русскому ядру, но также и по связности других народов России. Эта операция продолжается и порождает главную на сегодня угрозу для России.

Народ — субъект истории и держатель страны. Разрыхление его связности лишает его надличностной памяти, разума и воли. Отсюда — кризис всех других систем. В частности, возникает угроза деградации главных социокультурных общностей России. Идет интенсивный процесс деклассирования крупных контингентов трудящихся и распад многих профессиональных сообществ. Так, уже произошли резкое количественное сокращение и утрата системных свойств общностей промышленных рабочих и квалифицированных организованных работников сельского хозяйства, научно-технической интеллигенции.

Демонтаж народа России в острой фазе проводился посредством экономической и информационно-психологической гражданских войн. Сейчас размонтированы верхние слои связей, основа цела, но угроза ее деградации нарастает.

2. Угроза распада системы межнациональных отношений («общежития народов»).

Россия за четыре века создала особый тип сосуществования множества народов и народностей в одном государстве. Он принципиально отличается от моделей других цивилизаций. Восточные славяне, соединяясь в русский народ, нашли способ собрать на огромном пространстве империю неколониального типа.

Здесь не было этнических чисток и тем более геноцида народов, не было планомерной насильственной ассимиляции, не создавался «этнический тигель», сплавляющий все народы и племена в новую нацию, не было и апартеида, закрепляющего разные народы в разных цивилизационных нишах.

С конца 80-х годов XX века механизм, который скреплял эту систему совместной жизни этнических общностей России, переживает кризис. По нему был направлен один из главных ударов, имевших целью преобразование советского жизнеустройства. В ходе этой программы возникли и стали вызревать две угрозы: превращение этнического сознания нерусских народов из «русоцентричного» в этноцентричное; нагнетание русского этнонационализма, ведущего к разделению и архаизации народов («трайбализации»).

В условиях социального кризиса и трансформации национальных государств под давлением глобализации возникают интенсивные потоки этнической миграции, создающие новый, конфликтогенный фон межнациональных отношений. При дальнейшем развитии этой угрозы России грозит «молекулярная» этническая война всех против всех и регрессивный распад больших народов (откат к племенным структурам).

3. Угроза деградации культуры рационального мышления. Для жизни индустриальной страны нужно массовое овладение инструментами рационального мышления: адекватным современной реальности языком, навыками логических умозаключений, «духом расчетливости» (меры), навыками рефлексии и проектирования. Все эти инструменты и навыки были сильно повреждены в ходе тяжелого длительного кризиса.

Сейчас сознание общества, в том числе его экономической и политической элиты, хаотизировано и не справляется с задачами, которые ставят императивы восстановления и развития. Резко снизилось качество решений и управления, возникли аномальные зоны, где принимаются наихудшие решения из всех возможных. Самопроизвольного устранения повреждений не происходит, инерция деградации рационального сознания велика. Дальнейшее развитие этого процесса — всеобщая угроза.

4. Ухудшение здоровья и снижение культурного уровня населения. Дети России как группа риска. Реформа нанесла тяжелый урон населению. Ухудшилось физическое и психическое здоровье большинства граждан России всех возрастов и социальных групп — народ болен в прямом смысле слова. Растет заболеваемость «социальными» болезнями (особенно туберкулезом).

Быстро снижаются формальные и качественные показатели уровня образования, наступает невежество и мракобесие. Упала до красной черты и продолжает падать квалификация главных групп работников. Подорваны нормы человеческих отношений и способность населения к самоорганизации. Возникли «малые народы», подгрызающие структуры цивилизации. Наступает «цивилизация трущоб», обитатели которых привыкают к своей новой культуре.

Фундаментальная угроза заключается в том, что дети и подростки выпали из поля зрения государства и общественных институтов как совершенно особый объект политики. Они рассматриваются как часть социальных групп, в то время как функции общества и государства в отношении детей принципиально отличаются от системы социальных отношений. Этот контингент является прежде всего объектом охраны как стратегическое и невосполнимое достояние.

Дети не обладают свойствами социальных групп (в частности, способностью к самоорганизации для борьбы за свои социальные права), и в отношении них демонтаж системы государственного патернализма абсолютно неприемлем. Однако этот демонтаж идет шаг за шагом.

В результате в России очень высока (около 50%) доля детей, которые рождаются больными, или заболевают после родов. Резко выросла инвалидность детей и доля больных детей школьного возраста. Возникла социальная патология — массовая подростковая смертность.

Чрезмерно высок уровень преступности, рост детской и подростковой преступности опережает средние показатели. Массовой стала беспризорность детей, быстро меняется самосознание беспризорников и возрастают трудности с их реабилитацией. 70% беспризорных больны и нуждаются в госпитализации.

Эти процессы не останавливаются или стабилизируются на слишком высоком уровне угрозы.

Охрана детства и здоровая социализация детей и подростков в качестве нового поколения граждан представляют собой большую систему функций, лишь в малой степени сводимую к финансовому обеспечению. Речь идет о защите и оздоровлении ряда пространств, в которых обитает ребенок и подросток, и все они исключительно уязвимы в периоды кризисов и смут.

5. Угроза перехода к системе потребностей, несовместимых с реальностью России.

«Экспорт потребностей» — один из главных видов оружия в цивилизационных войнах (против «варваров»). Теперь оно применяется против России. Два десятилетия ведется интенсивная идеологическая кампания по дискредитации ценностей непритязательности, средствами масс-культуры внедряются стереотипы западного общества потребления с его шкалой престижа. Навязанные рекламой недоступные стандарты потребления и несбыточные желания вызывают массовую фрустрацию и девиантное поведение, особенно в среде молодежи. Когда в стране «ускользает национальная почва из-под производства потребностей» (Маркс), народ чахнет и впадает в тоску.

Эта операция информационно-психологической войны против России продолжается и разрывает связи солидарности людей, без которой не преодолеть кризиса.

6. Угроза деградации системы власти и управления. Страна — как самолет, а власть и управление — его экипаж. От его квалификации, здоровья и совести зависит жизнь страны.

За 1990-е годы произошло глубокое падение качественных характеристик и кадров управления, и всей системы управления в целом. На высокие посты пришли люди, не имеющие представления о системах, которыми они должны руководить. Из-за непрерывных административных перестроек и кадровых перемещений эти люди не связывают свое будущее с конкретным объектом управления и не осваивают знание о нем. Зачастую они занимают вынужденно агрессивную позицию по отношению к специалистам, что ухудшает качество решений.

Из всех социальных групп именно у состава высшего эшелона управления поражение рационального мышления сопровождается самым резким отрывом от здравого смысла. Это усугубляется расширенным воспроизводством коррупции.

Государственный инстинкт заставляет чиновников тянуть лямку, однако эта угроза нарастает, поскольку процесс деградации вышел в режим самоускорения, а программы лечения нет. Само появление такой программы уже требует чрезвычайных мер.

7. Кризис легитимности власти и угроза «оранжевых» переворотов. Постсоветская власть не может преодолеть кризис легитимности — нехватку авторитета, уверенности граждан в том, что эта власть гарантирует жизнь страны и народа. Как следствие, недостаточна активная поддержка власти со стороны большинства. До предела сузилась социальная база власти — ее кадры отбираются из узкого слоя «своих».

Кризис легитимности был смягчен с приходом В.В. Путина, который проявил качества харизматического лидера и получил огромный кредит доверия. Это до сих пор служит стабилизирующим государство фактором и является важным ресурсом в преодолении кризиса. Тем не менее в латентной форме кризис углубляется. Высокий рейтинг президента и главы правительства при очень низком доверии к правительству (формула «добрый царь — злые министры») — симптом риска срыва.

Множество опросов последних лет показали высокую степень отчуждения населения от власти. По многим проблемам в массовом сознании сложилось мнение, что власть действует не во благо народа, а во вред ему.

Возникло неустойчивое равновесие, дестабилизация которого может быть достигнута сравнительно небольшими воздействиями. Культура и квалификация властной верхушки и ее интеллектуальных бригад не отвечают тем вызовам, которые содержатся в современных «оранжевых» технологиях.

Эти технологии позволяют со сравнительно небольшими затратами создавать контролируемые политические кризисы. Единственный способ для власти преодолеть эту угрозу — пойти на честный и открытый общественный диалог, но это сопряжено с рядом сложных политических и методологических проблем.

Недостаток легитимности делает российскую власть уязвимой — ее можно измотать непрерывной чередой политических провокаций и спектаклей. Угроза, что Россию столкнут в новый виток хаоса, велика.

8. Раскрытие России и угроза оттока ее ресурсов, необходимых для собственного воспроизводства. До последнего времени экономика России складывалась по типу «семейного хозяйства», которое принципиально отлично от «рыночной экономики». В семье ресурсы и усилия не продаются и покупаются, а складываются. Реформа последних двадцати лет еще не смогла полностью преобразовать тип хозяйства России. Но хозяйство семьи нельзя «раскрывать» внешнему рынку, действующему по принципу максимизации прибыли предпринимателя, — он высосет из «семьи» все средства.

Внешняя торговля должна регулироваться исходя из принципа максимизации выгоды целого (страны). С начала реформы за рубеж стали переправляться большие объемы ресурсов, дефицитных для развития и даже поддержания отечественного хозяйства (особенно капиталов, сырья и энергоресурсов в разных видах: нефти и газа, металлов и удобрений). Экономическая система стала настроена на субоптимизацию отдельных предприятий. Принятие норм ВТО в нынешнем состоянии чревато усилением этой тенденции. Возникнет угроза утраты ряда системообразующих отраслей производства и направлений научно-технической деятельности.

9. Угроза утраты школы и науки. Школа — «генетический механизм» национальной культуры. Ее главная задача — не обучение техническим навыкам, а воспитание — передача следующему поколению неявного знания и нравственных устоев, накопленных за века его народом. Так, русская школа обучает детей быть русскими. Российская школа, в основу которой положена модель, выработанная за полтора века в русской культуре, строит и воспроизводит большую российскую нацию. Попытка слома национальной школы приводит к тяжелейшему культурному кризису и длительному хаосу. Такая попытка и была предпринята в РФ в начале 1990-х годов.

Смысл школьной реформы — заменить культурный и социальный тип русской школы на тип западной школы, выработанный в ходе Великой Французской революции. Западная школа воспроизводит не народ, а классы. Это «школа двух коридоров»: один для производства «элиты», другой — для «массы». Выходят из школы люди двух разных культурных типов. Ликвидации русской школы сопротивляются и учителя, и родители. Это сопротивление стихийное и неорганизованное, но упорное. Если его одолеют, нас ждет поистине общенациональная трагедия.

То же самое можно сказать и о науке. Свою отечественную науку Россия выращивала 300 лет. Она устроена по-иному, нежели на Западе. Русская наука — замечательное культурное явление, достояние человечества. Она выработала особый «русский стиль», который сделал возможными и успехи в развитии России, и ее военные победы. Теперь наука — один из необходимых устоев нашей цивилизации, без нее нам уже не сохраниться. Очень многие виды знания, которое добывают и хранят ученые России, нельзя купить за границей ни за какие деньги. За 1990-е годы нашу науку почти задушили, но ее еще можно возродить. Однако начинается новый виток «реформы» с целью сломать культурный генотип русской науки и превратить ее в «маленький рентабельный бизнес». Это грозит нам полной утратой независимости с неопределенными перспективами.

10. Деградация производственной системы. Реформа привела к спаду производства примерно вдвое (в машиностроении в 6 раз). Последние 10 лет имеем прирост, но лишь потому, что были незагруженные мощности. На деле идет неумолимый процесс старения и выбытия этих мощностей при отсутствии инвестиций для их восстановления и модернизации. Техника изношена до предела, квалифицированные рабочие не готовятся. Еще хуже положение на селе: треть пашни утрачена, остальная истощается без удобрений, ресурс техники почти исчерпан, племенной скот вырезан, потребление электроэнергии в производственных целях сократилось в 4 раза. Чтобы вновь «запустить» производство на основе рыночных отношений, как запускают заглохший двигатель, нужно вложить около 2 трлн долл.

Такова цена разрухи 1990-х годов. Но не видно признаков того, что кто-то собирается такие деньги вкладывать. Инвестиции, о которых мы слышим, несоизмеримы с масштабами провала. Латание дыр и чрезвычайные аварийные меры даже в малой степени не компенсируют массивных процессов старения и деградации. Вложения «в трубу», даже при высоких ценах на нефть, дадут кусок хлеба лишь небольшому меньшинству — тем более при опережающем росте аппетита олигархов. Программы восстановления всей производственной ткани страны нет.

11. Деградация систем жизнеобеспечения. По своему типу это такой же процесс, как и разрушение производственной базы. Разница в том, что при остановке многих производств мы можем сколько-то времени протянуть за счет продажи нефти и газа, а при массовом отказе теплоснабжения замерзнем в первую же холодную зиму. А на грани такого отказа — целые блоки ЖКХ. За 1990-е годы из ЖКХ изъяли почти все амортизационные отчисления, поэтому не велся капитальный ремонт жилья, не перекладывались трубы водопровода и теплосетей. Без ремонта все ветшает в несколько раз быстрее, и в 1999 году мы перешли порог — износ резко ускорился. Только на стабилизацию положения в ЖКХ требуется более 200 млрд долларов, а стоимость полного восстановления даже не называют. Попытка переложить эти расходы на население или местное самоуправление наивны, привлечь к этому делу частный капитал невозможно — прибыль не светит.

Разумный выход — правительству честно объясниться с народом и начать большую восстановительную программу (источник средств — проблема баланса сил и политической воли). Альтернатива — разделение народа на меньшинство в коттеджах с автономным жизнеобеспечением и большинство в трущобах. Результат — трущобы «сожрут» коттеджи и Россия опять умоется кровью.

12. Угроза ликвидации русской армии.

Армия — ключевая опора любой цивилизации. Это — важная ипостась народа. Свою современную армию Россия выращивала, как и науку, 300 лет. В армии воплощены главные смыслы и коды русского мировоззрения. В ней, как иголка Кащея в утином яйце, спрятана жизнь России. Поэтому такую ненависть возбуждала наша армия у «демократов», поэтому уже Горбачев начал ее ломать и растлевать. С 1991 года пытаются изменить культурный тип русской армии, превратить ее в карательную «силовую структуру», лишенную совести и равнодушную к проблеме добра и зла. Армию — защитницу народа — хотят переделать в профессиональное охранное предприятие, враждебное народу.

Это пока не удается и, скорее всего, не удастся. Но измордовать армию, вынуть из нее духовный стержень и лишить боеспособности, похоже, реформаторы смогут. Она действительно превратится в больной организм, от которого будет бежать молодежь. Так получилось во многом потому, что мы не желали понять, чем наша армия отличается от наемных западных армий, что именно в ней так стремятся сломать.

Все мы должны понять цену этой угрозы — потери своей национальной армии. Поймем — сможем договориться о способах помочь ей пережить грядущий трудный период, бережно отнестись к ней, как к больному родному человеку. Если мы не защитим армию сегодня, никто не защитит нас завтра.