ДОЛЯ

Сто несчастий ходит рядом,

Сто немых врагов,

Ни преграды, ни ограды, ни следов.

Жизнь, ведешь тропинкой в поле

В темные края.

Ах ты, доля, что за доля

Странная моя…

Рядом плещет морем счастье,

Сто друзей вокруг.

Все печали и ненастья

Разбежались вдруг;

И ведет тропинка в поле

В светлые края,

Ох ты, доля, что за доля

Странная моя…

Заискрились звезды в небе,

Заплясали вдруг,

Где я был и где я не был,

Ты ответь мне, друг.

Жизнь – тропинка в тихом поле,

Ночь – любимая,

Ну и доля, что за доля

Странная моя…

Сохранился вариант одного из четверостиший:

Разгадаю свою долю

В дальних тех краях.

И скажу – спасибо, доля

Странная моя…

1973 г.

Уже в школьные годы в Игоре пробуждалось то стремление к глубокому философскому постижению мироздания и сути человеческого бытия, что столь явственно проявилось в его зрелой поэзии. Так, сплошь испещренные написанными еще детским округлым почерком строками листочки школьных тетрадей обнаруживают записи-откровения типа: «Люди! Какие же вы запутанные существа! Жизнь подобна канату над пропастью… Один неверный шаг, и ты – в пропасти. Канату над пропастью…»

Попытки разобраться в окружающем мире и найти смысл своего существования свойственны подростковому возрасту в целом, но характерно, что у Игоря эти поиски с юных лет сопряжены с какой-то жертвенностью во имя пока еще слишком общо понимаемых человеческих ценностей. Желание слиться с миром и привнести в него некую гармонию прочитывается в стихотворении «Я отдал бы свое счастье…»

Я отдал бы свое счастье,

Я отдал бы, друг,

Чтоб обиды и ненастья

Разбежались вдруг.

Чтоб людей вела дорога

К миру на земле,

Чтоб у светлого порога

Не таиться мгле.

Я прошел бы через дни и годы

Сквозь жару и снег,

Чтоб печали и невзгоды

Превратились в смех,

Чтобы с утренней росою

Счастье расцвело,

Чтобы с девичьей косою

Не играло зло.

Я уйду в пустые дали,

Растворюсь в тиши,

Чтоб с любимыми шептали

Ночью камыши,

Чтобы люди на планете

Не узнали слез,

Чтоб кругом на белом свете

Было много роз.

06/V/1976 г.

Эту же тему развивает и набросок:

Протопчу седые дали

Сквозь печаль и смех,

Свою долю разгадаю

Свежестью помех.

И тогда враги и козни

Обессилят в зле,

И тогда улыбкой больше

Станет на земле.

Небольшой отрывок из записей дневникового характера отражает те же настроения распахнутости миру и носит ярко выраженный программный характер: «У каждого человека для того, чтобы жить интересно, весело, принося себе и людям радость, должен существовать какой-то внутренний огонь, стимул, цель в жизни, как бензин у двигателя внутреннего сгорания. Если не будет в двигателе бензина, он не будет работать; так же и в человеке: если в нем не будет внутреннего накала, цели в жизни, стимула – он будет не интересен ни себе, ни людям.

Человек, не имеющий всего этого, подобен камню, брошенному с высокой скалы в океан: там, на дне он обречен на бесполезное гниение среди необъятных вод…» (02/III/1976 г.).