Решение Сталина о сессии ВАСХНИЛ

27 июля 1948 года, после десятидневного перерыва, вызванного неизвестным недомоганием, Сталин, как обычно поздно вечером, появился в своем кремлевском кабинете. В 22.10 к нему первыми на прием пришли только два человека: Маленков и Т. Д. Лысенко[218]. Им предстояло получить от Сталина просмотренный и одобренный проект доклада Лысенко «О положении в советской биологической науке», текст которого Лысенко через Маленкова отправил Сталину на дачу в Кунцево 23 июля. Сам Маленков уже прочитал доклад, не сделав никаких замечаний. Неожиданно и для Лысенко, и для Маленкова Сталин внес в доклад немало изменений и исправлений и сделал несколько критических замечаний на полях. В течение часа Сталин, как впоследствии признал сам Лысенко, «подробно объяснял мне свои исправления, дал указания, как излагать отдельные места доклада»[219]. Через час, в 23.10, к Маленкову и Лысенко в кабинете Сталина присоединились Берия, Булганин, Микоян, Вознесенский и Каганович. В течение часа шло обсуждение некоторых текущих проблем, связанных с организацией сессии ВАСХНИЛ (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина), для которой готовился доклад. Лысенко, в частности, получил рекомендацию Сталина сообщить на заключительном заседании сессии о том, что представленный им для дискуссии доклад был рассмотрен и одобрен Центральным Комитетом ВКП(б), то есть заявить о том, чего в действительности не было.

Вмешательство Сталина в продолжавшуюся уже более пятнадцати лет дискуссию по проблемам наследственности было связано прежде всего с тем, что положение Лысенко как президента ВАСХНИЛ становилось после окончания войны все более и более неустойчивым. Идеи Лысенко в области генетики, отрицавшего существование генов и пытавшегося доказать теорию наследования благоприобретенных признаков, известную как «неоламаркизм», уже получили к 1940 году, не без поддержки Сталина и репрессивных акций против многих биологов, доминирующее положение в СССР. Однако в 1945 году дискуссия по проблемам генетики была возобновлена, отчасти в связи с успехами биологии и селекции в США, но главным образом в связи с выдвижением Лысенко некоторых новых теорий, которые противоречили идеям Дарвина в области видообразования. Обсуждение проблем эволюции и происхождения видов неизбежно затронуло и механизмы наследственности. Противники Лысенко обращали при этом внимание не только на несостоятельность ламаркистских концепций Лысенко, но и на практическую бесплодность его направления в биологической науке.

Кульминацией этой дискуссии, которая до 1948 года проходила в основном в Московском государственном университете и в Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева (ТСХА), стало выступление Юрия Жданова, сына члена Политбюро А. А. Жданова, с докладом «Спорные вопросы современного дарвинизма» на семинаре лекторов обкомов, организованном отделом науки ЦК ВКП(б) 10 апреля 1948 года. Критикуя Лысенко по многим направлениям, Юрий Жданов оговорился, что выражает свое собственное мнение, а не новую линию ЦК ВКП(б). Молодой Жданов, которому было тогда только 29 лет и который имел ученую степень кандидата химических наук, занимал в это время довольно ответственный пост заведующего отделом науки ЦК ВКП(б), что не соответствовало ни его научному, ни партийному опыту. Он был выдвинут на этот пост не только благодаря покровительству отца, отвечавшего за науку и культуру в Секретариате ЦК, но и по рекомендации самого Сталина, выдававшего за него свою дочь Светлану. Юрий Жданов нравился Сталину, и он надеялся, что молодая пара поселится в его большой квартире в Кремле или на даче в Кунцеве. Живя без семьи, Сталин к старости стал страдать от одиночества, и дочь Светлана была, по существу, единственным близким ему человеком.

Лысенко получил полный текст доклада Жданова от своего сторонника философа Марка Борисовича Митина. Прочитав доклад, Лысенко был сильно встревожен. Он понимал, что провинциальные идеологические работники воспримут заявления Юрия Жданова как директивные. 17 апреля Лысенко направил Сталину письмо-протест и жалобу. Не получив в течение месяца никакого ответа, Лысенко передал министру земледелия СССР И. А. Бенедиктову заявление об отставке с поста президента ВАСХНИЛ[220].

Хотя ВАСХНИЛ формально находилась в системе Министерства земледелия, должность президента этой академии входила в номенклатуру ЦК ВКП(б). Бенедиктов не мог принять отставку Лысенко, и поэтому вопрос о возникшем конфликте неизбежно передавался на рассмотрение в Политбюро, то есть Сталину. Отдел науки ЦК ВКП(б) в аппарате ЦК был частью Управления агитации и пропаганды, возглавлявшегося М. А. Сусловым. Заместитель Суслова Д. Т. Шепилов был тем партийным чиновником, с которым Юрий Жданов должен был согласовать свое выступление. Судя по недавно опубликованным воспоминаниям Шепилова, он с энтузиазмом поддержал доклад Ю. Жданова, так как и сам давно понимал, что теории Лысенко «стали посмешищем среди истинных ученых всего мира, в том числе дружественно настроенных»[221].

Беспокойство у Шепилова, так же как и у А. А. Жданова, возникло в конце апреля, когда они узнали о том, что стенограмму выступления Юрия Жданова на семинаре лекторов запросил Маленков, который хотел получить ее без всякой правки. Они поняли, что Маленков, не имевший прямого отношения к проблемам науки, хотел получить текст доклада Юрия Жданова для показа его Сталину. Между А. А. Ждановым и Маленковым шло в этот период очень острое соперничество, и любой промах Жданова был на руку Маленкову, стремившемуся восстановить свое утраченное влияние в Секретариате ЦК. Заседание Политбюро, на котором обсуждался, в частности, и вопрос о Лысенко, состоялось в начале мая. Объяснения давал Шепилов, который, судя по его воспоминаниям, выступил с критикой Лысенко и защищал позицию Юрия Жданова. Ни Шепилов, ни Жданов, ни Маленков не понимали, что фактически речь шла не столько о взглядах Лысенко, сколько о взглядах самого Сталина. Сталин имел в этой области определенные знания, и он сам при объяснениях феномена наследственности стоял на позициях ламаркизма.

Теорию о существовании генов Сталин, как и многие другие в тот период, ассоциировал с расовыми теориями и с евгеникой, отвергнутой в СССР. По свидетельству Шепилова, Сталин не обратил никакого внимания на высказанные в защиту Юрия Жданова аргументы. Он «подошел к своему столу, взял папиросу и вытряс табак в трубку… Раскурил трубку и медленно прошелся вдоль стола заседаний… Затем он произнес очень тихо, но мне послышались в его тоне зловещие ноты: „Нет, это так оставить нельзя. Надо поручить специальной комиссии ЦК разобраться с делом. Надо примерно наказать виновных. Не Юрия Жданова, он еще молодой и неопытный. Наказать надо „отцов“: Жданова (он показал мундштуком трубки на Андрея Андреевича) и Шепилова. Надо составить развернутое решение ЦК. Собрать ученых и разъяснить им все. Надо поддержать Лысенко и развенчать как следует наших доморощенных морганистов…“ Сталин начал перечислять членов Политбюро и других работников, которые должны были образовать комиссию. Возглавил комиссию Маленков. А. А. Жданов в ходе заседания не проронил ни слова. Но, судя по всему, этот эпизод причинил ему глубокую травму»[222].

Второй раз Сталин вернулся к обсуждению конфликта между Юрием Ждановым и Лысенко на заседании Политбюро 31 мая 1948 года, на котором рассматривались научные работы и изобретения, представленные на соискание Сталинских премий. К этому времени стало уже традицией, что рекомендации о присуждении Сталинских премий первой степени давал лично Сталин. Кроме членов Политбюро на этом заседании присутствовали министр высшего образования С. В. Кафтанов, председатель Комитета по Сталинским премиям академик Александр Несмеянов и заместитель Председателя Совета Министров СССР Вячеслав Александрович Малышев. В своем дневнике, недавно обнаруженном в партийных архивах и полностью опубликованном, Малышев оставил запись и об этом заседании: «Перед рассмотрением вопросов о премиях тов. Сталин обратил внимание на то, что Ю. Жданов (сын А. А.) выступил с лекцией против Лысенко и при этом высказал, как подчеркнул сам Ю. Жданов, свои личные взгляды. Тов. Сталин сказал, что в партии личных взглядов и личных точек зрения нет, а есть взгляды партии. Ю. Жданов поставил своей целью разгромить и уничтожить Лысенко. Это неправильно. „Нельзя забывать, — сказал тов. Сталин, — что Лысенко — это сегодня Мичурин в агротехнике… Лысенко имеет недостатки и ошибки как ученый и человек, его надо контролировать, но ставить своей задачей уничтожить Лысенко как ученого — это значит лить воду на мельницу разных же браков“»[223].

Презрительное упоминание Сталиным «разных жебраков» было необоснованным и объяснялось тем, что Юрий Жданов, уже покаявшись при личных объяснениях со своим тестем, свалил вину за свои ошибки на А. Р. Жебрака, консультировавшего его по вопросам генетики. Профессор Антон Романович Жебрак возглавлял отдел науки ЦК ВКП(б) в 1946 году. Он оставил этот пост после избрания его президентом Академии наук Белорусской ССР. Жебрак был крупным генетиком и селекционером, и он в это время заведовал также кафедрой генетики и селекции растений в Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева. Несколько перспективных сортов полиплоидной пшеницы, выведенных Же браком, находились в сортоиспытательной сети.