Сталин, Лысенко и Сергей Вавилов

Классическая генетика была в значительной степени подавлена уже к 1939 году. Директор Всесоюзного института растениеводства и института генетики академик Николай Иванович Вавилов, арестованный в августе 1940 года, был одной из последних жертв. С его арестом задержались не из-за отсутствия доносов, их было множество, начиная с 1935 года, а из-за его международной известности. Арест ученого такой величины требовал высочайшей санкции. Политбюро, судя по рассекреченным протоколам, обсуждало доносы на Вавилова дважды, в 1938 и 1939 годах, но не принимало никаких решений. В 1940 году главные волны террора 1930-х годов уже утихли, и можно было надеяться, что опасность для Вавилова миновала. Но в то же время уже бушевавшая в Европе война делала международную известность того или иного ученого второстепенным фактором. Николая Вавилова арестовали 6 августа 1940 года после сложной подготовки, включавшей командировку в Западную Украину, отошедшую к СССР по пакту Молотова — Риббентропа. Арест происходил в полевых условиях, практически без свидетелей. Все это говорило о том, что для ареста Вавилова был разработан сложный секретный сценарий. Только простых людей в 1930-е годы арестовывали во время ночных визитов в их квартиры. Знаменитых людей, а также генералов и маршалов арестовывали по индивидуально разработанным сценариям, чтобы создать элемент неожиданности, предотвратить огласку и возможность сопротивления.

В следственном деле Вавилова находятся документы, по которым характер сценария для ареста хорошо виден. 18 июля 1940 года нарком земледелия СССР подписал приказ о командировке Вавилова в Западную Украину для сбора культурных растений. Сразу после отъезда Вавилова из Ленинграда 22 июля 1940 года Берия отправил письмо Молотову как Председателю Совнаркома с просьбой дать санкцию на арест Вавилова. Подписей Сталина или Лысенко в деле об аресте Вавилова нет, но это лишь подчеркивает продуманность сценария, обеспечившего им алиби. Арест Вавилова не был замечен за границей. О судьбе Вавилова запросы из Англии и США стали поступать лишь в 1944 году. В 1945 году число запросов о судьбе Вавилова резко увеличилось. Особенно много писем и в Академию наук, и в дипломатические адреса поступало от Королевского общества Великобритании, членом которого Вавилов был избран в 1942 году, когда он уже умирал в Саратовской тюрьме.

В июне 1945 года Академия наук СССР торжественно отмечала свое 220-летие, и на празднование юбилея было приглашено больше ста иностранных ученых. Во время юбилейной сессии зарубежные друзья Вавилова узнали основные факты о его судьбе. На юбилейных заседаниях присутствовал младший брат Николая Вавилова, академик Сергей Вавилов, тоже широко известный ученый, но в области света, флюоресценции и оптики. Лысенко на заседания юбилейной сессии АН СССР не ходил. Президент АН СССР ботаник В. Л. Комаров был очень стар, и на 17 июля 1945 года были назначены выборы нового президента академии. Как известно, на этот пост был избран Сергей Вавилов, младший брат погибшего генетика. Это избрание С. И. Вавилова президентом АН СССР было воспринято с большим энтузиазмом. Оно рассматривалось как указание на то, что с гонениями на генетику и с репрессиями вообще будет покончено. Для Лысенко избрание С. И. Вавилова на главный научный пост в стране было большим ударом. В Академии наук позиции Лысенко и без этого были очень слабы. Его противники и в Академии, и в университетах теперь развернули новую дискуссию, которая, расширяясь, захватила и некоторые сельскохозяйственные институты. Выступление Юрия Жданова в апреле 1948 года было частью этого процесса, угрожавшего существованию всей «мичуринской биологии».

Между тем избрание С. И. Вавилова президентом АН СССР совсем не было указанием на легализацию генетики и конец репрессий. Все понимали, что окончательный выбор из возможных кандидатов на пост президента АН СССР принадлежал Сталину. Это подтверждают и недавно опубликованные архивные документы[232]. Выбрав именно С. И. Вавилова из списка 22 возможных кандидатов на этот пост (с характеристикой на каждого, составленной Наркоматом государственной безопасности — НКГБ), отправленного в Кремль 7 июля 1945 года, Сталин прежде всего хотел показать, что лично он к аресту Н. И. Вавилова не имеет никакого отношения. Он отводил от себя вину за гибель великого ученого, огромный международный престиж которого стал ясен ему только сейчас. Характеристика Сергея Вавилова, составленная в НКГБ, не давала Сталину других поводов для отвода, кроме арестованного и погибшего в тюрьме брата, НКГБ констатировал, что Сергей Вавилов «политически настроен лояльно». Отмечался также его огромный научный авторитет и организаторские способности. «В обращении прост, в быту скромен», — добавляли авторы характеристики, подписанной начальником 2-го Управления НКГБ генерал-лейтенантом Н. Ф. Федотовым. Копии этих характеристик были посланы также Молотову и Маленкову. Другим крупным ученым, возможным кандидатам на пост президента АН СССР, не столь повезло в оценке их личных качеств Наркоматом госбезопасности. Вице-президент АН Иван Бардин «в быту с учеными не общается вследствие чрезмерной жадности его жены». Академик Александр Заварицкий «по характеру сварлив, ведет замкнутый образ жизни». Академик-математик Иван Виноградов «нелюдим, не эрудирован в других областях наук… холостяк, употребляет в значительных дозах алкоголь». Даже Игорь Курчатов, любимец Сталина, был не без греха: «По характеру человек скрытный, осторожный, хитрый и большой дипломат». Но в секретных атомных проектах эти недостатки становились, конечно, добродетелью.