Бруно Ясенский – Сталину

25 апреля 1937 г.

Дорогой Иосиф Виссарионович!

Мне совестно отнимать у Вас время личными вопросами. Но партия законно требует от нас, советских писателей, создания (в особенности к 20-летию Октября) политически актуальных, художественно добросовестных литературных произведений. Со времени опубликования моего последнего большого романа «Человек меняет кожу» я вот уже третий год работаю над новым романом, направленным против врагов народа – троцкистов и их хозяина – германского фашизма. Я противопоставляю в этом произведении два мира: мир коммунизма и фашизма, – и пытаюсь на этом фоне вскрыть методы подпольной работы гестапо и ее агентов у нас в стране – троцкистских предателей. Тема сложная и трудная. За время моей работы мне приходилось неоднократно перерабатывать и перестраивать роман, в частности, после последнего процесса врагов народа Пятакова, Радека и др., раскрывшего целый комплекс новых фактов. Этим и объясняется, что работа над романом у меня несколько затянулась. Тем не менее я подготовил уже к печати 1-ю книгу романа, которую начинаю печатать с апрельского номера «Нового мира». Мне чрезвычайно хотелось бы закончить в ближайшие месяцы и 2-ю (последнюю) книгу, чтобы роман в целом мог увидеть свет до 20-ой Октябрьской годовщины.

Ни Союз писателей, ни кто бы ни было не помогал мне в этой работе. Я думаю, что законно желание, чтобы мне в ней, по крайней мере, не мешали. К сожалению, один из руководящих на нашем участке товарищей, которому поручено заниматься литературой, тов. П. Юдин иначе понимает свою задачу. В номере «Правды» от 23 апреля текущего года в своей статье «Почему РАПП надо было ликвидировать» тов. Юдин ставит меня в один ряд с врагом народа троцкистом Авербахом, выдвигая чудовищное и порочащее меня, как коммуниста, обвинение:

«Авербах, Киршон, Афиногенов, Бруно Ясенский по сути дела стали на путь сопротивления решению ЦК партии. Эта группа развенчанных «литвождей» продолжала свою групповую деятельность и после постановления ЦК…»

Всем, в том числе и т. Юдину, отлично известно, что я прибыл в СССР всего за два с лишним года до ликвидации РАПП, что в руководстве РАПП я никогда не состоял, в напостовской печати не напечатал ни одной строчки, и за все существование РАПП в рапповской печати не появилась ни одна строка о моих литературных произведениях. Зная, как усердно напостовская руководящая группа занималась саморекламой своих произведений, довольно трудно объяснить такое упорное замалчивание именно моей творческой работы, если б я действительно принадлежал к этой руководящей группе. Наоборот, мои резкие выступления против поднимавшегося тогда на щит «Рождения героя» Либединского, в особенности же мое выступление в печати против замалчивания РАППом Маяковского, не снискали ко мне отнюдь благоволения руководящей напостовской группы, творческие установки которой ярче всего олицетворял т. Фадеев.

Таким образом, не будучи никогда «литвождем», в каковые задним числом пытается возвести меня т. Юдин, от ликвидации РАПП, если можно так шутливо выразиться, я не терял ничего, «кроме своих цепей».

Если кто-либо когда-либо возвеличивал меня и «венчал», так это именно т. Юдин, опубликовавший незадолго до съезда писателей в той же «Правде» статью, где возводил меня в разряд ведущих писателей-коммунистов, достигших большого художественного совершенства. Тов. Юдин был в это время секретарем Оргкомитета и, очевидно, не возвышал бы меня так, зная, что я веду борьбу против решения ЦК партии.

Что же с тех пор изменилось? В чем же состоят мои «преступления», дающие сейчас т. Юдину право ставить меня на одну доску с врагами народа и делать это на страницах «Правды»?

«Преступление» мое состояло в том, что после ликвидации РАПП я продолжал считать, что т. Фадеев не вполне освободился от групповых напостовских методов руководства. Когда же т. Юдин, в бытность свою секретарем Оргкомитета, целиком попал в плен к т. Фадееву, я имел неосторожность выступить на одном из пленумов против него, т. Юдина, с критикой его неверной теории о двух струях в Союзе советских писателей, и затем, накануне съезда писателей, подписать совместно с Гладковым, Шолоховым, Бахметьевым, Афиногеновым и Киршоном письмо секретарям ЦК партии с критикой деятельности Оргкомитета, возглавляемого т. Юдиным.

Этих-то двух «преступлений» не может мне простить т. Юдин, пытавшийся заклеить рот самокритике одиозным ярлыком групповщины.

После съезда писателей я ушел с головой в свою творческую работу, не вмешиваясь ни в какие литературные дрязги. Роман, который я начинаю сейчас печатать, будет наглядно свидетельствовать о том, насколько добросовестно я выполнил указания партии.

Арест Л. Авербаха предоставил т. Юдину долгожданный случай запятнать мое литературное и политическое имя.

Несколько месяцев тому назад «Правда», отвечая на гнусные выпады пана Валевского в польском сейме, перечисляла мою фамилию рядом с фамилией Леваневского и других поляков, обретших подлинную родину в СССР и заслуживших любовь широких масс советского народа. Я не считаю, что я заслужил эту любовь, но я знаю, что всей своей жизнью и работой я постараюсь ее заслужить. Позавчера те же читатели «Правды» узнали вдруг, что тот же Бруно Ясенский оказался сподвижником предателя-троцкиста Авербаха в его борьбе против ЦК партии. И все это на основании ничем не мотивированного, ни на чем не основанного самоличного заявления т. Юдина. Спрашивается, кому это нужно? Кому на руку увеличивать кадры троцкистских предателей за счет ничем не запятнанных писателей-коммунистов, никогда не состоявших ни в каких политических связях с троцкистскими бандитами, никогда не проявлявших никаких колебаний от генеральной линии партии?

Голословное обвинение т. Юдина может иметь только один результат: срыв моей творческой работы. Мне придется сейчас, отложив в сторону роман, заняться розыском печатных доказательств моей непринадлежности к авербаховской группе, рыться в старых журналах, припоминать разговоры пятилетней давности с отдельными товарищами, отчитываться и объясняться на десятке заседаний. Вы понимаете сами, что продолжать в таких условиях работу над романом почти немыслимо. Таким образом, я не смогу, как мне этого хотелось бы, дать к 20-ой годовщине законченное произведение, мобилизующее читателя на борьбу с врагами народа и их пособниками. Тов. Юдину, который, работая в отделе печати ЦК и в известной степени шефствуя над литературой, никогда даже не поинтересовался, что я пишу, конечно, от этого ни холодно, ни жарко. Но в интересах ли нашей партии такого рода методы «литературного руководства»?

Вот о чем мне хотелось Вас спросить, и вот почему я решился отнимать у Вас время своим письмом.

С коммунистическим приветом

Б. ЯСЕНСКИЙ

Необходимое пояснение. Говоря о «новом романе», Б. Ясенский имеет в виду «Заговор равнодушных», фрагменты которого опубликовал «Новый мир» в 1956 году.

Бруно Ясенский был арестован 31 июля 1937 года и 17 сентября расстрелян.