Глава шестая Читать «Лолиту» в Тегеране

Книгу под таким названием издала профессор английской литературы университета Джонса Гопкинса Азар Нафиси. Книга сразу же вошла в список бестселлеров. В Израиле она вышла в издательстве «Едиот Ахронот» (2005 г.)

По сей день преследует ее один и тот же кошмарный сон.

«Мне снится, что я выхожу из дома на центральную улицу Тегерана за покупками, или в университет, или веду детей в школу. Как обычно, я иду по обочине дороги, стараясь никому не попадаться на глаза, как должна вести себя женщина. И тут передо мной возникает «патруль нравственности» стражей революции. Они едут в открытой машине. Двое мужчин и две женщины. Все вооружены с головы до пят. Ищут женщин, не соблюдающих скромность. И тут я в великом ужасе вспоминаю, что забыла чадру дома. Они арестовывают меня, везут в свой комитет. Присуждают застенок и избиение палками. Тут, обычно, я просыпаюсь».

Из откровенных разговоров с коллегами, преподавательницами Тегеранского университета, Нафиси поняла, что всех посещает такой же ужасный сон.

После всех разговоров и дискуссий об иранском терроре, Хизбале, ядерном оружии и ракетах, следует вспомнить о великом неизвестном в Иране – 68 миллионном населении страны. Извне достаточно трудно понять, что проносится в головах иранцев, когда мимо них проносятся угрожающие каждому патрули «стражей революции». Понять иранский народ можно лишь, вникнув в ту власть, под которой он живет, и в то, что в будущем эта власть ему несет.

Сама Нафиси была горячей поклонницей Хомейни. Родители ее занимали высокие должности при шахе. Она получила образование в Европе и США, защитила докторат в августе 1979 года, за полгода до возвращения в Иран Хомейни. Нафиси, которая ненавидела продажный режим шаха, решила вернуться в Иран и реализовать свою мечту – «жить в родной стране, как свободная зрелая женщина».

Глаза у нее раскрылись уже в аэропорту.

«Я была в абсолютном шоке. Это не была страна, о которой я мечтала. Вокруг было множество солдат, женщин в черных покрывалах. Охранник потребовал произвести обыск в моих вещах, проверить, не привезла ли я спиртные напитки. Я не согласилась, и он избил меня».

Паспорта Нафиси и ее мужа отобрали и вернули лишь через 12 лет.

Сразу же, после приезда, Нафиси была принята на работу в огромный Тегеранский университет.

«Ректор университета, который участвовал в массовых демонстрациях, свергнувших шаха, показывал нам снимки тех событий и спрашивал: «Сколько вы видите религиозных?» Смысл вопроса был в том, что вовсе не религиозные, а интеллектуалы совершили революцию. Просто мы не знали, какую катастрофу мы навлекаем на себя».

Нафиси преподавала в университете весьма недолго. Взрыв произошел после того, как она вместе с коллегами отказалась носить чадру. Издевательство над женщинами усиливалось со дня на день.

«Они могут остановить тебя, избить палками за любую мелочь: за солнечные очки западного производства, за использование косметики, за одежду с латинскими надписями, даже если они скрыты под чадрой. Только увидят парней и девушек вместе, тут же останавливают и требуют документы – проверяют, родственники ли они, женаты. Если нет, бич наготове. Одна из моих студенток была арестована, ее избивали несколько дней за то, что она громко смеялась. В каждом учреждении и в университете есть маленький боковой вход для женщин: их подвергают проверке. Если лицо у кого-то из женщин сильно накрашено, они силой трут лицо, чтобы удостовериться, что это не грим».

«Стражи революции» без колебаний врывались в дома, в поисках алкоголя или телевизионных «тарелок».

«Однажды группа семнадцатилетних юношей и девушек решила отпраздновать день рождения одного из товарищей. Собрались на 18-м этаже. «Стражи революции» ворвались в квартиру. Именинник убежал в кухню и пытался выбраться через запасной вход. Один из «стражей» ударил его прикладом винтовки по руке, парень упал с высоты и разбился насмерть. Друзья рассказали об этом руководителю «Голоса Америки» на персидском языке Биллу Райсу. Власти вынуждены были отреагировать, ибо эту радиостанцию слушают в Иране. Власти сообщили, что речь идет о группе наркоманов, и юноша прыгнул с высоту в состоянии наркотического опьянения. После передачи пытали всех участников вечеринки, чтобы добиться, кто передал сообщение «Голосу Америки».

«Стражи» говорят, что ни выполняют волю народа. Но если это так, как объяснить, что после стольких лет революции, они должны держать на улицах столько «стражей», вести войну с алкоголем и с телевизионными тарелками. Иран это не Саудовская Аравия. Общество наше в своей основе западное, современное. Быть может, не столь западное, как США или Израиль. Но, несомненно, корни его – демократические и либеральные, – без всякой связи с шахом и кем-либо другим. Парадоксально, но молодое поколение в Иране – более проамериканское, чем были мы. Слишком критиковали Америку, ее вмешательство в наши внутренние дела. У детей моих, чем больше власть очерняет США, тем сильнее преклонение перед всем, что приходит оттуда: «звезды» рока, фильмы, западная электроника. Люди принимают указания режима, чтоб остаться в живых, но если вы войдете в типичный иранский дом, то обнаружите потрясающую реальность: западную одежду, западную музыку, западное телевидение. Это явная форма подпольной гражданской войны: запрещено держать телевизионные тарелки, но они есть у всех. В нашем доме мы соорудили на крыше специальное укрытие для тарелки в клетке для птиц.

Иранский режим, быть может, и видит себя маяком надежды для экстремистских движений, жаждущих тиражировать революцию в другие мусульманские страны, но Ирану он не принес никакого экономического расцвета. Хомейни обещал ввести в Иране религиозные законы шиитов и отменить законы атеистические.

Нафиси: «Они достигли пика абсурда, опираясь на древние законы ислама. Хомейни запретил пользоваться противозачаточными средствами. Это привело к демографическому взрыву в Иране. Сегодня нет особых наказаний за пользование этими средствами. Хомейни нашел в каких-то источниках ислама запрет – есть рыбьи яйца, и запретил производство икры. Но оказалось, что производство икры экономически весьма успешно, и постановление Хомейни отменили. Эти идиоты прочли в Коране, что запрещено брать проценты. Но ведь ясно, что современные банки не могут существовать без процентов. Отменили запрет. Они называют Запад – продажным и империалистическим, однако в то же время находятся с этим Западом в прочной связи, особенно с Германией и Францией. Они запретили музыку, но, видя, что запрет неэффективен, Хомейни издал «фетву», что можно слушать музыку, если это не в целях развлечения.

Режим понял, что не может навязать народу тотально ислам в связи с характером народа и давлением извне. Отсюда внутренние конфликты режима с самим собой. Они хотят сказать: есть у нас демократия, но это исламская демократия; есть у нас права женщин, но – исламских женщин. Они дают определенную свободу печати, но без малейшей возможности критики религиозной гегемонии в стране. Они разрешают привозить литературу и культуру Запада, но подвергают их цензуре. Так в 1996 году в Тегеране состоялся фестиваль фильмов Оливера Стоуна, но его фильм об убийстве Кеннеди они сократили со 120 минут до 60. Показали по телевидению фильм «Гамлет», но вырезали всю линию Офелии. Они выбросили слово «вино» из книг, изъяли из фильмов все любовные сцены.

Они тратят огромную энергию на обсуждение глупостей. Так один из аятолл говорил о необходимости разделения тротуаров – для мужчин и для женщин. То же он предлагал сделать на телевидении: программу только для мужчин и программу для женщин.

Режим этот начал свой путь с верой в его справедливость, но продолжает его по инерции. Он, по сути, гнилой изнутри и продажен, как власть в бывшем СССР. «Стражи революции» употребляют отобранный алкоголь и пытаются напоить девиц, вместе с ними совершающих аресты «неблагонадежных элементов». Существует разделение между мужчинами и женщинами в автобусах, но в маршрутках сидят в тесноте, почти один на другом. И многие мужчины используют это, чтобы приставать к женщинам, а у них нет никакого права жаловаться на мужчин. Никто их и слушать не будет. Одну из моих студенток муж-шофер постоянно избивал. Она пожаловалась в полицию, дошла до судьи-следователя, который потребовал от нее проверить саму себя, в чем она согрешила, что муж ее избивает. Взятки надо давать в любое государственное учреждение за любую малейшую просьбу или обращение.

Часто задают вопрос: если всё так плохо, почему же эту власть не сбрасывают? Почему люди не выходят протестовать на улицы, как они это делали против шаха?

Отвечаю: потому что это не шах. Они стреляют в любого, кто встает против них».