Кассетная атака

Кассету представили Таири как отлично сработанную службой безопасности шаха САВАК фальшивку. Она действительно слышится как фальшивка, представляющая Хомейни в гротескном, смехотворном виде.

Главное внимание в проповеди – объясняет комментатор, представляющий Хомейни – уделяется «заговору шаха с евреями и поклоняющимися кресту, для того, чтобы унизить и затем вовсе уничтожить ислам в Иране. Шах задумал привести мусульман под власть чужеземных врагов ислама и даже заказал портрет имама Али, четвертого халифа, у которого светлая борода блондина и голубые глаза».

«Прослушав кассету, – пишет Амир Таири, – мы все пришли к выводу, что это фальшивка, и какой-то талантливый актер подражает голосу Хомейни. Не может же, думали мы, Хомейни вообще не касаться серьезных политических и экономических проблем шахского Ирана, и так вот прямо обращаться к самой невежественной массе, охваченному фанатичной ненавистью к властьимущим.

Но – и это нас потрясло – на кассете была записана оригинальная проповедь Хомейни».

Кассеты с проповедями Хомейни, находящегося в изгнании, были растиражированы в сотнях тысяч экземпляров, и до конца 1978 года было распространено более ста пятидесяти тысяч кассет.

С фанатичным упорством Хомейни угрожал верующим, что, являясь немыми свидетелями преступлений шаха, они рискуют потерять свое место в лучшем мире. «Шах пытался учить маленьких людей как жить и потерпел крах. Хомейни пришел учить, как умирать – и преуспел».

В течение семидесятых годов эти проповеди прослушало не менее двадцати миллионов иранцев из сорока восьми миллионов населения страны.

«Ненавистный шах, – гремел Хомейни, – еврейский агент, американский змей, голову которого надо разбить камнем». В другой проповеди, в лучших традициях гебельсовской пропаганды, вбивающей в головы, как гвозди, одни и те же обороты речи, он опускался до грубой брани: «Шах говорит, что он дает свободу народу. Слушай ты, раздувающаяся от собственного ничтожества жаба! Кто ты такой, чтобы давать свободу? Только Аллах дает свободу. Закон дает свободу. Ислам дает свободу. Конституция дает свободу. Что ты имеешь в виду, говоря: мы дали вам свободу? Что общего между тобой и возможностью давать нам что-либо? Кто ты вообще такой?»

Этой невероятной по силе кассетной атакой Хомейни основал первый религиозный режим в современном мире, в государстве, стоящем на пятнадцатом месте в мире по численности населения. Он победил без боя колоссальную по силе военную систему, построенную шахом, и получил в наследство огромный арсенал современного вооружения, самый большой в Азии, вооружения, которое спасло его позднее, когда Садам Хусейн пытался использовать смуту и вторгся в Иран. Он получил казну в 30 миллиардов долларов, нефтяную промышленность, дающую годовую прибыль в 120 миллионов долларов. И все это он сделал силой демонизации шаха, силой психологической войны, которая не встречала никакого сопротивления властей, а порой и поддержку Запада, под самым носом шаха.

«Режим шаха, – пишет Таири, – пользовался самыми современными средствами связи – радио, телевидением, газетами, – и абсолютно не относился всерьез к огромной силе, скрытой в традиционных способах связи, главным образом, слухах, передаваемых из уст в уста. Хомейни хорошо знал любовь своего народа к слухам, ибо во всех тоталитарных режимах массы не доверяют средствам массовой информации. Улица дает предпочтение слухам».

Рынок и мечеть были средствами массовой информации, гораздо более результативными, чем все современные средства связи. Самые невероятные слухи обвиняла шаха во всех грехах.

По сути, члены семьи Пехлеви, были первыми персами, которые властвовали в Иране и подняли на высоту национальную гордость после сотен лет прозябания. И потому труднее всего было Хомейни в своей длительной борьбе против шаха, доказать, что Пехлеви не только не могут быть властителями страны, ибо не являются прямыми потомками имамов, но, главным образом, потому что они привержены чужеземной вере. С 1964 года Хомейни и его сторонники вбивали в головы массы ложь, что шах принял еврейскую веру и, как еврей, имеет американское гражданство. Во всех своих проповедях, речах, листовках сторонники Хомейни исподволь старались связывать шаха с Израилем и евреями, представляя его как агента США.

Какие только слухи не распространялись про шаха. Рассказывали, что он грабил казну, принимал наркотики, волочился за каждой юбкой, и вообще поклонялся то ли Зороастру, то ли культу бога Митры. Правда была в том, что старшая его сестра приняла католичество, и о ней говорили, что она пренебрегает исламом. Распространенной была кричащая на всех углах листовка, написанная аятоллой Бехашти: «Шах ваш – еврей! Он еврей точно так же, как сестра его многие годы поклоняется кресту!» Говорили, что шах подвержен гомосексуализму, что он слабоумный, что он импотент и склонен к садо-мазохизму.

Служба безопасности шаха, конечно же, знала обо всем этом и могла легко прикрыть распространение всей этой лжи, но шах запретил это делать. На него, больного и постаревшего, оказывал давление президент Картер, требуя соблюдения прав человека, и шах не осмеливался ему противостоять, ибо обещал свободу слова.

В своей речи к нации шах сказал: «У народа нет никакой причины для беспокойства, пока я здесь, и пока наша прославленная армия стоит на страже страны, никакая реакция, ни красная, ни черная, не может и мечтать о большом терроре в нашей стране».

Хомейни тут же отреагировал на эту речь: «Дивизии шаха, по сути, тени, а тени сражаться не могут».

Неоценимую помощь Хомейни оказала радиостанция Би-Би-Си, передавая все его проповеди на персидском языке, считая его не больше не меньше, как рыцаря демократии и борьбы за права человека. Эти постоянные передачи сделали Хомейни неоспоримым лидером иранского движения сопротивления режиму шаха. С этой трибуны он подстрекал массы к столкновению с силами порядка, говоря: «Движение наше еще подобно мягкому фитилю. Оно нуждается в крови святых праведников, чтобы подняться подобно дереву».