Лидия Чуковская «Записки об Анне Ахматовой»

Была на днях у Анны Андреевны. Она прочитала мне свою статью о «Каменном госте».

Опять-таки: какой я пушкинист? Но меня поразило проникновение в душевную биографию Пушкина, обилие интуитивных догадок, подтвержденных логикой ясного, трезвого ума… Написана при этом статья не очень хорошо – дурная литературоведческая традиция сказывается даже на Ахматовой: статья только местами дорастает до прозы.

…Анна Андреевна вынула из чемоданчика и показала мне экземпляр своей рукописи, сданной в издательство в 1946 году и возвращенной недавно с пометкой:

«Возвращается за истечением срока хранения».

10 октября 1953

Своим «учителем по линии пушкиноведения» Ахматова считала Бориса Викторовича Томашевского. С ним и его женой, Ириной Николаевной Медведевой, сотрудницей Пушкинского дома, – Анна Андреевна была тесно дружна.

Ирина Николаевна Медведева-Тома-шевская вспоминает: «Беседы о Пушкине никогда не носили округлого характера. Это были скорее вопросы и ответы, совместное заглядывание в тексты, некие лаконические замечания, скорее междометия…»

Борису Викторовичу случилось оказать Анне Андреевне существенную услугу. Когда в 1950 году Ахматовой намекнули «сверху», что, если она напишет стихи в честь Сталина, это может облегчить участь сына, она сочинила целый цикл стихотворений о победе, в котором прославляется Сталин. Это унижение было для нее одним из самых тяжких в жизни. Тут ее покинула даже так называемая техника, даже ремесленные навыки. И тут помог ей справиться с мучительной задачей Томашевский. Она обратилась к нему за советом. По свидетельству Ирины Николаевны (записанному Лидией Гинзбург), Борис Викторович ничего не сказал, «молча сел за машинку перепечатывать стихи для отправки в Москву. При этом он по своему разумению, не спрашивая Анну Андреевну, исправлял особенно грубые языковые и стихотворные погрешности. Когда поэты говорят то, чего не думают, – они говорят не своим языком».

* * *

И Вождь орлиными очами

Увидел с высоты Кремля,

Как пышно залита лучами

Преображенная земля.

И с самой середины века,

Которому он имя дал,

Он видит сердце человека,

Что стало светлым, как кристалл.

Своих трудов, своих деяний

Он видит спелые плоды,

Громады величавых зданий,

Мосты, заводы и сады.

Свой дух вдохнул он в этот город,

Он отвратил от нас беду, —

Вот отчего так тверд и молод

Москвы необоримый дух.

И благодарного народа

Вождь слышит голос:

«Мы пришли

Сказать, – где Сталин, там свобода,

Мир и величие земли!»

Декабрь 1949

Стихи эти Ахматова ненавидела (неудивительно!) и впоследствии, после смерти Сталина, запрещала публиковать.