III. Преступления, совершенные английским подданным Винном

Товарищи судьи! Рядом с Пеньковским на скамье подсудимых находится подданный Великобритании Гревилл Винн.

В ноябре 1962 года Винн, находившийся в тот период в Будапеште, был задержан венгерскими властями на основании обращения Генеральною прокурора СССР и, в соответствии со ст. 54 Договора между СССР и Венгерской Народной Республикой «Об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам», передан советским властям, как совершивший тяжкое преступление против СССР.

После ареста Винна печать и некоторые официальные английские органы стали в позу оскорбленной невинности. Министерством иностранных дел Англии был заявлен протест правительству Венгерской Народной Республики по поводу задержания этого скромного британского бизнесмена.

Такую же позицию первоначально занял и сам Винн, и когда ему объявили, что он арестован за шпионскую деятельность против СССР, то он заявил:

«Я не понимаю, что вы подразумеваете под шпионской деятельностью. Что касается меня, то я к шпионажу не имею никакого отношения» (том 4, л. д. 73).

Правда, к концу этого допроса Винн заявил:

«Действительно, я кое-что сделал против Советского Союза, чего не должен был делать. Но если я расскажу правду, то этим нанесу вред своей семье и некоторым советским гражданам. Кроме того, я покажу, что я человек слабохарактерный. Прошу также учесть, что я не желаю проводить свою жизнь в тюрьме. Прошу дать мне время подумать» (том 4, л. д. 84).

Подумав и убедившись в наличии у следствия серьезных улик, Винн стал рассказывать.

Излагая обстоятельства преступной деятельности Пеньковского, я уже частично касался и роли Винна.

Приезжая в нашу страну как представитель деловых кругов Англии, Винн злоупотребил оказанным ему гостеприимством и вступил в конспиративную связь с Пеньковским по вопросам, столь же далеким от бизнеса, как небо от земли.

О состоявшейся в апреле 1961 года конспиративной беседе с Пеньковским Винн информировал посольство Великобритании в Москве. Нам достоверно неизвестно какой разговор происходил по этому поводу в апартаментах дипломатического особняка на Софийской набережной, однако после него Винн взял у Пеньковского письменный документ, о котором уже говорилось.

По прибытии в Лондон Винн при помощи некоего Хартли, о котором речь впереди, встретился в ресторане «Айви» с сотрудником английской разведки, назвавшим себя Аккройдом, передал ему документы исполненные Пеньковским, и посвятил его в характер своих бесед. От Аккройда Винн получил задание представить программу пребывания в Англии делегации советских технических специалистов, возглавляемой Пеньковским, подготовить отдельные и по возможности несмежные номера для этой делегации в гостинице «Маунт ройял», принять от Пеньковского материалы, которые он привезет, и указать ему номер в гостинице, где его будут ожидать разведчики. Все это Винн пунктуально выполнил. Полученные от Пеньковского пакеты со шпионскими материалами он доставил Аккройду.

Как сказал Винн в суде, он всегда проявляет усердие в тех делах, которыми занимается, и мы имели с вами возможность убедиться в том, что и свои шпионские функции Винн выполнял старательно и усердно, хотя и пытался уверить нас в том, что они были ему совсем не по душе.

В мае 1961 года Винн имел встречи с Аккройдом, с другим разведчиком — Роджером Кингом, а затем и с их начальником, которого на некоторых допросах Винн именовал начальником русской секции английской разведки. Правда, в суде Винн заявил, что он точно не знает должности этого человека, но поскольку его на следствии просили называть все своими именами, то считает, что это, видимо, так и есть. Эти лица предложили Винну использовать намечавшуюся поездку в Москву на открытие английской выставки для передачи пакетов от сотрудников английского посольства Пеньковскому и обратно.

Винн согласился и во время пребывания в Москве, с 7 мая по 6 июня 1961 года, выполнил эти задания, с 2-го приезда он получил пакет со шпионскими материалами от Пеньковского и в тот же вечер посетил квартиру второго секретаря посольства Великобритании Москве Родерика Чизхолма по адресу: Садово-Самотечная улица, дом 12/24, квартира 48. Во время этой встречи, в обстановке строжайшей конспирации, Винн передал Чизхолму пакет, полученный от Пеньковского, и в свою очередь получил для Пеньковского другой пакет, с инструктивным письмом английской разведки и фотопленками.

Во время второй поездки Пеньковского в Лондон в июле — августе 1961 года Винн по поручению Кинга занимался встречей Пеньковского, размещением его, получил от него и передал разведчикам пакеты со шпионскими материалами, а также возил Пеньковского на конспиративные встречи.

В августе 1961 года Винн снова выехал в Москву, снова выполнил роль связника, передал шпионские материалы от Пеньковского Чизхолму, а также инструкции и шпионское снаряжение от Чизхолма Пеньковскому. Винн показал Пеньковскому несколько фотографий Анны Чизхолм с детьми и передал ему коробку из-под конфет как контейнер.

В силу своего положения представителя английских деловых кругов, встречающегося с Пеньковским как с сотрудником советского учреждения, Винн являлся весьма подходящей фигурой для осуществления указанных заданий. С каждым новым приездом Винна в Москву официальная сторона дела играла все меньшую роль, а конспиративные шпионские функции — все большую.

Вылетев из Москвы в Амстердам, Винн сообщил по телефону Кингу, что Пеньковский намеревается прибыть в Париж. Кинг настолько заинтересовался этим известием, что тотчас же специально приехал в Амстердам, и в гостинице «Шиллер» между ними состоялась встреча, на которой Винну было поручено встретить Пеньковского в Париже. Как признал Винн, его пребывание в Париже не вызывалось интересами представляемых им фирм и ему уже на ходу пришлось менять свои деловые планы.

Поскольку не была известна дата прибытия Пеньковского в Париж, то Винн в течение 12 дней встречал на аэродроме «Ле Бурже» прилетающие советские самолеты, пока 20 сентября не прибыл Пеньковский.

Винн обеспечил Пеньковского гостиницей, сопровождал его к местам встреч с разведчиками, посещал вместе с ним рестораны и ночные клубы, оплачивая все расходы, связанные с пребыванием Пеньковского в Париже. В суде на вопрос, кто возместил ему эти средства, Винн дал лаконичный ответ: «Интеллидженс сервис». В Париже Винн также встретился с супругами Чизхолм и имел с ними беседу по вопросам шпионской деятельности.

В последующем, находясь в Англии, Винн неоднократно встречался с английскими разведчиками и в связи с поступившими данными о возможной поездке Пеньковского в США получил задание находиться в пасхальные каникулы дома и ожидать телефонного звонка Пеньковского с тем, чтобы передать ему номера телефонов в Нью-Йорке и Сиэтле для связи с американской разведкой.

В июне 1962 года в Лондоне состоялась новая встреча Винна с разведчиками, где его познакомили с будущим вторым секретарем посольства Великобритании в Москве Гервейсом Кауэллом, который должен был сменить на этом посту Чизхолма, а заодно и принять на себя функции шпионских связей с Пеньковским через Винна и свою супругу Помеллу Кауэлл.

2 июля 1962 года Винн снова прибыл в Москву, это было последнее посещение им нашей столицы, если не считать его вынужденной поездки для присутствия на настоящем процессе.

Это пребывание Винна в Москве было всего четырехдневным, но он успел получить от Пеньковского очередной пакет с фотопленками и письменным донесением, передать его Чизхолму, получить от последнего пакет со шпионскими инструкциями, сигнальными открытками и 3 тысячами рублей для Пеньковского, банку из-под порошка «Харпик», а также фотографии супругов Кауэллов и Карлсонов, которые он показал Пеньковскому.

В связи с тем, что Пеньковский обнаружил за собой наблюдение и был взволнован, Винн сообщил об этом Чизхолму на встрече в туалетной комнате американского клуба в Москве, а также доложил об этом по приезде в Лондон и показывал на карте Москвы маршруты своего движения с Пеньковским. В Москве же Винн успокаивал Пеньковского и обсуждал с ним возможные варианты побега на Запад.

Все обстоятельства не оставляют ни малейшего сомнения в том, что Винн являлся активным участником шпионской деятельности против Советского Союза, главным связником между Пеньковским с одной стороны, английской и американской разведками — с другой.

Будучи изобличен и не имея возможности отрицать это обвинение, Винн как на предварительном следствии, так и в суде утверждал, что об истинном характере связей Пеньковского с разведками он длительное время, вплоть до встречи с Кингом в Амстердаме в августе 1961 года, не знал и узнал об этом только тогда, когда он, Винн, уже был вовлечен в водоворот событий.

В суде Винн показал:

«Да, к этому времени, когда состоялась моя встреча с Кингом в Амстердаме, я действительно понял, что занимаюсь шпионажем. Все туже затягивались тиски, в которые я попал. Круг замкнулся».

На ваш вопрос; товарищ председательствующий: «Кто сжимал эти тиски?» — последовал ответ: «Британская разведка».

До встречи в Амстердаме, как утверждает Винн, он считал, что между Пеньковским и сотрудниками Форейн-оффис — британского министерства иностранных дел — ведутся какие-то неофициальные переговоры. Так ему говорили, а он привык верить джентльменам на слово, но его обманули, и поэтому он здесь, на скамье подсудимых.

В процессе судебного следствия уделялось много времени анализу этих объяснений Винна, и я полагаю, что мы имеем основания отвергнуть их, как несостоятельные и неправдоподобные. Да и сам Винн, продуманно и изворотливо защищавшийся в суде, в конечном счете вынужден был отступить и признать многое из того, чего ему очень не хотелось признавать.

Мы имеем категорические утверждения подсудимого Пеньковского о том, что содержание первых доверительных бесед между ним и Винном в апреле 1961 года не оставляло сомнений в том, что речь идет об установлении разведывательных связей. Но я оставляю пока в стороне эти показания Пеньковского и буду оперировать объяснениями самого Винна и объективно установленными фактами.

Прежде всего обращает на себя внимание то, что тем человеком, которому Винн сразу же после приезда в Англию сообщил о переговорах с Пеньковским, был некто Хартли, который, по словам Винна, являлся сотрудником безопасности одной из крупных английских фирм.

Именно с этим Хартли по возвращении в Лондон связался Винн, а вернее, с Винном связался Хартли, которому неведомыми нам путями уже стали известны происшедшие в Москве события, и Хартли пришел не один, а с английским разведчиком Аккройдом.

Правда, как объясняет Винн, Аккройд представился сотрудником министерства иностранных дел. Но, как мы с вами хорошо знаем, да и Винн об этом вскоре тоже узнал, «дипломатическая» деятельность Аккройда очень схожа с той, которой занимались Чизхолмы, Кауэллы и прочие.

Прошу заметить, что документ, привезенный из Москвы от Пеньковского, был передан не Хартли, а Аккройду и в последующем фигура Хартли уже не появляется на нашем горизонте.

Случайна ли во всем деле фигура Хартли? Нет, не случайна! Хартли — сотрудник английских органов безопасности, он ведет работу с лицами, выезжающими в социалистические страны, инструктирует этих лиц, указывает, на что обращать внимание, что запоминать, о чем писать в отчетах, какими сведениями их насыщать, чтобы они были полезны не только для дела, но и для «Интеллидженс сервис».

Поэтому Винн знал, к кому надо обратиться в Англии насчет Пеньковского, и не ошибся.

Весь характер встреч Винна с представителями английской разведки, с английскими дипломатами в Москве, с самим Пеньковским в Москве, Лондоне и Париже, строго продуманные меры по конспирации, в обстановке передачи пакетов со шпионскими материалами и снаряжением не оставляли никакого сомнения в том, что речь идет о шпионаже, хотя, как утверждает Винн, слова «шпион», «агент», «разведчик» при этом не употреблялись.

В мае 1961 года Аккройд и Кинг категорически запретили Винну в телефонных разговорах в Англии называть подлинную фамилию Пеньковского и предложили именовать его «Янгом». Этому обстоятельству Винн также пытался дать невинное объяснение, заявив в суде:

«Мне было указано Аккройдом, что «Пеньковский» — это имя иностранное, называть его так неудобно и лучше именовать «Янгом»».

Правда, это объяснение, как вы помните, вызвало смех в зале и улыбку у самого Винна.

Напомню, что показал Винн в суде об обстоятельствах его встречи с Чизхолмом в Москве 27 мая года:

«Я прошел в эту квартиру, меня встретил этот человек среднего роста, в очках, мы обменялись рукопожатием, затем он сделал такой жест, чтобы я не говорил, приложив палец к губам, и написал на листке бумаги: «Передайте это Пеньковскому»».

Вопрос: «Все происходило молча?»

Ответ: «Да, это была немая сцена», и добавим от себя, что таких немых сцен между Винном и Чизхолмом было немало.

Напомню, что, показывая Пеньковскому фотографии Анны Чизхолм в ав1усте 1961 года, Винн был очень взволнован и испуган тем, что в опасные дела вовлекается женщина, имеющая детей.

Напомню беседы Винна с Пеньковским в туалетных комнатах при открытых кранах, чтобы шум текущей воды заглушал голоса. В туалете американского клуба вел свой разговор с Чизхолмом Винн 5 июля 1962 года. Странно, почему такой респектабельный англичанин, как Винн, предпочитал вести деловые беседы в туалетах?

И когда вы, товарищи судьи, сопоставите все эти и другие факты, взвесите и проанализируете их, то согласитесь со мной в том, что Винн очень хорошо знал, чем он занимается, и не с августа 1961 года, а значительно раньше.

Позволю себе высказать мнение, основанное на анализе материалов дела и показаниях самого Винна, что он не был столь несведущ и наивен в вопросах разведки, как пытался нас в этом убедить.

В суде Винчу был задан вопрос по поводу его роли в организации конспиративных встреч между Пеньковским и иностранными разведчиками в Лондоне и Париже: «Вам приходилось ранее организовывать аналогичные встречи другим лицам, скажем в области коммерции?»

Последовал ответ: «Да, конечно, я занимался этим в течение последних десяти лет, это было мне необходимо, я веду довольно крупные дела на этот счет».

Вопрос: «Можно ли из этого заключить, что у вас имеется опыт в области экономической разведки?»

Ответ: «Мне не нравится термин «экономическая разведка», но, конечно, я занимался и тем, чтобы столкнуть конкурентов, выяснить сумму контрактов. Моей специальностью были деловые интриги. Я думаю, что британская разведка поэтому и обратилась ко мне с таким предложением».

Так вырисовывается облик Винна — посредника в коммерции и в шпионаже.

Адвокат Боровик усиленно подчеркивал при допросе, что Винн ни разу не присутствовал на самих конспиративных встречах. Действительно это так, но ведь Винн и предан суду как шпион-связник. При этом я должен уточнить, что Винн не присутствовал на конспиративных встречах вместе с Пеньковским и другими разведчиками, но встречи самого Винна с Чизхолмом, с Кингом, с Пеньковским носили в ряде случаев ярко выраженный конспиративный характер.

Винн настойчиво утверждал в суде, что конкретного характера шпионских сведений и содержимого пакетов, циркулировавших через него, он не знал, хотя, как он показал, английские разведчики говорили ему о важности сведений, получаемых от Пеньковского.

В суде было также доказано, что Винн знал о фотографиях дипломатов Чизхолм, Кауэллов и Карлсонов, передававшихся Пеньковскому для ознакомления.

Пеньковский утверждал в суде, что Винн знал о фотоаппаратах и фотопленках. Вот что он показал по этому поводу:

«Я сказал, что передаю поломанный фотоаппарат, который уронил, и экспонированные фотопленки. Я попросил Винна побыстрее заменить фотоаппарат. Винн еще интересовался у меня причиной поломки и не нуждаюсь ли я в каком-либо дополнительном инструктаже, я отказался от этого».

Напомню, что из 106 экспонированных фотопленок, попавших от Пеньковского к иностранным разведкам, около 80 передано через Винна.

Винн утверждает, что, почувствовав опасность всей этой преступной деятельности, он неоднократно высказывал свои опасения английским разведчикам и делал попытки выйти из игры. Однако он подвергался нажиму, при этом использовались и обещания содействовать развитию его бизнеса, и угрозы.

«На встрече в Амстердаме, — показал Винн в суде, — Кинг грозил, если я откажусь сотрудничать с ними, неприятными последствиями. Ведь достаточно телефонного звонка должностного лица в Англии директору какой-либо фирмы — и моя репутация как делового человека понесла бы значительный урон, а я никак не хотел, чтобы моему делу был нанесен урон».

С одной стороны, Винна преследовал страх за свой бизнес, а с другой — страх перед перспективой оказаться в тюрьме. Я полагаю, что на сей раз можно поверить подсудимому Винну в том, что сочетание шпионажа и бизнеса — малопривлекательное занятие.