ЛЫЖНЫЙ СЕЗОН

ЛЫЖНЫЙ СЕЗОН

Нехитрое дело попасть ногою в проложенный след, гораздо труднее, но зато и почетнее прокладывать путь самому.

Я. Колас.

Каждому спортсмену знакомо чувство огромного удовольствия от лыжного спорта. Да и вообще, кому оно не известно? Кто не увлекался стремительной, захватывающей дух ездой с горы? Кому не приходилось бороться в лыжном кроссе на многокилометровой дистанции за призовое место? Наверное, нет человека, который в своей жизни не стоял бы на лыжах, которому не щекотал бы ноздри опьяняющий морозный воздух, которому не приносила бы большого наслаждения лыжная прогулка!

Лыжи! Ребята о них не забывали и летом. Прошедшей зимой в Сталинграде они лишь несколько раз смогли встать на лыжи — собственных не было. Однако, при содействии райкома комсомола лыжники-артековцы принимали участие в городских соревнованиях. Интересной была трасса: она шла по торосистому льду Волги на левый берег. Тогда без тренировки артековцы заняли командное первое место. Им вручили грамоту и напоили горячим чаем.

Здесь на Алтае лучших условий для лыжного спорта нельзя было и ожидать: лыжи администрация приобрела, снега было вдоволь, а горы так и манили к себе серебристой поверхностью!

Возле самого корпуса подымался длинный пологий склон, дальше к югу он круто уходил к густому ельнику. Это был наш основной стадион, подаренный самой природой. Здесь ребята сделали несколько трамплинов, на ровном, но крутом склоне разучивали повороты в слаломе и просто ездили и падали свободным стилем. Отсюда постоянно раздавались весёлые возгласы, смех, брызгал юношеский задор и здоровье.

Особой виртуозностью выделялись эстонцы и москвичи: Муля Тамм, Володя Николаев, Арвид Пазорг, Том и Дима Петровы.

А тот, кто отдавал предпочтение кроссу по сильно пересечённой местности, тот ехал в район аллеи, где между деревьев петляла лыжня, и во главе с Володей Аас отрабатывал широкое скольжение, правильное дыхание. Здесь тоже было интересно. Володя был хорошим лыжником, умел увлечь товарищей любым делом, передать свой опыт, научить спорту.

Склоны гор таили много неожиданностей и неприятностей. Почти ежедневно кто-нибудь из лыжников нёс под рукой сломанную лыжу. Палки тоже ломались, но их легче было починить — предмет без особой сложности. Были и такие случаи, когда лыжники приходили с исцарапанными щеками, разбитым носом или распухшей ногой, — таких сразу направляли к Анфисе Васильевне или Розе Игольниковой. Если в таких случаях дежурным по коридору был Юра Мельников, то он обязательно констатировал:

— Помогите этой жертве добраться до эскулапов! — разводил руками. — На войне, как на войне! На лыжах, как на лыжах! Эх, жаль твоего носа, Петя! А лыжи целые?

И если лыжа балы сломана, он добавлял:

— Эх, жаль лыжу! Такая проворная была! Лучше бы голову сломал! Ведите его!

Иногда для поднятия духа потерпевшего Юра выносил из палаты большой деревянный термометр и «мерил температуру». Он сам тоже любил кататься с гор.

Иногда ребята выезжали в горы, поближе к Церковке, возле которой поднимались безлесные конусообразные горы. Из-за низких температур и сильных ветров снег уплотнялся и нисколько не проседал под тяжестью лыжников, — на снегу оставался лишь чуть заметный след. По такому снегу кататься было приятно, но не всегда безопасно, особенно при вынужденном падении. Ещё хуже было, когда свежий снег оставил местами наносы, и они мягкими островками белели на уплотнённой толще, подстерегая лыжника, который почти всегда в таких местах терял равновесие и падал. Случилось это с моим подопечным Петей Кацманом. Мы с ним выкарабкались на вершину сопки, отдышались.

— Давай я поеду первым, проложу лыжню, а ты потом за мной, — предложил я Пете.

Немного присев, я поехал вниз. Ветер свистел в ушах, слезились глаза. И вот поперёк пути протянулся свежий нанос, — меня качнуло вперёд, поднялся снежный вихрь, всё же на ногах я устоял, и, вырвавшись из хитрой ловушки, снова понёсся вниз. У подножия остановился, махнул рукой Пете:

— Давай по моему следу-у-у-у!

Где-то далеко в горах покатилось эхо:

— У-у-у-у-у…

Петя птицей понёсся по готовой лыжне. На небольшом трамплинчике его немного подбросило и одной лыжей он съехал с проложенной колеи, но скорости не потерял и камнем влетел в снежный нанос. Снизу я видел лишь могучий снежный вихрь, поднятый падением товарища, вихрь закрыл и лыжню, и лыжника. И вдруг, из этого облака снежной пыли, как в современных мультфильмах, стрелой вылетела лыжа с валенком и быстро поехала вниз, приближаясь ко мне. А потом на одной левой ноге, как цапля на болоте, беспомощно осматриваясь вокруг, поджав босую ногу, показался Петя. Он увидел, что мне удалось перехватить и остановить умчавшуюся лыжу, и ожидал, пока я привёз ему «правую ногу». Мы посматривали один на другого и смеялись до изнеможения, покачиваясь и приседая.

Петя вытер лицо и снова прыснул:

— А я всё-таки доеду до конца! — и поехал вниз по склону.

Вскоре в коридоре жилого корпуса появилось объявление: «Артековец! Ты подготовился к лыжному кроссу? Желаем тебе стать победителем! Все на лыжи! Комсомольский комитет».

Началась подготовка. Теперь спортсмены чаще ходили с Володей на несколько километров вдоль реки Белокурихи. Возвращались вспотевшие, усталые, но довольные.

Наступил день соревнований. После завтрака старший вожатый, он же — главный судья соревнований — объявил:

— В десять ноль-ноль всем отрядам прибыть на старт у мостика, возле столовой! Лыжня проложена вдоль дороги мимо нашего корпуса к шестой даче, поворот там обозначен флажками и будет стоять контрольный пост, назад — тем же путём. Финиш — на месте старта!

— Какая дистанция?

— Первому-третьему отряду — пять километров, четвёртому-пятому — три. Ясно!

— Поняли!

Погода стояла, будто по заказу: лёгкий морозец, солнышко, свежий снег чуть-чуть припорошил лыжню, проложенную ещё вечером.

Через полчаса на старте толпились лыжники — участники забега и их болельщики. Дорохин вызывает первый отряд. Встаём по пять человек на старт. Сигнал — мы срываемся с места и, толкая один другого, устремляемся вперёд — через мосточек, по дороге в горы, к даче.

Кто-то говорил, что здесь отдыхал в довоенные годы военачальник Эйхе, после нашего приезда здесь отдыхал писатель Паустовский. Теперь это лёгкое и красивое сооружение пустовало, двери и окна были заложены досками, даже сторожа никакого не было.

Возле жилого корпуса было полно болельщиков. Они подбадривали проезжающих громкими возгласами:

— Не, поддайся, Миша!

— Володя, нажимай!

— Палками, палками работай!

Остались позади контрольные посты, дорога становилась круче, дышалось тяжело, темп снижался. По лицу катились капли пота, Наконец, среди зелёных ёлок завиднелась дача, а по дороге горбилась фигура контрольного постового. Ещё немного и мы уже повернули назад. Ехать стало гораздо легче, теперь лыжи сами скользили по накатанной лыжне, нужно было только лишь удержаться, сбалансировать на ногах, чтобы не упасть да вовремя свернуть набок, чтобы дать дорогу встречному лыжнику.

Обратный путь мы пробежали намного быстрее. За поворотом, возле корпуса, мне удалось вырваться вперёд, оставив ребят позади. Поехал быстрее, впереди уже виднелся мостик и гурьба пионеров.

— Ещё немного, Алёша! Рекорд!

Но как раз в этот ответственный момент фортуна мне изменила: перед мостом чуть расслабились мышцы ног — лыжи вмиг разъехались, я сделал отчаянное движение, которое совсем погубило меня: лыжа наехала одна на другую, и я полетел на скользкую дорогу. А ещё через мгновение мимо меня проскочил Володя Мананников, и пока я поднялся и распутал лыжи, мимо проехала вся четвёрка и я приехал последним.

— Ирония судьбы, или преждевременное приземление! — издевался Юра.

— Не остри! — оборвал его кто-то из моих болельщиков. — Подобная авария с любым и каждым может случиться!

Но Мельников не унимался:

— Конечно, может. Это ещё хорошо, что он под мост не угодил! Мог бы и опору носом поцарапать!

Мне, конечно, было обидно, что не сумел финишировать первым, но спортивная скромность претила жалеть об этом вслух. Я подошёл к улыбающемуся Мананникову и пожал ему руку. Кстати, на районных соревнованиях Володя занял тоже первое место, так что уступил я достойному противнику. Артек и в спорте вышел в районе на первое место.