Э. А. МИРОНОВА „КАКИМ БЫТЬ"

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Э. А. МИРОНОВА

„КАКИМ БЫТЬ"

«НЕ НАДО ОВАЦИЙ! Графа Монте-Кристо из меня не вышло. Придется переквалифицироваться в управдомы» — так кончается роман И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок». Герой этого романа — Остап Бендер канул в небытие.

Что стало с ним? Сделался ли он управдомом и начал честно трудиться или погиб в результате одной из своих авантюр? Шли годы. Все реже и реже появлялись у нас комбинаторы, подобные Бендеру, — не просто им жить в Советской стране. Понимал это и внук одесского судовладельца, лишившегося в рево-люцию своих капиталов, Рафаил Ефимович Мильман, он же Роман Ефимович Романовский, Рафа Миль, Матвей Матвеев.

В одной из его записных книжек читаем: «Самое главное в жизни делать деньги. Деньги можно делать многими способами, но почти все способы, предложенные Остапом Бендером, устарели и в условиях построенного социализма не могут иметь шансов на успех. Надо бы найти нечто такое, что шло бы в ногу с социализмом».

И Мильман, воспользовавшись любовью советского народа к литературе, нашел это «нечто»: он объявил себя «литератором», а свои будущие труды—«не имеющими прецедентов в истории мировой литературы и предназначенными на века». И действительно, автору удалось предугадать будущее своих творений: писанина Мильмана приобщена к уголовному делу по обвинению его в тяжких преступлениях, и, следовательно, ей суждено храниться в судебных архивах много лет.

Где был наш «литератор»? Что делал он долгие годы? Какие произведения создал? Всеми этими вопросами и заинтересовалось следствие в связи с заявлением гражданина Петрова о присвоении писателем Мильманом-Романовским 3 тысяч рублей (в новом масштабе цен), одолженных у него якобы на покупку автомашины. Место жительства и место работы Мильмана-Романовского Петров не знал, но сообщил, что некоторое время вместе с Мильманом в гостинице проживал автор печатавшейся в журнале «Огонек» детективной повести и что именно близость Мильмана с писателем Курковым убедила его — Петрова — в порядочности Мильмана.

С допроса этого свидетеля и началось следствие, поскольку он был единственным лицом, известным в тот момент из числа знакомых Мильмана.

Гражданин Курков выглядел жалким и растерянным, когда, хватаясь за голову и краснея, дрожащим от слез голосом излагал историю своего знакомства с Мильманом: московский литератор Сидоров прислал к нему Мильмана с рекомендательным письмом, советуя воспользоваться услугами такого «умного, обаятельного и к тому же имеющего большие связи человека».

Вот и решил начинающий писатель с «помощью» Мильмана приступить к созданию своих произведений— уж слишком заманчивыми казались перспективы. Еще бы, ведь Мильман «гарантировал» ему миллионные тиражи его романов, заверяя, что «слух о нем пройдет по всей Руси великой».

В счет «будущих гонораров» ловкий мошенник вручил автору детективных романов «аванс» — 2 тысячи рублей (конечно, как в дальнейшем установило следствие, из краденых денег). «Щедрость» Мильмана явилась отмычкой к сердцу Куркова, и он поспешил выдать Мильману доверенность на право совершения от его имени любых сделок, вплоть до заключения договоров, получения причитавшихся сумм и так далее.

Чтобы еще более поразить воображение попавшегося на удочку простачка, Мильман пригласил Куркова в южный городок, где он в тот период имел постоянную «резиденцию», занимая половину Дома приезжих, бесплатно предоставленную ему в полное распоряжение радушным руководителем одного из предприятий, с которым ему удалось установить близкие приятельские отношения. Такая обстановка, окружавшая Мильмана, окончательно убедила Куркова во «всемогуществе» Романа Ефимовича. В распоряжении Мильмана имелась легковая автомашина, холодильник, вентилятор, несколько телефонных аппаратов, магнитофон и тому подобные современные удобства. Две уборщицы Дома приезжих обслуживали только Романа Ефимовича (отглаживали ему по нескольку раз в день рубашки, стирали носовые платки, обтачивали карандаши и т. д.).

Очень образно рассказала о «деятельности» Мильмана-Романовского уборщица Дома приезжих Матвеенко:

«Проживание писателя Римановского — это большое беспокойство для всего нашего коллектива. Обслуживать его было куда тяжелее, чем весь Дом приезжих, заполненный обычными жильцами. Вход на его половину дома разрешался только по вызову, звонки с его половины раздавались беспрестанно: то он вызывал, чтобы найти карандаш, то ключ или какую-нибудь бумажку. И так беспрерывно приходилось к нему бегать из-за всяких пустяков.

Что делал Романовский, я не знаю — видела лишь, что он постоянно звонил по телефону. Бездельничал не только Роман Ефимович, но и его личные секретари— один целыми днями валялся в постели, другой ходил по комнате, щелкая семечки».

И когда в одно тяжелое осеннее утро Мильман внезапно покинул Дом приезжих, его секретарь еще два месяца там оставался: «сторожил» огромный сундук, изготовленный по специальному заказу Романа Ефимовича «для хранения его будущих рукописей».

Допрошенный Курков предъявил письмо этого секретаря, в котором сообщалось:

«Длительное и упорное молчание шефа ясно свидетельствует, что возвращаться сюда он не намерен. В сущности, он прав. Выставка сорвалась, ни одного «девиза» не получено. Что здесь ждет его? Счет на несколько тысяч рублей. Больше сторожить холодильник и сундук не могу и потому уезжаю».

После отъезда секретаря сундук был вскрыт и оттуда извлечены две пары рваных носков и старые газеты. Писатель Курков рекомендовал допросить стенографистку Болошову, работавшую с Мильманом в течение двух лет, и заслуженного деятеля искусств Драгунова, навещавшего Романа Ефимовича и якобы знавшего его много лет. Как показал Курков, Мильман умел заинтересовать слушателей своими «проектами». Например, Роман Ефимович без труда увлек редактора местной районной газеты идеей создания литературного объединения, члены которого вместе со своими семьями будут путешествоватына своих автомашинах. Под этим предлогом Мильман пытался получить в Госплане СССР наряд на 50 легковых автомашин, рассчитывая в дальнейшем открыть бойкую торговлю новенькими «Волгами». Одновременно Мильман намеревался «организовать» фотовыставку в Доме техники и получить за нее 24 тысячи рублей, но, благодаря бдительности руководителей Дома техники, эта затея сорвалась. Неблагоприятная обстановка не обескуражила предприимчивого Рафу, проповедовавшего, что «деньги лежат повсюду, надо только уметь взять их».

В дальнейшем расследованием было установлено, что этим «видом искусства» Мильман овладел в совершенстве, ухитряясь умело обирать как неискушенных юнцов, так и глубоких старцев. Даже своих «соратников по ремеслу» — жуликов и аферистов, подвизавшихся в одной из московских артелей, Роман Ефимович не оставил без внимания и, угрожая разоблачением, выудил у них довольно кругленькую сумму в 10 тысяч рублей. В этом шантаже Мильману помог имевшийся у него документ, удостоверяющий, что редакция одной из газет поручила Романовскому собирать материалы по разоблачению частнопредпринимательской деятельности на предприятиях местной промышленности.

В числе жертв Романовского оказались главным образом представительницы женского пола, к их доверчивым сердцам Роман Ефимович особенно легко «подбирал ключи», изыскивая для этого самые разнообразные способы и изобретая все новые приемы. Многие из них, не имея больших сбережений и драгоценностей, бесплатно трудились для Мильмана, рассчитывая получить вознаграждение «после выхода в свет» «фундаментального труда» — так называемой «энциклопедии» под названием «Каким быть?»

Стенографистка Болошова заявила, что проект Мильмана создать книгу «Каким быть?», в основу которой следовало положить «девизы» известных стране людей — одна из многочисленных афер Романовского, в чем она, Болошова, убедилась, к сожалению, очень поздно. Передав в прокуратуру копии стенограмм бесед Мильмана с некоторыми «героинями его будущей книги», Болошова сообщила телефоны двух пенсионерок, в чьих квартирах иногда останавливался Роман Ефимович, приезжая в Москву.

Они немедленно были допрошены, и в тот же день произведена выемка хранившихся у них бумаг Мильмана (в виде залога в счет будущих расчетов за квартиру). В результате допроса Куркова, стенографистки, квартирных хозяек Мильмана и проверки московских гостиниц, а также беглого осмотра изъятых бумаг и фотоснимков (хранившихся более чем в 5 чемоданах), можно было прийти к выводу, что Мильман — крупный аферист, так как, нигде не работая, имел «штат» стенографисток и шоферов, домработницу, которой снимал комнату, и даже личного парикмахера.

Проверка показала, что Мильман часто и на длительное время останавливался в лучших гостиницах столицы. А в один из осенних месяцев ему удалось расположиться в двух номерах гостиницы «Украина», где он ежедневно устраивал банкеты, причем его расход только за этот месяц, по примерным подсчетам, составил около 10 тысяч рублей.

Вначале следствию пришлось заняться активным розыском Мильмана. Розыск осложнялся отсутствием у него семьи (с женой он давно разошелся), постоянного места жительства и работы, а также наличием нескольких фамилий.

Судя по фотографиям, записным книжкам и показаниям свидетелей, Мильман имел много знакомых женщин. Среди бумаг Мильмана нашли список представительниц прекрасного пола с пометками о наиболее ценных достоинствах каждой («интересная», «умная», «знает Ф. Ф.» и так далее).

Большую помощь в «классификации» женщин и выявлении наиболее близких связей Мильмана оказала стенографистка Болошова. Ее осведомленность в этом и показания помогли разыскать Мильмана. Органы милиции были ориентированы прокуратурой на пятерых женщин, у которых Мильман мог находиться (с одной из них, жительницей города Риги, Мильман и был задержан через месяц после возбуждения уголовного дела).

Пока Мильмана разыскивали, по делу активно вели следствие. Были допрошены лица, наиболее часто встречавшиеся с Мильманом (круг их был установлен в результате показаний Куркова и Болошовой, а также из записных книжек Романовского).

Один заслуженный деятель искусств показал, что ранее знал Мильмана как журналиста и случайно встретился с ним спустя много лет. Считая, что Мильман по-прежнему занимается журналистикой, он предложил ему совместно издать книгу, посвященную шахтерам. Это предложение Мильман охотно принял, и они заключили договор с Киевским издательством, которое выплатило им аванс по 1500 рублей каждому. Однако Мильман над книгой не работал, а полученные деньги присвоил, в результате чего договор с ними издательство расторгло и заслуженному деятелю искусств, как соавтору, пришлось возвратить за Мильмана 1500 рублей. Тот же свидетель показал, что Мильману удалось получить под «книгу» какие-то суммы и в других организациях.

Эти показания, а также многочисленные удостоверения различных издательств и редакций послужили основанием для выдвижения версии о том, что получение авансов под «литературные труды» являлось для Мильмана одним из способов хищения государственных средств.

В связи с этим были направлены запросы во многие издательства и другие организации с просьбой сообщить о взаимоотношениях с Мильманом.

Некоторые издательства подтвердили, что Мильман действительно заключил с ними договоры на создание литературных произведений по самой различной тематике, например: «Чему научила Вас война?», «О коммунистическом воспитании», «Советские люди в борьбе за мир», «Забота о детях-сиротах», «О чем вы мечтаете, девушки?» и так далее, но ни одной из этих работ не сдал.

Таким путем Мильман за 10 лет присвоил 5 тысяч государственных денег.

Гражданка Мальцева, у которой Мильман останавливался в Москве, показала, что вскоре после отъезда Романа Ефимовича на его имя поступила телеграмма с вызовом на почту для переговоров по телефону, кажется, с колхозом, а вскоре Мильмана разыскивал председатель какого-то колхоза.

В почтовом отделении была изъята телеграмма председателя крупнейшего колхоза Ставропольского края, адресованная Романовскому. Немедленно из прокуратуры было направлено отдельное требование о допросе автора телеграммы, однако последний отрицал передачу Мильману крупной денежной суммы и лишь сообщил, что Мильман, явившись в их колхоз в качестве журналиста, обманул бригадира Л., взяв у него 2200 рублей на приобретение легковой автомашины, которую так и не доставил.

Однако после ареста Мильмана вновь пришлось вернуться к версии о хищении им денег в Ставропольском колхозе, о чем будет сказано далее.

Моя первая встреча с Мильманом состоялась в тюрьме. «Писатель Роман Ефимович Романовский», — представился Мильман, и далее полилась заранее подготовленная речь, рассчитанная на то, чтобы ошеломить следователя, заставить поверить в его «талант», а также прощупать, что уже известно о нем.

«Я ехал в Москву, — заявил Мильман, — так как мечтал с прокурорской помощью свести мои долги в один гражданский иск, получить от кредиторов отсрочку, постоянно осесть в редакции какой-либо газеты, выплатить постепенно свои долги, а по ночам работать над книгами».

Мильман жаловался на отсутствие «государственного взгляда» в отношении своих «произведений». Были у него дни и месяцы, когда он нуждался, были дни, когда, раздобыв деньги, пил до одури в окружении разного сброда, впадал в отчаяние и даже покушался на самоубийство, но неизменно возвращал себе бодрость духа, как только находил финансовую отдушину в виде кислородной подушки — нового «долга»!

Мильман сетовал, что у нас нет долговых ям времен драматурга Островского, и заявлял, что он ждет «не меча, а помощи», настойчиво пытаясь доказать, что он действительно писатель, а не мошенник.

«20 лет, — цинично разглагольствовал Мильман, — я работал для потомства и кровью своего сердца писал энциклопедию — каким должен быть человек будущего общества. Моя книга — духовное завещание старшего поколения младшему, это — посылка на века, которая через сто лет станет настольной книгой молодежи».

Мильману было предложено оставить в покое проблемы воспитания молодежи и хотя бы кратко рассказать свою биографию, сообщить, кому и сколько он должен, объяснить, с какой целью он взял деньги у Петрова, почему их не возвратил, кто финансировал его кутежи в гостинице «Украина», а также дать показания о своих взаимоотношениях с издательствами и указать, где хранятся «драгоценные свитки» с его заветами будущему поколению.

И опять вместо конкретных ответов полилась речь, полная фантастических измышлений, вроде того, что его банкеты в гостинице «Укрдина» оплачивала женщина, чье имя он не смеет назвать, так как она замужем, и что часть его рукописей в период Отечественной войны была спрятана в сундук и закопана в землю, а впоследствии оказалась утраченной, в связи с чем ему приходится работать заново.

Мильман вдохновенно лгал, как в окопах переднего края войны, в палатках медсанбата, на стройках послевоенных пятилеток, в камышовых домиках на целинных землях, в тиши кабинетов и лабораторий он долгие годы записывал мысли народа, самых зрелых его умов, самых страстных его сердец по вопросу «Каким быть?»

Указать лиц, которым он должен, Мильман отказался, заявив, что первым он их не назовет, ибо не вправе компрометировать этих щедрых и благородных людей, упоминая их имена без соответствующего на то разрешения, а деньги, взятые на покупку машины, он намеревался вернуть в ближайшее время, издав свою комедию «Месть».

Мильман отказался дать показания в отношении сумм, полученных им в государственных организациях в виде аванса под различные литературные произведения, заявив, что это — область гражданского права.

О своих занятиях в период Великой Отечественной войны Мильман дал весьма путаные показания, что лишний раз подтверждало необходимость глубокого расследования его «деятельности» в течение многих лет.

Оказалось, что во время войны Мильман-Романовский был осужден к 10 годам лишения свободы. Однако, воспользовавшись условиями военного времени, Мильман от наказания уклонился.

Следствию требовалось доказать наличие у Мильмана умысла, направленного на хищение государственных средств, полученных в виде литературных авансов.

Тщательное изучение многочисленных справок, отзывов, удостоверений (в том числе изъятых у его сожительниц) показало, что Мильман, заключая договоры на создание литературных произведений, вовсе не предполагал их создавать, а занимался совершенно, другим. Например, по первому из таких соглашений с издательством Мильман обязался не позднее чем в двухмесячный срок написать серию художественно-документальных рассказов, посвященных передовикам промышленности и сельского хозяйства. Никаких рассказов Мильман не написал и аванс издательству не возвратил.

Было установлено, что в то же самое время Мильман ежедневно выступал в школах и на детских площадках со своим «литературным концертом» на тему «О разведчиках в тылу врага». Программа этого «концерта», в числе других «произведений» Мильмана, была направлена на рецензию и получила отрицательный отзыв.

Во всех издательствах было изъято много документов, свидетельствовавших о длительных розысках Мильмана и безуспешных попытках издательств вернуть государственные средства, а также многочисленные письма Мильмана (когда судебным исполнителям удавалось его отыскать) с просьбой продлить срок погашения задолженности.

Пришлось заняться расследованием и «артистической» деятельности Мильмана. Несколько месяцев Мильман гастролировал на Украине, читая лекции в артелях, школах и даже в ремесленном училище для глухонемых, и «заработал» 6 тысяч рублей.

«Артистическая» деятельность Мильмана прекратилась лишь после опубликования в Краснодарской газете фельетона под названием «И бренькает и звенькает», в котором подвергся резкой критике халтурный характер выступлений Мильмана.

Получая крупные суммы денег за эти выступления, Мильман не считал нужным возместить государственным и общественным организациям деньги, взятые в виде авансов под работы, которые он не выполнил и не собирался выполнять.

Расследование именно этих обстоятельств и дало возможность доказать наличие у Мильмана умысла, направленного на присвоение государственных средств.

Временно прекратив в 1952–1953 годах «артистическую» деятельность и получение денег в издательствах (возобновив и то и другое в 1957–1958 годах, но уже под другой фамилией), Мильман сделал основным источником своего дохода обман отдельных лиц, выманивая у них деньги под самыми разнообразными предлогами.

В записных книжках Мильмана, относящихся к различным периодам, часто встречались пометки, озаглавленные «мне должны», под которыми были указаны суммы 500–800 рублей и различные инициалы. Почти все записи следствию удалось расшифровать, причем в этом вопросе большую помощь оказала бывшая домработница Мильмана Мохова. У нее сохранилась записная книжка, которую она представила в следственные органы, дав подробные объяснения по имевшимся в ней заметкам. Эта женщина, в прошлом шофер, в течение многих лет убирала за ним в номерах гостиниц и на частных квартирах после попоек своего хозяина, стирала его белье, выполняла обязанности курьера, а также закладывала в ломбард чужие вещи, добытые Мильманом мошенническим путем.

За эти услуги Мильман ничего не платил, обещая рассчитаться сразу и купить Моховой автомашину, но, конечно, своих обещаний не выполнил. Как указывалось, сам Мильман категорически отказался назвать лиц, которым он «должен».

Было вскрыто значительное количество «позаимствований» Мильманом крупных денежных сумм у отдельных граждан. В большинстве случаев общим был такой мошеннический прием: Мильман, выдавая себя за крупного писателя, рассказывал своим жертвам, что работает над большой книгой, посвященной воспитанию молодежи, и очень нуждается в деньгах для оплаты труда машинисток, стенографисток и тому подобных расходов.

Обещая возвратить деньги немедленно по получении гонорара за книгу, Мильман предъявлял стенограмму бесед с известными деятелями науки и искусства, к которым ему удавалось проникнуть по удостоверениям и справкам издательств и редакций.

Несколько десятков таких стенограмм, размноженных в нескольких экземплярах, было изъято на квартирах, где останавливался Мильман, лично у него при аресте и у его знакомых. Ознакомление с текстом стенограмм, а также допрос некоторых лиц, с кем проводились беседы, позволили опровергнуть утверждение Мильмана о том, что беседы велись ради создания какой-то книги.

Например, из стенограммы первой беседы с одним народным артистом видно, что Мильман на примере его жизни хотел рассказать молодому поколению, «каким надо быть». В конце второй беседы с ним Мильман заявил, что он уже подошел к выяснению главного вопроса — «каким быть?» и что этот вопрос будет освещен во время третьей беседы, которую он намеревался провести после того, как «все осмыслит».

Во время второй беседы Мильман попросил уже «одолжить» ему 5 тысяч рублей. Кроме того, Мильман привел к народному артисту своего друга Дмитриева (впоследствии осужденного за крупные хищения социалистической собственности) и убедил своего приятеля, что этот человек как председатель жилищного кооператива предоставит ему комнату в доме этого кооператива.

В связи с этим Мильман выманил у Дмитриева 3 тысячи рублей. Однако народный артист денег Мильману не дал и комнату его другу не предоставил, а посему Мильман утратил всякий интерес к его личности и выяснению у него «важного вопроса» — «каким быть?», не явившись ни на назначенную третью беседу, ни в дальнейшем.

Такой же вывод об истинной цели подобных бесед следствие сделало и в отношении других тщательно изученных стенограмм. В ряде случаев такие стенограммы закладывались Мильманом за деньги, взятые «в долг до издания книги».

У некоторых лиц Мильман с помощью этих стенограмм одолжил крупные денежные суммы, обещая соавторство в своей книге — «Каким быть?». Так, Мильману удалось выманить 5 тысяч рублей и некоторые вещи у гражданки Зуевой, которую он заверил в том, что она будет соавтором его труда.

Под такое же «соавторство» Мильман «временно перехватил» 5 тысяч рублей у одного дельца, который финансировал поездку Мильмана и его «штата» в Ленинград. Прибыв на берег Невы, Мильман в сопровождении нескольких лиц явился в гостиницу «Ленинградская», где потребовал освободить для него номер 5, так как комната, где умер Есенин, его якобы вдохновляет на создание «белых стихов». В то же время Мильман сумел выудить тысячу рублей у одного прибалтийского поэта, а спустя два года памятник известному русскому поэту Брюсову В. Я. на Новодевичьем кладбище подсказал Мильману мысль обобрать его наследников.

В годовщину смерти этого поэта Мильман явился на кладбище почтить память умершего. По окончании гражданской панихиды Мильман вместе с родственниками и друзьями Брюсова проник в его квартиру, где за столом произносил трогательные речи о большом таланте покойного и его заслугах перед Советской Россией.

Разнюхав, что одна из дальних родственниц поэта не замужем, Мильман стал рассказывать ей печальную повесть о своем одиноком сердце, нуждающемся в женском тепле и ласке, и так растрогал свою слушательницу, что та пригласила его заходить на «огонек».

Мильман не замедлил воспользоваться приглашением и, явившись к ней, сочинил басню о том, что его шофер сбил старичка, сын которого требует с шофера 8 тысяч рублей, угрожая заявлением в органы милиции, и как он, Мильман, не может допустить, чтобы детишки шофера остались на годы без отца.

Мильман убеждал слушательницу помочь шоферу и рассказал, что он с этой целью взял в сберкассе все свои сбережения, за 4 тысячи рублей продал свою шубу из «серебристых мышей» и все же ему не хватает 600 рублей, чтобы полностью рассчитаться за погибшего старичка.

Потрясенная родственница поэта одолжила на несколько дней (обычный срок, намечаемый Мильманом) у своих соседей 600 рублей, с которыми Мильман и отбыл. С тех пор Мильмана в доме поэта не видели. В качестве отмычек к сердцам доверчивых людей Мильман изобретал и другие приемы: предлагал устроить выгодный обмен квартиры, помочь добиться перевода по службе.

В Риге в 1958 году Мильману удалось получить документ о том, что он является директором киностудий при Доме народного творчества Московского района и работает над созданием кинофильма «Месть». Имея такой документ, Мильман надеялся получить кредит у многих жителей города Риги, в том числе у некоторых папаш, мечтавших пристроить своих дочерей в кинозвезды.

Требование органов милиции (питавших к нему, по выражению Мильмана, «зоологическую ненависть») покинуть Ригу разрушило многие радужные планы Рафы Миля. Тем не менее он все же успел «одолжить» 1600 рублей у гражданина Демина, обещая ему соавторство, 300 рублей у гражданки Левитас, мечтавшей сыграть роль «Ягодки» в будущем кинофильме «Месть», якобы специально для нее созданной.

Поселившись в особняке известного художника, Мильман только за пользование его личным телефоном «задолжал» ему 180 рублей, заказав более сотни междугородных переговоров.

Иногда Мильман уверял окружающих в наличии у него больших сбережений и в подтверждение сказанного предъявлял сберкнижку с огромным вкладом — 30 тысяч рублей. Кто знал, что вклад составлял всего лишь 5 рублей, а остальные суммы были вписаны рукой самого Мильмана.

Выдав себя за полковника Советской Армии и сочинив историю о том, как он был приговорен фашистами к смертной казни, но бежал, Мильман так покорил своими «героическими подвигами» одного военнослужащего, что тот, не задумываясь, «ссудил» ему 500 рублей. На 700 рублей пострадал другой военнослужащий, поверивший басням Мильмана о выходе в свет его произведения «История двойного предательства», посвященного разведчикам.

Один известный артист «одолжил» Мильману 500 рублей за обещанное содействие в развитии движения «коллективноопытничества», которому служитель музы покровительствовал.

Врач Кузнецова, лечившая Мильмана, поплатилась за свою доверчивость крупной суммой (веря в ее возврат): ведь Рафаил Ефимович так настойчиво приглашал ее в Химки посмотреть его дачу, строительство которой якобы подходит к концу.

На примере врача можно видеть, как Мильман искусно действовал, дабы предотвратить обращение в суд. Так, 7 ноября 1956 года из Тихвина (хотя в этот период Мильман жил в Москве) от его имени Кузнецовой пришла телеграмма, в которой он заверял, что «днями будет» и что «все в полном порядке».

В своем новогоднем поздравлении Мильман писал Кузнецовой, что хотя его поведение могло отбить у нее веру «в совесть и правду» и принесло ей много огорчений, но он «искупит свою вину» и к 20 февраля 1957 года вернет долг.

Летом 1957 года Мильман назначил новый срок уплаты долга — сентябрь 1957 года, 30 декабря 1957 года Мильмач телеграфировал о своем «проезде» через Москву (хотя находился в это время в Москве) и заверял, что он «скоро и результативно приедет». По истечении срока исковой давности потерпевшая никаких известий от Мильмана больше не получала. Так, у отдельных лиц Мильман мошенническим путем получил более 30 тысяч рублей.

Расследованием были добыты доказательства мошенничества Мильмана и присвоения им государственных средств, полученных в издательствах под видом аванса.

Однако вскрытые преступные сделки Мильмана по времени не могли быть источником его расходов на кутежи в гостинице «Украина».

Утверждение Мильмана о таинственной щедрой женщине, возместившей его расходы, казалось маловероятным.

Из показаний Кулаковой было видно, что Мильман, прибыв 5 ноября из Ростова-на-Дону в Москву на легковой автомашине с новой «приятельницей» по имени Валя и каким-то колхозником, остановился у нее на два дня, до получения номеров в гостинице «Украина», и даже передал ей на хранение 5 тысяч рублей, а всего он привез в тот раз около 10 тысяч рублей. После отъезда Мильмана в Ригу накануне 1958 года на его имя была получена телеграмма с вызовом на почту для переговоров по телефону с председателем колхоза.

При личном обыске Мильмана в момент его ареста у него были обнаружены заметки, относящиеся к биографии председателя этого колхоза, доверенность на имя Мильмана на право заключения всевозможных сделок и проекты писем от имени колхоза в Госплан и другие организации с просьбой выделить дополнительные фонды на грузовые и легковые автомашины. Последние требовались колхозу, как писал Мильман в одном из писем, черновик которого был у него обнаружен, чтобы «совершить первое в СССР путешествие группы передовых колхозников с семьями в братскую Чехословакию».

Были проанализированы все междугородные телефонные переговоры Мильмана из Риги в 1958 году, и среди них было несколько разговоров с тем же колхозом.

На одном из обрывков бумаги рукой Мильмана была сделана пометка о каких-то расчетах с «Потапычем». Председателя колхоза «40 лет Октября» звали Иван Потапович.

У Мильмана вторично был произведен личный обыск. Ознакомление с изъятыми при обыске записями Мильмана убеждало в правильности версии о хищении Романовским денег в колхозе, так как его более всего тревожили отношения с колхозом.

Для проверки этой версии анализировали, по возможности, каждый день жизни Мильмана в тот период. Так, еще 28 октября 1957 года Мильман, проживая в Ставрополе в гостинице «Эльбрус», был без денег и «одолжил» 10 рублей у своего соседа по номеру. 30–31 октября Мильман прибыл в колхоз, о чем свидетельствовала дата доверенности и другие данные, а 1 ноября 1957 года он уже располагал крупными денежными суммами и перевел бывшей жене в Ленинград 500 рублей. 2 ноября 1957 года Мильман израсходовал 1000 рублей на Валю, которую и повез с собой в Москву.

Мильман упорно отказывался дать правдоподобные объяснения по поводу происхождения денег в тот период и категорически отрицал получение какой-либо суммы в колхозе.

Поскольку версия о получении Мильманом денег в колхозе в ходе следствия подкрепилась, была предпринята попытка вторично допросить председателя колхоза и членов правления, а также одновременно произвести ревизию кассы колхоза. В колхоз был командирован следователь, который и допросил председателя колхоза.

Допрос был успешным, и председатель колхоза сознался в передаче Мильману 11 тысяч рублей из колхозной кассы взаимопомощи на приобретение легковых машин.

Ревизия подтвердила, что за кассиром в течение года числится задолженность в 11 тысяч рублей, выданных ему 31 октября 1957 года. Кассир подтвердил, что на основании решения правления колхоза он вручил Мильману в кабинете председателя без расписки 11 тысяч рублей на покупку легковых автомашин.

Свои показания председатель колхоза: и кассир подтвердили и на очной ставке с Мильманом, который вынужден был сознаться в получении 11 тысяч рублей, но стал утверждать, что деньги дал; ему председатель колхоза из своих «личных сбережений» «заимообразно» до «издания книги».

Эти объяснения Мильмана были опровергнуты изъятыми у него документами и показаниями перечисленных лиц, причем кассир сообщил характерные особенности портфеля Мильмана, в который он помогал укладывать колхозные деньги, и сразу же опознал этот портфель среди других. Тот же кассир приезжал к Мильману в гостиницу «Украина» 8–9 ноября 1957 года, Мильман в его присутствии звонил куда-то и якобы с кем-то говорил по поводу машин и, убедив представителя колхоза в реальности их получения, попросил подождать пару недель.

В дальнейшем Мильман начал уклоняться от встреч с посланцами колхоза и деньги колхозу не вернул.

Немалый ущерб причинил Рафа Миль и другим организациям, руководители которых оказались ротозеями и, веря басням афериста, оплачивали за государственный счет номера в гостиницах и Доме приезжих, выделяя в распоряжение «писателя» Романовского автомашины, стенографисток и секретарей, устраивали в его честь торжественные приёмы и оказывали внимание.

Несмотря на доказанность предъявленного обвинения, Роман Ефимович упорно не хотел сдаваться. Требуя дать ему свободу (во имя его любимого детища— книги «Каким быть?»), Мильман клятвенно заявлял, что в 1965 году тома этой книги «лягут на полки 40 тысяч наших библиотек. Новое прицельное дальнобойное орудие выйдет на линию огня!»

Верховный Суд РСФСР решил прекратить «литературную» деятельность опасного преступника и не дать ему возможности выпустить на линию «новое дальнобойное орудие».

Рассмотрев дело по обвинению Мильмана, суд признал, его виновным в хищении государственных и кооперативных средств в крупных размерах, а также в мошенническом получении денег у некоторых лиц.

Верховный Суд отметил в приговоре, что Мильман не раскаялся в совершенных им тяжких преступлениях и, стремясь уйти от ответственности за содеянное, прибегал к многочисленным выпадам провокационного порядка как в стадии предварительного, так и судебного следствия, в связи с чем для исправления Мильмана необходимо применение мер исправительно-трудового воздействия в виде длительного лишения свободы.

На этот раз Мильману от наказания уйти не удалось, и он до сих пор пребывает в исправительно-трудовой колонии, имея полную возможность всерьез задуматься над вопросами перевоспитания человека и лично для себя решить «каким же быть?».