Татьяна Шматько-Зальцман На всю оставшуюся жизнь

Татьяна Шматько-Зальцман

На всю оставшуюся жизнь

Письма издалека

Я — дочь Исаака Моисеевича Зальцмана, Таня, Татьяна Исааковна. Родилась в Ленинграде в трагическом 1937 году, 22 июня 1941 года мне отмечали четыре года. А вскоре война привела нашу семью в Челябинск. И с первой встречи с городом и по всей жизни я несу к тебе, Челябинск, трепетное чувство, еще более трепетное, чем к моей родине — Ленинграду.

Наверное, это потому, что прожитые в Челябинске детские годы были временем славы наших отцов, их «звездным часом». То, что было сделано ими в войну, подарило им и нам, их детям, чувство невероятной гордости на всю оставшуюся жизнь.

Отец вспоминал, что при первой встрече Челябинский тракторный произвел на него очень сильное впечатление: огромные корпуса, конвейеры, специализированные станки.

«Перед нами был промышленный колосс, но это был тракторный колосс, рассчитанный на массовое производство тракторов».

Отец рассказывал, как первые месяцы войны свели под крышами цехов ЧТЗ, а в некоторых цехах не было еще даже крыш, несколько крупных заводов: ленинградский «Кировский», харьковские танковый и дизельный, завод «Красный пролетарий» и завод фрезерных станков из Москвы, часть Сталинградского тракторного, абразивный и более мелкие. Так родился завод-гигант, получивший в народе гордое имя «Танкоград».

Отец говорил, что на заводе работало 80 тысяч человек, выдавалось около 300 тысяч продовольственных карточек! Весь Челябинск участвовал в организации выпуска танков и дизелей на этом гиганте, попутно создавая максимально возможные в то время бытовые условия для десятков тысяч эвакуированных, принимая в свои квартиры по две-три семьи.

Предстояла громадная работа по расстановке рабочих и инженерно-технических кадров. Директора, главные инженеры, главные технологи, заместители директоров и другие инженерно-технические работники разных заводов, не считаясь с собственной прежней должностью, занимали то место, где могли принести наибольшую пользу, вспоминал отец.

Он рассказывал, как в короткий срок заработал громадный коллектив, наращивая темпы выпуска танков не по дням, а по часам в буквальном смысле слова:

«Не ежедневно, а ежесменно мы подводили итоги и намечали мероприятия на следующую смену. Работали по двенадцать часов, а если нужно, и сутками. На ходу надо было формировать цеха, участки, тысячи станков соединить в линии серийного и массового производства, тысячи станков модернизировать, приспособив к новой технологии. За одну ночь переставляли от 30 до 500 станков. Создавали конвейерно-поточное производство. Всем сейчас известно, что мы превзошли немцев не только в конструкции танков, но и в организации производства: на трех конвейерах выпускались одновременно танки КВ, Т-34 и дизели не только для себя, но и для других заводов».

С балкона нашей квартиры были видны железнодорожные пути, по которым с завода уходили составы с танками на фронт. И мы с братом Лёней часто считали количество платформ, тянувшихся за паровозом. Однажды мимо нас проследовал большой состав с танками и танкистами. Паровоз и несколько головных платформ уже миновали мост через улицу Спартака, как послышался страшный грохот. Мы выскочили на улицу и увидели, что состав пошел под откос. Через некоторое время в сторону завода проследовали искалеченные танки, у некоторых сопровождавших их танкистов были перевязаны головы. Потом мы узнали, что это была диверсия.

Среди бумаг отца я нашла стихотворение, к сожалению, неподписанное. Там есть такие строки:

Когда в Москве,

Когда на Балтике,

Когда в тайге,

Когда в Крыму

Все говорят,

               что наши танки

Прорвали фронт

               и вышли к рубежу, —

Я знаю:

               речь ведут о фронте,

О фронте в доблестном тылу.

И когда сейчас осмысливаешь жизнь, которую прошли наши отцы в Танкограде, а были они гораздо моложе, чем мы сегодня, понимаешь, что сделанное ими было не только по истинному движению души, но и талантливо, оперативно, тактически и стратегически грамотно.

А сколько было сделано в конце войны и в первые же годы после Победы для рабочих ЧТЗ, чтобы украсить их жизнь! Прекрасный театр, зимний стадион, первые дома на Киргородке, садовые участки… Я хорошо помню замечательный заводской хор. А как мы болели за хоккеистов и футболистов! А какие самодеятельные коллективы были на заводе, какие яркие, интересные профессиональные концерты они давали! У нас в доме хранятся несколько живописных работ заводских студийцев. Теперь я особенно хорошо понимаю, как заботилась администрация ЧТЗ, чтобы личность человека реализовывалась не только в заводских цехах, но и духовно.

Наша семья гордится тем, что во всем этом есть большой вклад отца, горячо любимого деда, как называли в семье после рождения внуков, Исаака Моисеевича Зальцмана. Он любил вас, любил Челябинск, любил и гордился делом, которое вы делали вместе.

Когда его просили рассказать о наиболее ярких людях, о танкоградцах, он говорил, что это трудно, ибо каждый из них — поэма, если не большой роман. А потом начинал рассказывать. Мне кажется, он помнил их всех.

И как же так случилось, что с осени «знаменитого» 1949 года отец никогда больше не увидел заводских цехов, заводского театра, детского парка, который в народе так и называют зальцмановским? А главное, так и не увидел многих своих соратников: Евгения Васильевича Мамонтова — этого громадного, умного, удивительно порядочного человека, настоящего уральца. Николая Петровича Богданова, которого всегда вспоминал с громадной теплотой и благодарностью. И многих, многих других, с кем был связан годами совместного труда. Он не мог себе позволить приехать в Челябинск по частному приглашению, он ждал приглашения от завода, но так и не дождался…

Мне же довелось несколько раз, и всегда с большим волнением, побывать в Челябинске после нашего отъезда. Район ЧТЗ не очень изменился. В 1973 году мой любимый каток был еще огорожен тем же дощатым забором, что и при открытии. Но город постепенно менялся. С каждой новой встречей он приобретал облик крупного красивого промышленного города. Меня восхищали каслинские кружева на фасадах домов, в кафе, в переходах, здание нового драмтеатра, цирк и многое другое. Но более всего радовало, что челябинцы сохранили свою уральскую душу. Могли подбросить на машине и не взять ни рубля, могли отказаться от чаевых в парикмахерской.

Моего отца нет уже шесть лет. Мы передали заводскому музею все, что он завещал: шинель, папаху, орденскую книжку, удостоверения лауреата Государственной премии и депутата Верховного Совета.

Обращаясь к нынешнему поколению заводчан, отец говорил:

«Нужно, чтобы вы хорошо знали и всегда помнили, что работаете в цехах прославленного ЧТЗ-Танкограда. Чтобы вы трудились с полной отдачей сил, как это делали ваши отцы и деды в первые пятилетки и в годы Великой Отечественной войны».

Он желал вам никогда не останавливаться на достигнутом, жить и работать на благо Родины.

К словам отца я хочу добавить и свое личное пожелание. Постарайтесь сохранить добрую силу, что идет от земли уральской! Ведь мир живет непреходящими ценностями. Пусть девиз наших дедов и отцов «Нужно — значит возможно!» станет для вас руководством к действию, а гуманизм движет вашей душою.

Февраль 1995 г.