6. Гонка за Лхасу

Ещё одним состязанием в Центральной Азии, которое шло параллельно и англо-русской Большой Игре, и соревнованию географов и археологов девяти стран в Синьцзяне, была гонка путешественников за Лхасу, за честь первым достичь столицы загадочного Тибета. Закрытие границ этой страны её властями лишь подстёгивало интерес путешественников.

В Европе о таинственной стране за Гималаями слышали ещё Геродот и Птолемей, но её первое описание достигло Европы в XIV в., когда на неё наткнулся, по его собственному утверждению, путешественник-францисканец Одорик. Сначала тибетцы не препятствовали европейским путешественникам пересекать их границы и даже посещать Лхасу; правда, это оказалось под силу лишь горстке путешественников, в основном иезуитов и францисканцев. Однако когда к плохо охраняемым границам Тибета стали приближаться Британская и Российская империи, тибетцы испугались за свои образ жизни и религию, не говоря о золотых приисках. С этого времени горная страна стала запретной — для всех, кроме китайцев, поскольку Цинская империя рассматривала Тибет как часть своих владений. В Лхасе размещался китайский амбань (наместник), хотя по мере упадка маньчжурской династии его влияние сокращалось.

Огромная природная крепость, какой является Тибет, получила у путешественников викторианской эпохи прозвание «Крыша мира», а столь далёкая и загадочная столица этой страны — «Запретный город». Находясь на средней высоте 3650 м над уровнем моря, Лхаса была самой высокогорной столицей в мире. Поездки по Тибету сопряжены с немалыми трудностями. Вода там кипит при более низкой температуре, чем обычно, зато, если опустить руку в кипяток, будет терпимо. Тибетское нагорье образовалось около 60 млн. лет назад при столкновении огромного острова, ставшего Индийским субконтинентом, с остальной частью Азии (это подтверждают находки в Тибете морских окаменелостей)[41]. С трёх сторон Тибет отрезан от Азии высочайшими горами мира: с севера его защищают Кунь-Лунь и Нань-Шань, с запада — Каракорум и Ладакх, с юга — Гималаи.

Тибетов существует два. Ведущий знаток этой страны в межвоенный период сэр Чарлз Белл различал «политический» Тибет, где правили далай-ламы или их регенты, и намного более обширный «этнографический» Тибет, который включал все районы с преобладанием тибетского населения (части китайских провинций Цинхай, Ганьсу, Сычуань и Юньнань, а также Ладакх). До X в. воинственные тибетцы были одной из имперских держав Азии, ходили походами до Самарканда, Кашгара, Турфана и в Западный Китай.

За тысячелетия в Тибете сложился особый образ жизни. Страна была полностью изолирована от внешнего влияния. Людям приходилось выживать в одном из самых суровых климатов на Земле (в Тибете можно получить одновременно обморожение и солнечный удар). Приспособление к жизни на высокогорье привело к тому, что, попадая на равнины Индии или Китая, тибетцы чувствуют себя плохо (горная болезнь наоборот). Неудивительно, что у тибетцев более высокий порог боли, чем у других людей.

Возможно, больше всего в Тибете западных путешественников привлекало то, что время там как бы остановилось. До прихода китайцев у них не было электричества, радио, часов, швейных машин и даже колёсного транспорта. Даже в 1930-е гг. оценка численности населения Тибета была весьма приблизительной, варьируясь от 1 до 4 млн. человек, тем более что до половины населения — кочевники. В конце XX в. численность оценивали в 1,8 млн. человек, что означало плотность населения менее 4 человек на кв. милю[42]. Это объясняется исключительно неблагоприятными условиями ландшафта, высокой детской смертностью, полиандрией, болезнями и распространённым целибатом в обществе, где 1 мужчина из 6 жил в монастыре.

Особенно суровыми условиями отличается пустынное плато Чангтанг на севере страны, где температура порой падает до -44° С. К этому добавляются яростные ветра, которые могут сбить всадника с лошади. Вместе с тем воздух настолько чист, что можно увидеть человека за 10 миль. Эти районы так неблагоприятны даже для кочевников, что один западный путешественник проехал 81 день, не встретив ни души.

Большинство населения Тибета сосредоточено в четырёх крупнейших городах: Лхаса, Шигацзе, Гьянцзе и Чамдо. В Тибете берут начало несколько великих рек Азии: Хуанхэ, Янцзы, Меконг, Салуин, Брахмапутра и Инд. Истоки трёх из них отстоят друг от друга всего на 50 миль, а их ущелья местами столь глубоки, что солнце заглядывает туда всего на час.

Название «Тибет» Запад заимствовал у арабских географов, которые называли страну Туббат, или у китайцев, которые в древности знали её как Ту-бат. Возможно, это искажение китайского слова то «высокий» и тибетского слова Бод — самоназвание страны. Последнее, вероятно, происходит от названия бон — шаманистской религии тибетцев до прихода буддизма. Сами тибетцы ещё употребляют название Гангдзонг «Страна снегов», а китайцы — Сицзан.

Буддизм достиг Тибета в середине VII в. и способствовал ослаблению воинственности народа. Правда, религия бон так и не была полностью искоренена, а тибетский буддизм многое заимствовал из её пантеона и из других религий, включая христианство несторианского толка. Тибетский буддизм (иногда называемый ламаизмом) едва ли был бы узнан своим основателем. По преданию, первый монастырь построен около 775 г., а общее количество монастырей достигло примерно 2700[43]. Один ранний путешественник назвал Тибет «огромным монастырём, населённым народом монахов». Каждая тибетская семья должна была отдать одного ребёнка церкви. До XV в. страной правила династия царей при поддержке направления монахов-красношапочников. В XV в. их при поддержке монголов вытеснили монахи-желтошапочники, которых возглавил далай-лама I. К середине XVII в. переход власти от царей к далай-ламам завершился, и Тибетом правил далай-лама V, построивший всемирно известный дворец Поталу. Он же создал институт панчен-ламы (таши-ламы), резиденция которого находится в монастыре Ташилхунпо близ Шигацзе. Далай- и панчен-ламы считаются реинкарнациями разных аспектов Будды; панчен занимался духовными делами, а далай ещё и был правителем страны.

Когда умирал далай-лама, искали его преемника-перевоплощение. Мальчик должен был обладать особыми мистическими качествами (например, способностью узнать вещи своего предшественника), иметь большие уши и т. д. Успешного кандидата в возрасте 2–3 лет увозили в Лхасу для духовного обучения будущей роли. Так же искали панчен-лам. Перевоплощения неизменно обнаруживали в домах простолюдинов — чтобы ни одна знатная семья не могла сделать титул наследственным. До 18 лет светские обязанности далай-ламы выполнял регент. Некоторые регенты не собирались передавать власть, и подозрительно большое число далай-лам умерли до достижения 18-летнего возраста. Не все далай-ламы своим образом жизни являли образец святости.

В уникальной теократии Тибета религиозные верования неразрывно переплетались с повседневной жизнью. В каждом жилище было место для предметов культа, а кроме монастырей страна была усеяна тысячами чортенов — буддийских ступ (почти все уничтожены в ходе «культурной революции»). Использовались молитвенные флаги, каждое колыхание которых, по поверьям, отправляло написанную на нём молитву к небесам. Другое изобретение тибетцев — молитвенное колесо, состоящее из металлического цилиндра с длинным свитком, на котором бесчисленное количество раз написана молитвенная формула Ом мани падме хум! «О, сокровище в лотосе!»; каждый поворот цилиндра считается прочтением всех молитв в нём.

Верующие порой доводили себя до крайности самоистязания, замуровываясь в пещерах. Другим суровым ритуалом было совершение паломничества с постоянным падением ниц. Иные для подвижничества носили с собой тяжёлые камни. В Тибете распространены рассказы о сверхъестественных способностях святых, которые могли воскрешать мёртвых и совершать другие чудеса. Как почти всё остальное в этой стране, суровыми были и наказания.

«Однако, несмотря на суровость и жестокость жизни в Тибете, где угрожали не только демоны и деспотические ламы, но и землетрясения, оспа, волки и разбойники, путешественники во все периоды истории всегда находили тибетцев исключительно привлекательным народом. Отличающиеся грубоватым юмором, они демонстрировали свои гостеприимство и надёжность. Вообще говоря, они были удивительно сдержанны в отношении незваных гостей. Однако если они чувствовали угрозу и подвергались воздействию зажигательных речей лам, тибетцы могли быть свирепыми и безжалостными, даже если их оружие и тактика были средневековыми. Также они могли быть исключительно храбры»[44].

«Ничто не останавливало тех предприимчивых путешественников, которые, во многом воодушевлённые успехом пандитов (см. выше. — К.Ф.), поставили себе целью проникнуть в Тибет и, если это в человеческих силах, достичь Лхасы. Более того, чем больше трудностей возникало на их пути, тем более притягательной казалась задача. Среди британских пограничных офицеров желанию посетить эту таинственную, но запретную страну в близком соседстве предстояло стать “профессиональной болезнью”, как выразился один историк этого периода… Они происходили из девяти разных стран и пробирались в Тибет почти со всех сторон света. Все кроме одного — японца — были белыми, и все были людьми исключительной решительности и мужества. Три из самых отважных были женщинами. Никто ни на миг не сомневался в своём праве стать в Тибете незваным гостем — и менее всего первый участник гонки, полковник императорской русской армии Николай Пржевальский»[45].

В 1878 г. Пржевальский проник в Тибет с севера через плато Чангтанг. Лхасы стали достигать слухи, что русская экспедиция — авангард царской армии, цель которой — похитить далай-ламу. В 150 милях от столицы Пржевальского остановили два тибетских чиновника. На тибетцев не произвёл впечатления добытый царём для Пржевальского китайский пропуск. После препирательств Пржевальский уступил, так как даже с семью казаками и современными ружьями не смог бы пробиться в Лхасу силой. Через четыре года он вновь выехал к заветной цели, но близ озера Иссык-Куль умер.

В 1888 г. в Тибет с востока отправился американец Уильям Рокхилл. Убеждённый, что пришелец с Запада может достичь тибетской столицы лишь тайком, он надел китайское платье и надеялся, что его неазиатские черты лица объяснят принадлежностью к одному из национальных меньшинств Китая. Со слугой-китайцем Рокхилл добрался до территории между собственно Китаем и Тибетом и пожил в монастыре Кумбум, выдавая себя за паломника и собирая сведения о тибетцах и их религии. Однако достичь Лхасы ему не удалось: из-за огромных расстояний не хватило денег на дорогу. Менее чем через два года он совершил вторую попытку и этот раз подобрался к Лхасе на 110 миль, но тибетцы отправили его назад. Позднее Рокхилл стал послом США в Пекине, Петербурге и Стамбуле.

Зимой 1888–1889 гг. в Ладакх прибыл английский священник Генри Лэнсделл, который вёз письмо «великого ламы Запада» (архиепископа Кентерберийского) «великому ламе Востока». Однако ему не удалось отправить это письмо, а когда он перебрался в Пекин, британский посол отговорил его от идеи поездки, так как это ухудшило бы непростые англо-тибетские отношения (только что произошла стычка на границе).

Француз Габриэль Бонвало проник в Тибет с севера в компании принца Генриха Орлеанского и бельгийского миссионера Дедекена. В условиях высокогорья и зимы путь был весьма трудным. На расстоянии всего 95 миль от Лхасы экспедицию остановил отряд тибетцев, и французам пришлось покинуть страну.

В 1891 г. из Ладакха в Тибет тайно проникли два офицера индийской армии X. Боуэр и У. Торолд. Цель поездки была разведывательной. Какое-то время им удавалось скрывать свою национальность, но затем их остановили и пришлось вернуться, хотя британцы настояли на возвращении не прежним путём, а через восточную границу. В отчёте о путешествии Боуэр описал, как управляется Тибет, как выбирают далай-лам, разобрал обороноспособность страны.

Следующей (1892 г.) была англичанка Энни Тэйлор, которая исповедовала пресвитерианство и мечтала проповедовать Евангелие в языческой столице. Проводника она выбрала на редкость неудачного — китайца, который по пути стал вымогать у неё деньги, угрожая разоблачить, а потом так и сделал. Всего в трёх днях от Лхасы её и её последователя-тибетца остановили, и после шести дней споров с чиновником ей предоставили сопровождение, лошадей, палатку и пищу для обратного пути до Янцзы.

В 1893 г. из Китайского Туркестана в Тибет проник французский исследователь Жюль Дютрей де Рене вместе с востоковедом Фернаном Гренаром. В шести днях пути от Лхасы их тоже остановили, и путники отправились к границе с Китаем, но в одной деревне (по-видимому, из-за высокомерного обращения с жителями) на французов напали, и де Рене погиб.

Происшедшее лишь усилило притягательность Лхасы для путешественников: не прошло и года, как туда отправился английский землевладелец Сент-Джордж Литлдэйл с женой и племянником. В Тибет экспедиция проникла с севера в апреле 1895 г. Экспедиция двигалась только ночью, высылая лазутчиков. Расчётом Литлдэйла было двигаться так быстро, чтобы у тибетцев не осталось времени собрать ополчение, чтобы преградить им путь. Отряды тибетцев перекрыли путь всего в дне пути от столицы, но заболела жена Литлдэйла и пришлось повернуть.

Если верить рассказу колоритного путешественника Генри Сэвиджа Лэндора, то рядом с ним приключения остальных блекнут. В 1897 г. он пересёк границу Тибета и с двумя слугами двигался вдоль Цангпо к Лхасе. Их схватили тибетцы (возможно, тоже сыграла роль надменность Лэндора) и подвергли изощрённым пыткам, но затем отпустили. Правда, профессиональные альпинисты и картографы в Британии усомнились в достоверности его рассказа.

Самым юным путешественником в Тибете был Чарлз Рейнхарт, которому, когда его родители-миссионеры весной 1898 г. отправились в Лхасу, было всего 11 месяцев. Петрус Рейнхарт и его жена-канадка Сьюзи собирались в Тибете проповедовать. В пути лёгкие маленького Чарлза не выдержали разреженного воздуха высокогорья, и он умер. Позднее бандиты увели почти всех пони, а Петруса убили.

В 1901 г. в Лхасу прибыл настоятель японского буддийского монастыря Кавагути Экаи. Ему удалось прожить там инкогнито 14 месяцев: его преимуществом было то, что он был азиат и буддист. Одновременно с ним в Лхасе побывал японский разведчик Нарита Ясутеру: Японию начинала беспокоить активизация России в Азии. Кавагути тоже выполнял функции разведчика и передавал сведения британскому агенту Сарат Чандре Дасу. В неверно названной книге «Три года в Тибете» Кавагути подробно описал жизнь в этой стране от монастырского быта до погребальных обрядов.

«Однако, будучи вооружены лишь фитильными ружьями и саблями, тибетцы не могли надеяться не пускать в Лхасу любопытных жителей Запада неопределённое время. Следующий незваный гость — победитель в этой необычной гонке — проложил себе путь туда пулями во главе армии»[46]. Речь идёт об экспедиции Янгхазбенда, о которой рассказано выше.