Студенческая пора

Учись так, как будто тебе предстоит жить вечно; живи так, как будто тебе предстоит умереть завтра.

О. Бисмарк

Еще до окончания средней школы Василий, пытаясь поскорее выскочить из нищеты, пошел в военкомат, где просил направление в артиллерийское училище. Но над ним там только посмеялись:

– Малый, ты слушаешь радио? Война кончилась, повсюду идет массовая демобилизация, а ты, наоборот, в армию просишься. Иди, учись дальше. Там жизнь покажет.

Пришлось возвращаться домой и оканчивать школу. 1945 год был знаменателен не только как год Великой Победы, но и тем, что выпускникам впервые выдавали не просто аттестат о среднем образовании, а аттестат зрелости.

У Василия, в основном, там стояли хорошие и отличные оценки, за исключением литературы, где ему почему-то поставили «посредственно». Хотя сам он считает это закономерным и признает, что сильно отставал тогда от своих ровесников по общему развитию.

Юрий имел в аттестате зрелости в большинстве своем «четверки». Только по естествознанию и общей истории ему вывели «тройки», зато по географии, химии и иностранному языку он получил отличные оценки.

Аттестаты зрелости им выдали на выпускном вечере 30 июня, через шесть дней после Парада Победы. Перед этим состоялось родительское собрание, где определили, кто и что может принести. Юркина мать испекла «Наполеон» и принесла огромное число пионов из своего сада. Цветы предназначались любимым учителям, а торт служил лакомством к чаю.

Родители вскоре оставили своих совершеннолетних чад и отправились по домам. А выпускники по давней традиции «гулевали» до самого утра. Своей классной даме к выпускному вечеру в складчину купили хрустальную вазу, к которой была прикреплена серебряная дощечка с выгравированными Михаилом Исаевичем Почукаевым словами: «Уважаемой Валентине Николаевне Самохваловой от первых зрелых».

С врученным учительнице подарком потом случился неприятный казус. Эта вещь понравилась одной уборщице, которая решила ее, говоря современным языком, «приватизировать». Выпускники настигли техничку и стали награждать воришку тумаками. Поскольку время было позднее, то в темноте удары доставались и друг другу. Возвратились после этого немного смущенные, с шишками, которые на прощание сами себе поставили.

Аттестат зрелости давал его владельцам право поступления в высшие учебные заведения. Но какое из них выбрать? В Туле было тогда только два института – механический и педагогический, которые, как и школы, во многом формировались по половому признаку: в первый, в основном, шли юноши, во второй – девушки.

Поэтому для мальчишек, окончивших школу в победном сорок пятом, не возникало никаких сомнений, куда идти учиться дальше. Конечно, в механический. Но там оказалось два факультета: машиностроительный и механико-технологический. Причем на первом имелось два направления: оружейно-пулеметное (ОП) и патронногильзовое (ПГ).

Для Василия и Юрия, которые за годы войны успели не только крепко сдружиться, но и почувствовать глубокий интерес к военной технике, выбора не стояло. Они только молча переглянулись и поняли друг друга без лишних слов. Оружейнопулеметное направление – это сама судьба, от которой нельзя было уйти.

Выбор будущей профессии был не случайной прихотью, а закономерным явлением. Оба бредили разработкой каких-то образцов автоматического оружия, и даже сами пытались сделать их.

В одной группе с ними оказался и бывший однокашник Анатолий Борисов, тот самый «Алямончик», вместе с которым они мастерили рациональным способом табуретки в свое время.

Первый послевоенный набор студентов состоял из бывших фронтовиков в шинелях и гимнастерках, понюхавших пороху, молодых производственников в телогрейках и ватниках, вернувшихся из эвакуации, и совершенно необстрелянных выпускников городских и сельских десятилеток.

Начинали учиться 120 человек, сразу после первого семестра половина отсеялась, а заканчивали обучение через шесть лет всего сорок один, или втрое меньше.

Столь солидный отсев был обусловлен как объективными, так и субъективными причинами. Кто-то не выдерживал учебных нагрузок, кто-то просто ленился, а кто-то не получал допуска от компетентных органов. Периодические «чистки» среди студентов спецфака были в порядке вещей, и нередко кого-то переводили на открытый механико-технологический факультет по причине «нечистой» биографии.

С одной стороны, этот период был временем всенародного ликования, массового подъема энтузиазма, стремительного развертывания работ по восстановлению разрушенных городов и сел.

С другой, – послевоенная обстановка в стране была довольно сложной. Летом сорок пятого года в связи с победой над фашизмом объявили амнистию. Многие уголовники, выпущенные на волю, не привыкли работать и вновь взялись за старое.

В Туле и окрестностях появились разные банды, вроде всем известной теперь «Черной кошки», причем не столько по роману братьев Вайнеров «Эра милосердия», сколько по фильму «Место встречи изменить нельзя» Станислава Говорухина.

На улицах было много стрельбы, в основном, пугающего характера. В темном переулке запросто могли раздеть, в трамвае выкрасть кошелек, а дом белым днем ограбить…

Но с каждым годом стрельбы на улицах становилось все меньше. Жизнь возвращалась в привычное русло, хотя послевоенный период был по-своему не менее тяжелым, по крайней мере, до отмены карточной системы в 1947 году.

В войну карточная система спасла многих жителей от голода. Во всяком случае на каждого выделялся гарантированный паек. Одна беда: если карточки куда-то исчезали, то они никоим образом не восстанавливались.

В семье Почукаевых произошел такой случай, что у матери украли карточки за полмесяца. Выручил начальник ЦКБ-14 Сурен Вагранович Вартазарян, где тогда работал Михаил Исаевич. Он дал ему целого барана, который помог семье выжить в трудную минуту.

Даже в годы войны на каждого иждивенца ежедневно выдавалось по 400 г хлеба, по 600 г приходилось на служащего и школьника, по 800 г – на рабочего. Когда наступил первый послевоенный год, то весной приняли постановление о снижении цен, думали даже отменить карточную систему, но после страшной засухи все нормы выдачи были урезаны до 300 г на человека.

Голодуха особенно остро сказывалась на растущем организме ребят, которым постоянно хотелось есть. Сидят они, бедные, на лекции, а им снится мягкая французская булка да еще с куском колбасы или помазанная сливочным маслом.

В институте студентам давали дополнительное питание, которое они обычно накапливали и съедали в конце недели. Получалась большая тарелка каши или капусты. Когда же наступала перемена, то нередко устраивалась возня. Но не от избытка сил, а для того, чтобы согреться. Несмотря на голод и холод, занятий старались не пропускать. Ведь к экзаменам, в основном, приходилось готовиться по конспектам лекций, так как учебников в институтской библиотеке на всех студентов не хватало…