Джеймс Кэмерон

О Джеймсе Кэмероне бытуют разные мнения: деспот, эгоист и т. д. Но мое твердое мнение – настоящий профессионал. В кинопроизводстве для него нет секретов. Но в то же время он дотошно и до конца вникает в суть проблемы, отмечая все положительное, что говорят другие, воплощает эти мысли в жизнь (то есть в кино), но все идеи выдает за свои. Это, конечно, неправильно, но и у профессионалов могут быть недостатки, которые им можно простить за те великие дела, которые они делают.

Джим, работая с нами (а он снял с помощью «Миров» четыре фильма), сделал 51 погружение: правда, сам не пилотировал, а работал как режиссер и оператор. Он с головой вошел в подводный мир, сняв не только фильмы о «Титанике» и «Бисмарке», но и о гидротермальных полях на дне океана. Кроме того, мы с ним провели единственную в истории прямую телетрансляцию с глубины 3800 метров – с «Титаника».

Эта глубоководная школа не прошла для Джима даром. В 2005 году мы обсуждали с ним возможности погружения в самую глубокую точку планеты – в Марианскую впадину (11 000 м). Результатом той беседы явилось создание одноместного ГОА «DeepSea Challenger» и сольное погружение Джима на глубину 10 898 м. В создании аппарата «DeepSea Challenger» я также участвовал на отдельных этапах, в конструкцию вложены и некоторые мои идеи. Я присутствовал на его историческом погружении, находясь на борту судна «Сапфировая русалка» («Mermaid Sapphire»). Мне было приятно, что Джим называл меня Mentor (учитель, наставник). Конечно, для того чтобы совершить такой прыжок в бездну, нужно обладать высокими профессиональными качествами…

Еще во время работы на «Титанике» Джим спросил меня однажды о планах на будущее. Я рассказал, что у меня есть две сокровенные мечты. Первая – совершить кругосветку на «Академике Келдыше» с двумя аппаратами «Мир», в ходе которой погрузиться на гидротермальных полях и к затонувшим объектам, в том числе «Титанику» и «Бисмарку». Вторая – опуститься в Марианскую впадину. Идея запала ему в душу, и 25 июля 2005 года, когда мы вели прямую телетрансляцию с «Титаника», вне эфира обсудили этот вопрос уже серьезно. Через меня Джим познакомился с Доном Уолшем, который стал консультировать его.

Когда в 2007 году мне в Лос-Анджелесе вручили приз «Исследователь года», мы поехали с Джимом на его фирму. Там я увидел иллюминатор и сразу понял, для чего он. Кэмерон подтвердил, что занят подготовкой нового аппарата под условным названием «вертикальная торпеда». Он непригоден для работы в условиях сложного рельефа, однако для того, чтобы достичь максимальной глубины, это идеальная конструкция. Если «Миры» ходят в толще воды со скоростью 30 метров в минуту, то «Deepsea Challenger» идет вниз со скоростью 60 метров в минуту. Он погружается вертикально, при этом пилот сидит в нем в скрюченном положении. Диаметр внутренней сферы составляет всего 1 метр 9 сантиметров, а у «Мира» сфера диаметром 2 метра 10 сантиметров. В аппарате масса ручек управления – несколько джойстиков (двигатели – вперед, назад, вверх, вниз), а в «Мирах» все управление ведется при помощи лишь одного джойстика, как в вертолете. Кроме того, на «Deepsea Challenger» установлено пять различных мониторов, передающих видео, навигационную информацию, научные данные.

Перед экспедицией на Марианскую впадину Джим испытывал аппарат на различных глубинах. Не все проходило гладко. Одно из погружений на 8 тысяч метров закончилось на глубине 7200 после отказа компьютера. Без него управление аппаратом становится практически невозможным. Уже задним числом я напоминал Джиму над Марианской впадиной свои слова, что для каждой важной операции нужно предусматривать тумблер для переключения на ручной режим. В его аппарате этого не предусмотрено. Единственная процедура, не связанная с компьютером, – это сбрасывание шестисоткилограммового груза для того, чтобы аппарат всплыл. Этим процессом управляет человек.

Мы договаривались с Джимом, что когда аппарат будет построен и он окажется готов погружаться в Марианскую впадину, то пригласит меня. Он написал мне, что начались испытания аппарата и что он ждет моей поддержки. 13 марта 2012 года я прилетел на остров Гуам. Там, в порту базы ВМФ США, стояло австралийское судно «Mermaid Sapphire», на котором в специальном контейнере размещался аппарат. Сначала военные не хотели пускать меня на базу, но вопрос уладили, когда узнали, чей я персональный гость. Из-за шторма мы простояли несколько дней в порту, но потом все же вышли в море.

Джим не хотел рисковать, и в первый спуск в Марианскую впадину мы отправили пустой аппарат. Естественно, были сомнения, выдержит он испытание или нет. Все-таки стоит он 12 миллионов долларов. Кстати, и весит 12 тонн, так что я шутил с Джимом, что одна тонна обошлась ему в миллион. Когда все закончилось благополучно, члены команды в прямом смысле прыгали от радости.

Провожали Джима под воду мы не без волнения. Он опустился на дно, где увидел сплошной осадок. Потом прошел на север примерно с километр, после чего из гидравлической системы, которая управляет манипулятором, ушло масло. Соответственно, работать было уже нельзя, да и брать манипулятором со дна было особо нечего – сплошной осадок. Поэтому он ничего и не принес на поверхность. Новых животных, кроме уже известных ампифод, он тоже не увидел.

Погружение длилось три часа, два часа он провел у грунта и поднимался примерно полтора часа. То есть всего в воде находился около шести с половиной часов. Когда Джим поднялся, конечно, все бросились его поздравлять. Тогда он мне и сказал, что все это время помнил мою последнюю фразу из того памятного факса о «Титанике» о том, что творческий человек должен совершить в своей жизни хотя бы один экстраординарный поступок. Он его совершил.