Полк в Озерске

После того как Красная армия разгромила основные группировки вермахта на территории СССР и наши передовые части вступили на польскую и венгерскую земли, стремясь добить фашистов в Берлине, на Западной Украине оставались наши армейские тылы. Их надо было охранять от диверсантов как немецких, так и бандеровских.

Для охраны тыловых подразделений и борьбы с националистическим бандитизмом как со стороны ОУН, так и польских отрядов Армии Крайовой (АК) на территорию Западной Украины были введены Пограничные (ПВ) и Внутренние войска (ВВ) НКВД СССР.

Один из полков ВВ со штабом был расквартирован в небольшом полесском поселке Озерск. В штабе полка собралось руководство воинской части во главе с командиром полка подполковником Павлом Ивановичем Сидоровым.

Трое суток бушевала жесточайшая метель. Казалось, стонала под порывами обжигающей пурги скованная морозом земля. То и дело орудийными раскатами оглашался окоем от треска толстых льдин на реке. Тревожно гудели телефонные провода. В результате свирепых порывов ветра грохотал цинк на крыше небольшого приземистого дома, в котором разместился штаб полка.

За дверью послышались тяжелые шаги. На пороге показался усталый, запорошенный снегом с автоматом ППШ за плечом председатель сельского совета деревни Звеняче Трофим Иосифович Дубинец – бывший шахтер, покалеченный в забое при обрушении породы. Пришлось ему оттуда перебираться на малую родину. На лбу у него вздулась шишка, под глазом красовался свежий синяк.

Офицеров озаботил его неожиданный приход и необычный вид – он был чем-то взволнован. Это было видно по глазам. Недаром говорится, что «глаза верят сами себе, уши – другим людям». Глаза есть зеркало души.

– Беда стряслась, – сказал он хриплым, простуженным голосом, снимая мокрую, а потому и отяжелевшую от пота шапку.

– Произошло что-то неладное? Что случилось, Трофим Иосифович? – спросил начальник разведки полка капитан Алексеев.

– Алексей Алексеевич, хромого Илька знаете? У него хата под жестью, почти рядом с кладбищем. Она одна из белого силикатного кирпича сложена, – взволнованно пояснял гость.

– Знаю…

– В эту ночь в его хате подорвались бандиты. Подорвались на заряде огромной мощности. Все строение разнесло в щепки. Говорят, крыша, как сухой осенний лист, легко улетела в овраг. Остался террикон из осколков кирпичей и штукатурного крошева.

– Кто же это сотворил? Каким же образом?

– А холера его знает. Случилось ночью. Рвануло так, что я подумал: не «катюши» ли начали обстрел, или бомбу с полтонны весом сбросил самолет? Со страха, хотел спрыгнуть с печи, но ноги и руки предательски задрожали, и я гепнулся (рус. – свалился. – Авт.) на пол, думал и потрохов не соберу. Повыскакивают. Страх божий, как перепугался. Правда, правда – перелякался усерьез…

Командир полка осторожно спросил:

– А Илько, что… погиб?..

Дубинец оживился.

– Живой, дурень божий. Его непрошеные гости заставили временно освободить хату. Ну он и сховался у своего родича – Опанаса.

Взрыв в Звеняче заинтересовал разведчиков.

– И сколько же бандитов погибло во время взрыва? – обратился Алексеев к гостю.

– Девять убитых и двое раненых…

– Убитых опознали?

– Нет, все чужие.

– А раненые, что… сбежали?

Самолюбие Трофима Иосифовича, как поняли офицеры, было задето последним вопросом. Он засопел и бросил сердитый взгляд в сторону командира.

– Так уж и сбежали. В сельсовете сидят, голубчики. Вид у них жалкий. Повесили грешные головы, как побитые кобели после свадьбы.

– Как с охраной?

– Охрану кругом выставил…

Сидоров подошел к окну. Сухие снежинки шелестели по стеклу, опадая на жестяной отлив оконной рамы. Минуту он стоял в тяжелом тревожном раздумье. «Надо же – третий подобный случай… Просто поразительное сходство», – подумал он.

Трофим Иосифович нарушил молчанье:

– А что же мне с мертвяками прикажете делать? Разве что облить бензином да пустить их в царство небесное. Нет, скорее в ад – туда им дорога, в рай не попадут. Ад они заработали большой кровью в наших местах. Туда их души и полетели.

Начальник разведки полка капитан Алексей Алексеевич Алексеев промолчал. Ему самому хотелось проехать на место чрезвычайного происшествия, но тут же вспомнил о важном задании и умерил свой пыл. После совещания комполка приказал Алексееву кратко и понятной армейской фразой: «Разберитесь!»

Начальник разведки пригласил в свою комнату-кабинет гостя и вызвал лейтенанта Урусова.

– Подготовьтесь к выезду в Звеняче, – приказал Алексеев. – Подробно надо допросить Илька Сыча. Во всем тщательно разберитесь. Раненых необходимо доставить в больницу под охраной.

Дубинец не унимался.

– Холера их не возьмет. Вытрымают (рус. выдержат. – Авт.)… Сто чертей им в печенку… Я бы их, сукиных сынов, березовой кашей накормил: снял бы штаны и по голым задницам прошелся розгами, а потом нагими бы пригнал на лечение в больницу. А лучше, шоб не мучились, – в расход.

– Как, без суда и следствия?

– А они что, наш простой люд отправляли на тот свет по суду?

Сделав вид, что не слушает намерений Дубинца, капитан напомнил Урусову:

– Обязательно возьмите с собой врача.

Трофим Иосифович возмущенно фыркнул:

– А мертвяков-то куда? Не хоронить же с попом, не провожать с оркестром?

– Убитых доставить в райцентр для опознания.

– Ну на кой черт их переть? Спалить на месте, чтоб и золы не осталось на нашей земле. Пусть она летит в сторону Галиции – родины этой заразы. Большая часть их, наверное, оттуда. Вот и весь сказ, – отрубил Дубинец и брезгливо сплюнул на пол.

Лейтенант Урусов и Дубинец ушли.

Алексеев мысленно стал перебирать события последнего времени. Вспомнился рассказ офицера Гайдая. Он поведал, что, как только были получены сведения о появлении отряда бандеровцев, а это было поздней дождливой осенью, командование приказало ему с отделением солдат организовать засаду. Стояла непроглядная темень. И вдруг ночью на Куренных хуторах в одном из домов раздался оглушительный взрыв. Пламя озарило добрую половину неба.

Разведчикам удалось установить, что неизвестная банда или ее часть остановилась на ночлег в заброшенном доме выселенного немецкого старосты. А через час их пребывания там – ни одна живая душа не вырвалась из хаты, ставшей в одно мгновение адом. Ночь и тут унесла с собой тайну грозного взрыва.

Тогда офицеры не придали особого значения: ну подорвались бандиты – так подорвались. Но через две недели взрыв повторился в селе Михлине. Семь повстанцев, сумевших чудом отбиться от разгромленной нашими подразделениями банды, нашли последний приют в пустой, давно заброшенной сторожке сельского кладбища. И вот снова взрыв в Звенячем.

Обобщив эти последние события, начальник разведки решил доложить командиру полка.

– Что-то у вас много загадок появилось? – заметил он, выслушав донесение начальника разведки. – И бандиты стали какие-то глупые, вроде искатели острых приключений. В других местах нам их поимка достается с трудом, а тут сами лезут на рожон… Что это – самоустранение за грехи или сам черт их гонит в заминированные хаты? Ты-то сам не задумывался над этим?..

Действительно, происшедшим загадочным взрывам разведчики не придавали особого значения. Не потому что не существовало желания вникнуть в существо проблемы, а потому что таких неожиданностей в тот период по районам было слишком много. У бандитов было много чего из взрывоопасных предметов: толовые шашки, противотанковые мины, фугасные снаряды. Весь этот боезапас нередко возился ими с собой в фурманках. К тому же обстановка складывалась так круто, что приходилось совершать длительные рейды по Полесью – громить банды, выслеживая их в местах вероятного обитания. Все это вместе взятое в какой-то степени отодвинуло обстоятельства двух последних случаев на задний план, уступив место очередным, как казалось офицерам, более важным делам.

Чтобы добраться до существа события, Алексеев решил покопаться в захваченных документах разгромленных банд, лелея надежду найти ответ на тайну загадочных взрывов.

Дело в том, что после «салютов» на Куренных хуторах в руки разведчиков полка попал практически неповрежденный железный ящик с оуновским архивом. Перелистывая отпечатанные на машинке и аккуратно подшитые официальные бумаги ОУН – УПА, капитан Алексеев наткнулся на очень интересный документ.

В папке с надписью «Группа БУГ» имелись конкретные указания вышестоящего органа низовым подразделениям.

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

Особой важности

Оккупация наших земель московскими большевиками снова продолжается. На занятой территории москали устанавливают свою кровавую власть, проводят мобилизацию наших братьев на фронт.

Наш вождь Гитлер сейчас в условиях затяжной войны не может в полной мере помочь украинским повстанцам военной помощью – вооружением и боеприпасами.

Все это ставит под угрозу существование наших завоеваний и ложится тяжелым бременем на плечи ОУН и УПА.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Создать особую группу организации украинских националистов – в дальнейшем именовать диверсионно-террористическая группа «БУГ». Центр – местечко Осовецк.

Цель – расставить на руководящие посты проверенные кадры из числа членов ОУН для срыва проводимых советами мероприятий, усиления контроля над деятельностью кровавого НКВД, сбора информации по всем каналам и источникам.

2. Учесть, что группа «БУГ» создана не только для борьбы с советами, но и с теми, кто принял присягу верности украинского национализма, но в период временного отступления нашего друга и союзника, изменил нам.

Разъясняю, что группа «БУГ» является чрезвычайным органом управления и признана осуществлять временную власть до возвращения на наши земли немецкой армии.

3. Командир группы «БУГ» непосредственно подчиняется краевому проводу ОУН. Командиром группы «БУГ» по местечку Осовецк назначен «Апостол».

По поручению вождя ОУН Степана Бандеры член центрального провода ОУН Роман Шухевич

Постой. Январь 1944 г.

Справка

Роман Шухевич (1907–1950), псевдонимы: Монах, Туча, Степан, Колокол, Щук, Тур, Роман Лозовский и Тарас Чупрынка; один из руководителей ОУН (1941–1943). В вооруженных силах Третьего рейха являлся заместителем командира карательного подразделения «Нахтигаль» – «Соловей» и 201-го батальона охранной полиции в немецком звании гауптмана (капитана). С 1943 по 1950 г. – командующий УПА. С 1944 г. – руководитель украинского националистического движения на Западной Украине. Принимал участие в уничтожении советских партизан в Белоруссии.

В начале 1944 г.; по инициативе Шухевича, был создан Главный военный штаб УПА. Согласно захваченным в 1944 году органами ГБ документам СД, Шухевич имел связь с подполковником немецкой разведывательной службы абверкоманда-202 Зелигером.

5 марта 1950 года сотрудники органов МГБ во главе с Павлом Судоплатовым установили, что Шухевич скрывается в селе Белогорща под Львовом в помещении кооперативной лавки. Генерал МГБ Дроздов потребовал от Шухевича сложить оружие – в этом случае ему гарантировали жизнь. В ответ прозвучала автоматная очередь. Шухевич, пытаясь прорвать кольцо окружения, бросил из укрытия две ручные гранаты. В завязавшейся перестрелке Шухевич погиб.

Сержант ВВ МВД Полищук, убивший Шухевича, получил благодарность и премию 1000 рублей.

В захваченных документах была обнаружена личная записка надрайонного проводника ОУН Евгена. В ней говорилось:

«Крайне недоволен Шандором Мульнаром за медлительность с открытием типографии. Передай ему, что в гестапо он работал более проворно, чем сейчас. Наверное, разжирел на большевистских харчах. Пусть не прячется за спину Клима Савура. Не поможет».

Справка

Клим Савур, Охрим, Билаш, Роман, Щур и другие – псевдонимы создателя и первого командующего УПА Д. С. Клячкивского (1911–1945). Полковник УПА, руководитель СБ в УПА, командир УПА-Север. Руководил акциями по истреблению польского населения на Волыни.

18 августа 1943 года Клячкивский отдал приказ разоружить УНРА «бульбовцев», возглавляемых Тарасом Бульбой (Боровцом). Принимал участие в пытках и ликвидации жены Боровца.

2 апреля 1944 года через команду группы армий «Северная Украина» передал предложение о координации борьбы с советскими войсками, предоставлении разведывательной информации. В своем послании он просил передать его отрядам 20 полевых и 10 зенитных орудий, 500 автоматов, 250 тысяч патронов, 10 тысяч гранат и др.

Во время одной из чекистско-войсковых операций место пребывания Клячкивского было сообщено взятым в плен командиром группы УПА-Север Ю. Стельмащуком – псевдоним Рудый.

12 февраля 1945 года оперативно-войсковая группа Клеванского райотдела НКГБ и 233-й бригады ВВ НКВД, проводя прочесывания леса возле Оржевских хуторов Клеванского района Ровенской области, обнаружила трех человек. При преследовании они отказались сдаться и были уничтожены. В числе погибших оказался и Дмитрий Клячкивский.

В ящике имелось донесение Вербы, написанное каракулями:

«Докладаю панове Апостолу.

Совецка медичка, шо працювала в ликарни, мною повешена у ее хате. Людям наказал, чтоба усе повернули на НКВД. А за таку роботу треба платыть гроши. Если буде и дали така робота, прошу Панове, не забуваты про мене. Смею доложить, шо я еще за Польщи робыв це.

Зараз працюю конюхом у пана Шандора Мульнара.

Алексеев задумался и вспомнил… Да, это была Ольга Карташова, молодая женщина из Одессы, врач партизанского отряда, действовавшего на Полесье. После освобождения территории от немцев работала врачом местной больницы. Как заноза встал вопрос: кто же такой Верба?

Дальше в бумагах шла многочисленная переписка по организации засад против Красного – секретаря райкома партии Верного. Но все это было известно. Алексеев мельком перелистав страницы, убедился в том, что полковая разведка, срывала один за другим коварные замыслы бандитов.

Капитан Алексеев обратил внимание на один «важняк» – так он называл интересные улики в материалах против лесных бандитов:

«Друже Богдан!

Пришлите 15 человек к нам в курень, которые будут работать на строительстве моста. 3 марта 1943 года я договорился с немецким капитаном Ошфтом, что мы построим мост для переправы немецких войск, за что они дадут нам подкрепление – два батальона со всей техникой.

Совместно с этими батальонами 18 марта с.г. мы очистим от красных партизан лес по обе стороны р. Стоход и дадим свободный проход в тыл Красной армии своим отрядам УПА, которых там ждут. На переговорах мы пробыли в течение 15 часов. Немцы нам устроили обед.

Слава Украине!

Командир куреня Орел.

5 марта 1943 года».

И вдруг его внимание привлек ряд более важных документов, представлявших, несомненно, большой интерес, чем информация о сотрудничестве бандеровцев с немцами.

Эти материалы касались истории группы «БУГ», а точнее Военного округа, который входил в состав Генерального военного округа УПА-Запад («Захiд»).

Уже в 1942 году боевые группы ОУН, действовавшие на территории Галиции, разрослись в Украинскую народную самооборону (УНС), название которой сохранялось вплоть до конца 1943 года, когда термин «УНС» перестал употребляться, уступив место названию «УПА-Запад».

Организацией УНС и ее переходом в УПА-Запад руководили члены Главного военного штаба УПА: полковник Олекса Гасин – Рыцарь на территории Карпат, а на Львовщине и Тернопольщине – полковник Василий Сидор – Шелест, позднее назначенный командиром УПА-Запад.

В период наибольшего развития структур УПА – в 1944–1945 годах – структура УПА-Запад была следующая по военным округам (ВО), состоящим из куреней:

– ВО «Лисоня»: Тернопольщина и Приднестровье. Курени: «Холодноярцы», «Бурлаки», «Лисовики», «Рубачи», «Буйные», «Иголки»;

– ВО «Говерла»: Гуцульщина и Буковина. Курени: «Буковинский», «Победа», «Гайдамаки», «Гуцульский», «Карпатский»;

– ВО «Черный лес»: Станиславщина. Курени: «Смертоносцы», «Подкарпатский», «Звоны», «Сивуля», «Довбуш», «Бескид»;

– ВО «Маковка»: Стрыйщина, Дрогобычина, Самборщина и Турчащина. Курени: «Львы», «Булава», «Зубры», «Летуны», «Журавли», «Бойки» (им. Б. Хмельницкого) и «Бассейн»;

– ВО «БУГ»: Львовщина. Курени: «Дружинники», «Галайда», «Кочевники», «Переяславы», «Тигры» и «Перебейнос»;

– ВО «Сан»: Закерзонье. Курени: «Волки», «Мстители», «Рена» и «Евгена»;

– Курени особого назначения: «Сероманцы», «Полтавцы» и «Черноморцы».

После реорганизации в отделы УПА в районе Карпат и Прикарпатья в 1947–1948 годах действовали такие отделы, как «Авангард», «Бассейн», «Березовский», «Булава», «Донского», «Крутые», «Опришки», «Рыси» «Серые волки», «Спартак», «Сурмачи», «Хорты», «Черемош», «Черные Черти» и другие.

Но вот что интересно, в конце 44-го года по штабу ВО УПА «БУГ» был нанесен удар органами госбезопасности и войсками НКВД Украины. Фактически он был разгромлен. Об этом свидетельствует нижеприведенный документ:

«Донесение НКВД УССР о разгроме штаба военного округа «БУГ», объединявшего вооруженные силы УПА на территории Львовской области, с сопроводительным письмом наркома внутренних дел СССР Л. П. Берии И. В. Сталину.

СОВЕШЕННО СЕКРЕТНО

Особая папка

ГОКО – тов. Сталину И. В.

Направляю Вам заслуживающее внимания донесения НКВД УССР о разгроме штаба военного округа УПА «БУГ», объединявшего вооруженные силы УПА, расположенные на территории Львовской области.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР

Л. П. Берия

18 декабря 1944 г.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Принято по «ВЧ»

Из Львова

Москва. НКВД СССР – товарищу Л. П. Берии

На основании агентурных данных 5-го отдела НКВД погранвойск Украинского фронта о наличии бандитов в селе Нестаница Тогальского района была проведена операция. В результате этой операции был задержан роевой (взводный командир УПА) Ленчук, который на допросе показал, что в селе Рожджау Радеховского района Львовской области расположен какой-то штаб УПА.

В соответствии с этим начальником управления погранвойск НКВД Украинского фронта т. Бурмаком было дано распоряжение начальнику 5-го отдела Управления подполковнику т. Тер-Григорьяну и исполняющему должность начальника 2-го погранотряда полковнику т. Сметанину организовать с утра 13 декабря операцию по ликвидации вышеуказанного штаба УПА, расположенного в селе Рожджау.

13 декабря с.г. село было окружено маневренной группой 2-го погранотряда в составе 250 человек. При попытке проникнуть вглубь села бойцы были обстреляны ружейно-пулеметным огнем из домов и чердаков.

В завязавшейся перестрелке группа пограничников, ворвавшись в один из домов окраины села, захватила живым бандита, который впоследствии оказался помощником командира сотни Черемыша по снабжению Кармелюком.

На допросе Кармелюк показал, что в Рожджау находятся: штаб военного округа УПА под кличкой «БУГ» во главе с командующим Вороным, областной референт «СБ» во главе с ее руководителем Галайда, штаб командира куреня Летуна, сотня командира Черемыша. Всего, по его данным, насчитывалось 150 бандитов.

Банда заняла круговую оборону, оказывала упорное сопротивление нашим наступающим подразделениям и предприняла несколько попыток прорвать кольцо окружения. Огнем наших подразделений все эти попытки были отбиты.

В целях полного уничтожения бандитов, находившихся в этом селе, нами было принято решение о переброске в помощь маневренной группы 2-го погранотряда одного батальона 42-го погранполка и минометного взвода 2-го погранотряда. Этим самым кольцо окружения было значительно укреплено.

В течение ночи с 13 на 14 декабря бандиты несколько раз переходили в атаку, имея целью прорвать окружение наших войск, однако они были отбиты.

Путем применения пулеметного и минометного огня с нашей стороны, в результате которого были разгромлены все очаги обороны бандитов, 14 декабря наши подразделения вступили в село Рожджау и окончательно ликвидировали банду.

Путем тщательного производства подсчетов трупов было установлено, что количество убитых бандитов составляло 146 человек и захвачено при этом живыми 5 бандитов.

Показаниями захваченных подтверждено, что ни один бандит из окружения наших войск не вышел.

Документальными данными, обнаруженными у бандитов, и личными показаниями захваченных живыми бандитов установлено, что среди трупов оказались следующие:

1) командир военного округа УПА «БУГ» – Вороный,

2) начальник областной резидентуры «СБ» – Голайда,

3) командир куреня Летун,

4) командир сотни Грозный,

5) окружной хозяйственный референт Чуекевич,

6) следователь резидентуры «СБ» Боркуч,

7) начальник полевой жандармерии куреня Летуна – Поль,

8) начальник хозяйственного отдела штаба УПА «БУГ» – Больмельчук,

9) командир сотни Черемыш.

Других лиц командного состава разгромленного штаба УПА установить не удалось, так как многие трупы были обнаружены изуродованными в результате того, что некоторые бандиты покончили жизнь самоубийством путем взрыва гранат, приложенным к лицам.

Подобраны следующие трофеи: станковый пулемет – 1, ручные пулеметы – 8, автоматы – 25, пистолеты – 20, ручные гранаты – 42.

В одной из землянок, вырытой под 5-метроем слоем земли, были обнаружены: два трупа женщин, три пишущие машинки и один множитель «Линотип».

Кроме этого вблизи вышеуказанной землянки была найдена исправная радиостанция. В землянке и некоторых домах были обнаружены и изъяты: два ящика, один портфель и семь полевых сумок с документами УПА, представляющими оперативный интерес. Этими документами подтверждается, что в селе Рожджау находились: штаб военного округа УПА «БУГ», штаб куреня Летуна, областная резидентура «СБ», окружная хозяйственная резидентура и санотдел штаба военного округа «БУГ».

Нам точно известно, что военный округ УПА «БУГ» объединяет все вооруженные силы УПА, расположенные на территории Львовской области.

Непосредственными руководителями вышеизложенной операции являются начальник 5-го отдела Управления погранвойск Украинского фронта подполковник т. Тер-Григорян и исполняющий должность начальника 2-го погранотряда полковник т. Сметанин.

Со своей стороны ходатайствую о поощрении вышеуказанных товарищей.

Нарком внутренних дел УССР

В. С. Рясной»

Но вернемся к разведчикам полка. Капитан Алексеев продолжал знакомиться с документами оуновцев, которые быстро переводил на русский язык, продолжая читать дальше секретные оуновские материалы.

«Срочное письмо особой важности

КОМАНДИРУ ГРУППЫ «БУГ»

пану Апостолу

Из совершенно достоверных источников установлено, что:

1) направленные вам связные Горбун, Арнольд и Печеный пропали без вести;

2) для слежки за группой «БУГ» закреплен один из самых безжалостных московских бандитов. Кличка и настоящее имя не установлены;

3) надрайонный проводник ОУН Евген донес, что упомянутый выше бандит усиленно идет на контакты и нащупывает место вашего пребывания;

4) в связи с вышеизложенным передаточные пункты связи 6, 8 и 13 упраздняются.

В случае прибытия к вам связных с директивами № 00138 и № ОУН/2/234-Ц немедленно задержите их и под усиленным конвоем направьте к надрайонному коменданту «СБ» Владимиру.

Примите меры предосторожности. Место дислокации до особого распоряжения не менять.

По ознакомлению данную директиву запечатать в конверт и возвратить через связного, доставившего пакет.

20.9.1944 г.

ОУН/1/00489 Остап»

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

Только через специального курьера

ОКРУЖНОМУ ПРОВОДНИКУ ОУН пану Остапу

Доношу, что директивы №№ 00138, 00143 и ОУН/2/324-Ц получены мною 13.9.1944 года через связного пункта 6, а директива ОУН/1/489 от 20.9.1944 года тоже была доставлена этим же связным.

Согласно вашему указанию, директивы возвращены в ваш адрес.

Апостол

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

Строго конфиденциально

КОМАНДИРУ ГРУППЫ «БУГ»

пану Апостолу

К вам направлялся мой личный связной с директивами, о которых я Вам сообщал. На обратном пути связной погиб. Документы пропали. Приказываю немедленно сменить пункт дислокации и разместиться на хозяйстве Вербы.

Для доставки в ваш адрес почты мною назначены специальные курьеры.

Остап

Р.S. В случае прибытия к Вам на новое место дислокации кого-либо из старых связных – ликвидировать их на месте.

1.10. 1944 г.

Постой.

КОМАНДИРУ ГРУППЫ «БУГ»

Немедленно донесите, на каком основании вами расстрелян мой личный связной Анатолий.

Остап

7.10.1944 г.

Постой.

ОКРУЖНОМУ ПРОВОДНИКУ ОУН

пану Остапу

Доношу, что доставивший от Вас пакет связной выдал себя за Анатолия. Вся предыдущая корреспонденция доставлялась этим же связным. Он расстрелян согласно вашему распоряжению от 1.10.1944 г.

Командир группы «БУГ» Апостол.

Дальше капитан Андреев не стал глубоко вникать в дело, так как там ниже находились не относящиеся к событию материалы.

Для начальника разведки полка стало совершенно ясно, что при трех последних взрывах на Куренных хуторах погибла важная оуновская диверсионно-террористическая группа «БУГ». Но его интриговал другой вопрос: как это произошло и кто это сделал?

В официальном сообщении говорилось, что при взрывах на Куренных хуторах погибло 39 бандитов, захвачено в плен 9 раненых, подобранно 22 пулемета, 59 автоматов, 65 пистолетов. А в одном из сараев обнаружен погребок с боеприпасами, советским обмундированием и продовольствием, чемоданом с советскими орденами, медалями и воинскими удостоверениями.

Припомнился капитану разговор в кабинете командира полка Сидорова, когда он, начальник разведки части, докладывал ему по группе «БУГ».

– Некоторые стороны дела мне непонятны, – чистосердечно признался тогда Алексеев. – Не столкнулись ли мы здесь с какой-то неразрешимой загадкой?

Сидевший за столом подполковник выпрямился:

– Ты думал над тем, что представляет для ОУН Апостол?

– Думал.

– Запомни, разведчик, что гибель Апостола вместе с группой «БУГ» для бандитов – это огромная, невосполнимая утрата, – проговорил Павел Иванович и бросил на подчиненного быстрый и цепкий взгляд.

– Здесь, вероятно, какое-то недоразумение… Или просто он перестал кого-то устраивать? – упорствовал начальник разведки.

Губы подполковника дрогнули в усмешке. Он встал из-за стола и прошелся из одного угла комнаты в другой. Потом подошел к окну и внимательно посмотрел на улицу.

– Так, по-твоему, это простое совпадение? Нет, Апостол был верен Бандере, как сторожевой пес. Кому же он мог мешать? Сторонники надрайонного коменданта Владимира или сам Беркут причастны к убийству?.. Ну давайте, давайте, размышляйте Алексей Алексеевич.

Капитан покраснел, понимая, что точного ответа подполковнику не даст, так как нет в руках информационных концов, которые можно было связать в объективную нить и по ней дойти до истины.

– Апостол мертв, и труп потерял для нас всякую ценность, но вот его деятельность в прошлом теперь нас еще долго будет интересовать, – продолжал комполка. – Однако меня больше будоражит вопрос: кто это сделал? Не исключено, что, под шумок, кое-кто постарается примазаться к нам и попасть в доверие. Надо остерегаться такого поворота событий, не дайте обвести себя вокруг пальца.

– Я понял вас, товарищ подполковник.

Павел Иванович посмотрел капитану в глаза, а затем заметил:

– Не следует тянуть время. Надо действовать, и как можно быстрее, а значит, смелее, не то мы останемся в дураках.

– Собственно, это уже решено, товарищ подполковник. Постараюсь сделать все от меня зависящее, – заверил командира полка начальник разведки.

Алексеев уже собирался попрощаться с ним, как тот его остановил…

– Подожди, секунду терпения, – и, заложив руки в карманы, он зашагал по комнате, – наше дело всегда открывать новое и даже в старом наводить надлежащий порядок… Может, с этого и придется начинать. Ну будь здоров, желаю успеха.

Взрыв, происшедший в Михлине, застал начальника разведки полка на одном из служебных совещаний. К этому времени возвратился лейтенант Урусов и доложил обстоятельства дела. На основании этих данных был подготовлен текст шифровки в штаб дивизии:

«23 октября 1944 года в 16 часов 30 минут на кладбище села Михлин произошел взрыв сторожки, в которой укрывалось семь бандитов. Причина взрыва не установлена».

Из опроса оставшихся в живых бандитов было видно, что они входили в группу Вихоря. Сам командир боевки погиб во время взрыва.

На память от того события остался обтрепанный, засаленный и слегка обгоревший дневник районного проводника ОУН Деркача. Среди многочисленных пометок, порой довольно пространных, Алексеева привлекла одна запись.

«3 сентября 1944 г.

Был со своими хлопцами в Заорах. Народ что-то выжидает, принюхивается. Настроение испортил безрукий Омелько Бружак. Подошел ко мне и смеется: «Скоро пятки подмазывать будешь?..» Я всыпал ему плеткой. Он только ухмыльнулся и плюнул мне в лицо. Я его застрелил на месте.

Ночевали в корчах. Всю ночь снился страшный сон: пожары, падал на колючую проволоку, водил в атаку своих хлопцев, переплывал грязную бушующую речку, кричал во сне… Что-то плохо с сердцем.

Ночью сбежали с отряда Сергий Хворост, Данило Шевчук, Петро Левчук, Грицько Полищук, Максим Чуб, Наум Жук, Степан Сак. Предатели! Все равно им не миновать смерти.

Утром завернул к Илье Цапу. Принял, как всегда, но чего-то побаивается. Выпили по чарке, и старик зажурился: «Неужели советы задержаться? Где же наше войско? Куда смотрят наши верховоды?»

А черт его знает – я не пророк в этом деле. И сам толком не разберусь.

Выехал под вечер. Справа обогнул Поляны и завернул в Семидубы повидаться с матерью. Хотелось отдохнуть и посоветоваться. На заборе школы заметил большевистские листовки. Приказал сорвать, а сам подался до хаты. Не доезжая до стодолы Пахома Шабака, по нас резанула пулеметная очередь. Конь стал на дыбы, и я завалился в какую-то яму. Двое хлопцев, рядом со мной, убиты. Хорошо, что подоспели ребята с повозкой, а то и я бы богу душу отдал. Уходили через Муравское болото. Выбрались из беды благополучно. Наши потери – пять человек. Вот тебе и сон: переплывал через мутную речку, а угодил в болото. Не добрая примета. Но какая сволочь засела в Семидубах? Позор! В родном селе не могу отдохнуть!

Приказал усилить разведку».

А вот еще одна интересная своей откровенностью запись из дневника:

«9 сентября 1944 г.

Ночью добрался до конной группы «Моряка». Вести неласковые. «Моряк» что-то крутит, отмалчивается. Мне это не понравилось, и я сказал ему: «Слушай, что ж ты в кошки-мышки играешь? Думаешь сухим из воды выйти?.. Нет, дружище, вместе заварили кашу, вместе давай и расхлебывать, а то не сносить нам головы. Если не советы, то свои ее снимут».

Угощал самогоном, свежей свининой. Жаловался, что дисциплина падает, каждый смотрит, кто куда. Хлопцы зачастили по домам. За неделю дезертировало 23 бойца. Посылал по домам доверенных лиц, вернулись с пустыми руками. С такими порядками со слов Моряка не навоюешь: один – в лес, а другой – по дрова. Думаю надо принимать крутые меры – кровь спускать с предателей.

Сегодня расстрелял одного, но, чувствую, такими методами дела не поправишь. Все смотрят на меня как на волка. Чего доброго, свои же и пулю в затылок пустят… Продырявят голову.

Я задал ему вопрос: «Чем же и как можно изменить положение?» Он подумал и ответил: «Мы слишком далеко зашли в своих связях с немцами. Хотя мы и скрываем, но народ знает лучше нас. При немцах мы кричали: «Создаем украинскую повстанческую армию для освобождения Украины от Гитлера!» А что получилось? Стали воевать на стороне фашистов против не только советов, но и своих – братьев-украинцев. Скоро люди возьмутся за вилы – и тогда нам беда».

Проговорили до поздней ночи. Много интересного рассказал он мне. Боюсь, как бы не дозналось СБ о его настроении – тогда не миновать ему петли. Улеглись на нарах. Сон долго не приходил. Задремали поздно, каждый со своими думами…

Нас разбудила пулеметная очередь. Вскочили, прислушались. Хотели выбежать из землянки, как распахнулась дверь и в проеме показался Беркут. Он был пьян в дымину. Рубанул Моряка плеткой по спине за плохое несение караульной службы. Ругался, на чем свет стоит. Приказал разместить в хате его охрану, и привести дивчину.

Моряк хотел сдачи дать, но сдержался и вышел. Беркут подошел ко мне и сказал: «Что приехал уму-разуму набираться? Моряк уже, наверное, набрехал на меня? Пусть говорит – скорее голову сниму.

Я догадался, что Беркут кое-что знает о настроениях Моряка, но я не захотел подливать масла в огонь.

Ординарцы привели со связанными руками молодую дивчину.

– Говори, сука, куда шла? – набросился на нее Беркут и ударил ее плеткой. – Выслеживала бл…ще. Раздел догола и стал приставать. Дивчина сопротивлялась, упиралась, плакала. Она вся тряслась от холода. Беркут тут же ее изнасиловал, а потом застрелил.

– Горилки, – закричал он, заметив вошедшего Моряка.

Пили много, пока куренной атаман не свалился. На рассвете я покинул Моряка и взял направление на Забары. Снова обстреляли из пулемета. Сдается, что за мной кто-то охотится. Потерял троих убитыми, четверо умерли по дороге. Двоих тяжело раненных оставил на хуторе.

Какая же сволочь взяла меня на ближний прицел?»

«22 сентября 1944 г.

Неожиданно нагрянул Владимир. Прибыл с форсом – в сопровождении нескольких десятков «соловьев». «Репаные украинцы» были одеты в форму советских солдат. Среди них я приметил немцев, знакомых мне по «мокрым» делам во Львове, Луцке и Ровно. Ничего не скажешь – охрана еще та!.. Они пойдут за Владимиром в огонь и в воду.

Вместе с ним припожаловала фрау Эмилия. Я помню ее по Мюнхену, когда она вместе со своим отцом полковником Вигантом посещала «академию» ОУН. Чертовски красива. На версту несет от нее шнапсом и дорогими духами. Не плохую жинку выбрал наш «министр» украинского гестапо. Чистых немецких кровей – без примеси.

Несмотря на то что разговор был строго секретным, но Эмилия присутствовала на нем. Владимир заявил:

– Мною отдано приказание арестовать тех четырех сумасбродов, на которых ты представил донесение.

Я посмотрел на него и сделал вид, что не понял собеседника.

– Что забыл? Ну, этих – неблагонадежных, подозреваемых в связях с большевиками.

Я ответил, что с точки зрения благонадежности они не вызывают сомнения, но по пьяной лавочке ухлопали двух моих агентов.

Он махнул рукой и засмеялся:

– Какая разница, не все ли равно, кому рубить головы? Мне нужна политика. А с отрубленных голов мы сделаем громкое дело.

Он повернулся к Эмилии и спросил:

– Успеешь?

– Да! Не позднее завтрашнего дня отпечатаем листовки о кровавых зверствах московского НКВД.

Я предложил Владимиру остаться на обед. Он категорически отказался, а Эмилия даже кисло усмехнулась и произнесла:

– У тебя ведь берлинской кухни нет. А мы, несмотря на страдания в этой проклятой дыре, строго соблюдаем берлинское меню.

Провожал господ я до Загрудок. Арестованных хлопцев под усиленным конвоем погнали в полевую резидентуру Владимира.

Возвращался я в свои владения расстроенным. Всю дорогу ругал себя: «Черт меня дернул за язык направить в СБ донесение о проделках этих хлопаков. Ведь двое из них как-никак доводятся мне близкими родственниками. Ну да холера с ними».

«1 октября 1944 г.

План Владимира провалился с треском. Конвой полностью уничтожен, а арестантам удалось бежать. Подоспевшая на выручку «дикая сотня» пыталась было проскочить через мост и организовать преследование беглецов, но сама «взлетела на воздух». Больше половины телохранителей «министра» погибли в болоте.

Владимир и Эмилия спаслись бегством. Виновников не обнаружено. Разведка донесла, что советских солдат в этом районе не было».

«4 октября 1944 г.

Несем большие потери. Госпиталь не может разместить раненых. Ощущаем большой недостаток в медикаментах и перевязочных материалах. Направил в Осовецк пять лучших разведчиков выкрасть из районной больницы врача и двух-трех сестер».

«6 октября 1944 г.

Получил донесение от агента «31».

Он сообщает: «Вашим людям удалось пробраться в больницу и силой оружия принудить врача Костюка и медсестер Балкунову и Толстову выехать в Семидубы для оказания помощи раненым. Из Осовецка выехали на двух подводах. Благополучно добрались до Бущи. При спуске с горы ваши хлопцы пошли искать брод, а медики остались на подводе. Неожиданно из-за бугра взвилась ракета. Потом по хлопцам ударил пулемет. Поскольку они были в куче и в незащищенной местности, то все до одного погибли. Медики вернулись в Осовецк».

«10 октября 1944 г.

Получил достоверные данные, что в Козаковой долине, Руднице, Семидубах, Выдумке и Забарах действует опытный диверсант. Якобы НКВД снабдило его мощной радиостанцией, оружием, боеприпасами и постоянно наводит его на места отдыха и маршруты движения наших. Он знает многое из наших планов».

«19 октября 1944 г.

Сменил место дислокации. В пути следования через Липку неожиданно взорвался мост. Потерял много людского и конского состава. Выбирался через Корабельское болото, но снова попал на заминированное поле. Точно установил, что это работа «Монгола». Хочется набить морду Владимиру и разогнать его службу беспеки…»

На этом дневниковые записи Деркача заканчивались…

Устно лейтенант Урусов доложил.

По его перепроверенным данным обстоятельства взрыва в Звеняче выглядели таким образом.

В вечерних сумерках свирепая вьюга загнала 12 вооруженных людей, одетых в красноармейскую форму, в крайнюю хату. В ней коротал дни одинокий, рано овдовевший старый лесник Илько Сыч.

Молчаливый хозяин рад был приходу дорогих гостей – советских солдат. Говорили по-русски только двое. Остальные изъяснялись на местном не только языке, но и наречии. В жарко натопленной горнице пришельцы отогрелись. Разомлевших непрошеных гостей клонило в сон.

Илько наварил полный чугунок картошки – бульбы, нажарил сала, достал с леха (рус. – погреба. – Авт.) капусты, огурцов, положил на стол две буханки хлеба, который сам выпекал, и пригласил братию к столу.

Извиняясь перед гостями, он признался, что у него в доме нет самогона, а по данному случаю не мешало бы и выпить по чарке.

Тогда, по всей видимости, главный из гостей спросил:

– А нельзя ли где купить горилки?

Хозяин ответил, что самогонку гонит одна соседка и нередко продает. Тот вынул из планшетки несколько хрустящих ассигнаций и передал их Ильку. Это была не столько просьба, сколько молчаливый приказ, который надо было непременно выполнить к ужину.

Старик торопливо оделся и вышел…

На обратном пути Сыч встретил хлопца, который с трудом, преодолевая ледяные порывы ветра, продвигался вперед. Он подошел к нему ближе. Парень едва держался на ногах. За плечами у него висел, с каким-то тяжелым грузом, армейский вещмешок. Жалость овладела стариком, и он пригласил хлопца к себе в дом обогреться и пересидеть лихую непогоду в ласковом тепле у печи.

Перед тем как зайти в хату, парень поставил мешок по крыльцо.

– На шо ты туда поставил, занеси в хату, – предложил хозяин. – Пусть стоит тут этот грязный и вонючий мешочек…

Из разговора Александру стало ясно, что в соседнем хуторе проживает дочь старика. Он собирался перейти к ней жить – одному в тягость коротать одиночество. Дом старый, вот-вот рухнет, потому и не греет.

– Сквозняки лезут в щели, спалить его и недолго, – заметил старик.

Вошли в хату вместе.

Подавая на стол последнюю, пятую бутылку, Илько почувствовал на себе хмурый, недоверчивый взгляд старшего.

Сыч вовремя понял, чего от него хотят, и тут же виновато пояснил, что на дороге встретил сына знакомого хуторянина, а поэтому пригласил его в хату «трошки погритыся». Сомнения старшего группы «советских воинов» после этих объяснений несколько рассеялись.

Илько кивком головы дал понять пареньку пройти в другую половину дома. За столом пили и пели, пели и пили, пока не кончилось горючее.

Высокий, косой на один глаз, со шрамом над правой бровью и примороженным лицом, непрошеный гость властным голосом потребовал у хозяина еще горилки.

– Слетай еще до своей соседки за горючим, недолив в баках – мы по привычке обычно заливаем «по горлышко».

Илько, переминаясь с ноги на ногу, хотел что-то сказать, как с другой комнаты раздался голос:

– Дядьку, давайте гроши… Я схожу…

Застегивая на ходу старый, видевший виды кожушок, паренек тихо проговорил:

– Уходите, дедушка, как можно быстрее уходите к дочери – это переодетые бандиты. Они вас убьют и хату спалят: таких свидетелей, как мы с вами, бандиты не оставляют живыми.

Сашко метнулся под крыльцо, поднял вещмешок, занес в сени. Он быстро открыл его, несколькими ловкими и быстрыми движениями провел какие-то манипуляции в содержимом мешка и прикрыл его старым изодранным рядном, лежащим на полу в качестве коврика и изодранной домотканой дорожкой.

Оторопевший Илько с минуту стоял, размышляя, а потом зашел в хату, надел шапку и проговорил:

– Хлопчик принесет скоро вам топлива… Что-то корова мычит… Может, Бог кормилицу послал.

Он вышел, схитрив перед бандитами и про корову, и про хлопчика, ушедшего за водкой. Во дворе перекрестившись широким крестом, направился к сараю, а потом вышел за ворота и, попрощавшись с пареньком, заковылял по зимней дороге к дочери. А через несколько минут в доме раздался взрыв.

Оставшиеся в живых после подрыва двое пойманных раненых бандита показали, что принадлежат к банде куренного Беркута. Они возвращались из Кременецкого леса после проведенной спецоперации.

Командир группы Орех погиб.

Урусов не делал никаких обобщений, но и не давал воли отвлеченным рассуждениям. А начальник разведки все долго думал и думал о происшествии. Конечно, всякое может быть. Лесника Сыча он хорошо знал – это был честный человек. Сомнений не было, что бандитов вначале он принял за военнослужащих Красной армии. Приютил гостей и обогрел искренне, что не могли не заметить оуновцы. Но неужели он и устроил взрыв в собственном доме? Нет, это на старика не похоже. Ну а хлопец: кто он и откуда у него могла быть взрывчатка? Да и как он мог знать, что именно в доме Илька остановятся бандиты? А может быть, бандюги подорвались на своей мине по собственной неосторожности? Вопросы, версии, предположения терзали душу и горели в голове, не давая ей покоя…

Вспомнились слова, сказанные однажды «смершевцем», чекистом Николаем Одинцовым при допросе доставленного разведчиками «языка». Он тогда, как говорится, «колол» перекрестным допросом молчаливого немца-лазутчика. И в ходе проверки выдвинутых версий заметил: предположения умных дороже убеждений глупых. Как он был прав!

Вечером Алексеева вызвали в штаб полка. Подполковник принял его сдержанно. Капитан коротко доложил обстоятельства ЧП, свои предположения, целиком положившись на материалы расследования лейтенанта Урусова.

– Сомнительные доводы, – подвел итог Сидоров. – Ты думаешь, что такой опытный диверсант, каким является Беркут, рискнул бы послать в глубокую разведку каких-то дураков-пьянюг? Чепуха! За пьянство, без разрешения командира, в УПА расстреливают своих вояк – у них есть такой закон.

Поддавшись искушению, капитан нерешительно спросил:

– Но все же это может быть… чистая случайность? Они сами подорвались…

Кустистые темные брови командира полка сдвинулись к переносице, он нахмурился и покачал головой:

– Нет, не верю. Просто не допускаю подобной мысли. Видно, капитан, мы с тобой никудышные психологи, а поэтому плохо разбираемся в людях.

Время шло своей армейской дорогой с буднями перестрелок, потерь и побед – больших и малых. Разведчики потратили много времени и труда, но подобрать ключи к разгадке таинственных взрывов и пулеметных обстрелов там и тогда, где и когда бандиты находились в определенном месте и времени, не смогли. По-прежнему все оставалось загадочным, скрытым от логики понимания. Это тревожило и раздражало Алексеева как начальника разведки, так и подполковника – командира полка, руководство которого теребило как можно скорее разобраться в ситуации…

Помимо всего прочего прибавился к загадке еще один вопрос: как подросток незаметно занес фугас и убедил старика покинуть хату?

Но пока на эту шараду ответа не было.