6. ЛЕВОЭСЕРОВСКАЯ АГИТАЦИЯ СРЕДИ КРАСНОАРМЕЙЦЕВ В СЛЕДСТВЕННУЮ КОМИССИЮ ПО ДЕЛУ ЛЕВЫХ ЭСЕРОВ

6. ЛЕВОЭСЕРОВСКАЯ АГИТАЦИЯ СРЕДИ КРАСНОАРМЕЙЦЕВ В СЛЕДСТВЕННУЮ КОМИССИЮ ПО ДЕЛУ ЛЕВЫХ ЭСЕРОВ

В СЛЕДСТВЕННУЮ КОМИССИЮ ПО ДЕЛУ ЛЕВЫХ ЭСЕРОВ. [ПОКАЗАНИЯ С ШОРИЧЕВА]

В ночь с 6–7 июля в 10-м часу вечера ко мне пришел командир 1-го Советского караульного полка и сообщил, что сейчас приедут в полк Черепанов и Спиридонова и будут выступать на митинге. Не прошло минут десяти, как за мной бежит красноармеец и говорит: «Товарищ Шоричев, скорей, там левые эсеры агитируют за присоединение к отряду Попова». Я пришел на собрание (собрание немногочисленное, около 200 человек) и слышал речь Черепанова следующего содержания: Центральный Комитет левых эсеров убил палача Мирбаха, тем самым Брестский договор не существует, и за это Советское правительство хочет нас, левых эсеров, арестовать, обезоружить, убийцу требуют выдать и все это хотят проделать с помощью германского корпуса, который сейчас находится в Москве под видом конной милиции; в конце своей речи провозгласил лозунги: «Долой соглашательскую мирбаховскую политику, да здравствует восстание, да здравствуют «независимые» крестьянские Советы!» Точно такого же содержания была и речь Фишмана; после их я обратился к собранию с призывом не поддаваться на провокационный призыв безответственных агитаторов и предложил Черепанова и Фишмана арестовать; тогда Черепанов с истерическим воплем обращается к собранию и подчеркивает отношение большевиков к левым эсерам. Тут произошло нечто хаотическое: крик, шум, кто за то, чтобы арестовать, кто против, и в результате мне задержать не удалось; в свою очередь я предложил красноармейцам исполнять приказания и распоряжения только лиц, ответственных перед Советским правительством, – в лице военных комиссаров, командиров полков, ротных, взводных; после моего выступления у собрания настроение начало падать, попытки Черепанова опять говорить встречены криками: «Долой, довольно!» Что касается поведения командного состава, хотя он был на месте в казармах, но влияния на красноармейцев не имел и не проявлял активности ни за, ни против. В полку 1 марта никакого командного состава в этот момент не было в казармах; солдаты отдельными группами по 5, 10 человек выбегали с винтовками из казарм; в это время разнесся слух, что в штабе Попова раздаются консервы, и публика заинтересовалась консервами, стала сновать взад и вперед из казарм, туда и обратно. К вышеизложенному имею добавить, что все то, что произошло, не носило организованный сознательный характер, так как в вышеуказанных частях, включая сюда и отряд Попова, членов партии левых эсеров среди красноармейцев нет. На мой взгляд, в данном случае сыграли роль два следующих фактора: первый – это грязная демагогическая агитация, подействовавшая на лучшую часть красноармейцев, и второе – это элемент, который почуял нечто вроде погромчика, хотя всего-то их не более 100 человек было участников. В 1-м часу ночи я был в комиссариате, получал телефонограммы из центра, делал распоряжения, а в 2 часа ночи приходят матросы с ордером от Попова отобрать у меня оружие (маузер); я, конечно, не подчинился, оружие не выдал, тогда они пришли вторично с приказанием привести меня в штаб, где я находился до 2-х часов дня 7 июля; что в моем отсутствии происходило – сказать ничего не могу.

19/VI-18 года

Военный комиссар Городского района

Сергей Шоричев