ПОКАЗАНИЯ ЮРИЯ (ГЕОРГИЯ) ВЛАДИМИРОВИЧА САБЛИНА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПОКАЗАНИЯ ЮРИЯ (ГЕОРГИЯ) ВЛАДИМИРОВИЧА САБЛИНА

Я был опознан председателем Царицынского Совдепа, лично мне не известным, Ерманом во вторник 16 июля вечером на пароходе, шедшем из Саратова в Царицын, в момент отхода парохода из Саратова. В Камышине я был сдан в штаб Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией. Это было 17-го.

Я – член партии левых эсеров с момента ее основания. Членом ЦК партии и в каких-нибудь иных партийных комитетах не состою. В последнее время был военным комиссаром обороны Московского района по назначению Народного комиссариата по военным делам.

Предъявленное мне постановление ЦК ПЛСР от 24 июня с. г. мне не было известно.

Партийный съезд продолжался дня четыре и закончился, кажется, 1 июля.

Ю. В. Саблин

В первый день съезда Советов мне стало известно, что из состава ЦК ПЛСР выделено бюро с чрезвычайными полномочиями; во время перерыва, после внеочередного заявления Троцкого, Камков мне сообщил о возможности ареста ЦК ПЛСР и даже фракции в связи с возможным обострением отношений с большевиками на этом вечернем заседании; в этом разговоре, ставшем общим, я и вынес впечатление о существовании бюро. Во время этого разговора мне было предложено установить связь с лево-эсеровским отрядом Попова. В тот же вечер я сейчас же поехал к Попову в целях установления этой связи.

6-го утром происходило заседание фракции; не помню, там ли или ином месте мне сказали, чтобы я ехал в отряд Попова, Я прибыл туда во втором часу. Там были некоторые из членов ЦК – Камков, Черепанов, Карелин и Прошьян. Мне тут сообщили, что сейчас должен произойти террористический акт – убийство Мирбаха. Мне было предложено остаться в распоряжении ЦК здесь же.

После этого я на полчаса уехал, был у себя в «Метрополе», взял на всякий случай маленький чемоданчик со штатским костюмом и пальто и вернулся.

Когда я вернулся, мне сообщили, что Мирбах уже убит и что совершившие террористический акт находятся здесь. Зайдя в последнюю комнату, я увидел Блюмкина и Андреева, которых я раньше хорошо знал как товарищей по партии. Мне было сказано о том, что Блюмкин, раненный, вошел в комнату к Попову, когда там находился тов. Беленький, и что Беленький после этого уехал. От Блюмкина я узнал, что выданные ему документы на его настоящее имя остались в кабинете у графа Мирбаха. Таким образом, мне стало ясно, что в ближайшем же будущем следует ожидать чьего-либо посещения с целью розыска Блюмкина в отряде Попова. Об этом я доложил Центральному Комитету.

Было решено ожидать. Приехавши, Дзержинский в соседней комнате потребовал у Попова выдачи Блюмкина. Попов заявил о незнании местонахождения последнего. Тогда Дзержинский пошел его разыскивать. Попов доложил об этом ЦК. ЦК решил объявить Дзержинскому, что террористический акт совершен по постановлению ЦК. Камков и Карелин пошли в соседний двор, где находился Дзержинский, и заявили ему об этом. Когда они втроем вернулись обратно, то Дзержинский, совершенно бледный, крайне взволнованным голосом начал требовать, чтобы к нему привели Попова. Камков в это время прошел в комнату ЦК и заявил, что Дзержинский грозит арестовать его и Карелина. Тогда в целях самозащиты ЦК решил задержать Дзержинского, Беленького и приехавшего с ними еще одного комиссара, что и было приведено в исполнение, несмотря на протесты т. Дзержинского, потребовавшего от солдат подчинения ему и приказывавшего им арестовать всех нас.

После этого М. А. Спиридонова отправилась на съезд для оглашения декларации ЦК ПЛСР.

Вслед за этим тайная разведка донесла, что арестованы матросы, сопровождавшие в автомобиле Марию Александровну, затем, что выход из Большого театра закрыт, позже о том, что Спиридонова и вся фракция арестованы. По телефону нам был передан текст правительственного сообщения об убийстве Мирбаха. Для нас было ясно, что агрессивные действия против нас начаты.

Это подтвердилось появлением вблизи отряда Попова патрулей, остановкой автомобильного движения, кроме тех, кто имел специальный пропуск, подписанный Лениным, Троцким и Свердловым.

Тогда нам было приказано, вернее, Поповым, задерживать все автомобили, проезжающие в районе расположения отряда и его патрулей. Таким образом, был задержан тов. Смидович, трое спутников которого по моему приказанию были освобождены. Было приказано спрашивать документы у всех проходящих. Среди них оказалось около 20 членов съезда Советов – фракции большевиков. Все они были немедленно отпускаемы после стереотипного вопроса о судьбе фракции левых эсеров. Позже был задержан адъютант Муралова т. Жаворонков.

Были приведены арестованные т. Лацис и, кажется, два комиссара. По чьему приказу онц были арестованы, я не знаю.

После митинга в Покровских казармах первый Мартовский полк заявил о своей солидарности с отрядом Попова и прислали арестованным военного комиссара Городского района т. Шоричева. То же самое сделал отряд Винглинского. Из его отряда прибыла делегация, которая просила арестовать Винглинского, мешающего им присоединиться к отряду Попова. На расспросы он ответил, что рад убийству Мирбаха, что будет помогать отряду Попова в случае попытки разоружения этого отряда, что он только что был у Муралова, что тот настроен против немцев и против отряда Попова ничего предпринимать не собирается. Это было около полуночи. Всем его ответы показались подозрительными. Поэтому когда пришла делегация из отряда Винглинского, то Попов сейчас же послал несколько матросов, которые вместе с делегацией арестовали Винглинского и привели его и часть его отряда к отряду Попова.

Относительно эпизода с телеграфом мне известно следующее.

ЦК выработал текст телеграмм. На телеграфе стоял караул из Покровских казарм. Тов. Прошьян взял с собой около 10 человек из отряда Попова и 5 человек из Покровских казарм для того, чтобы эти последние объяснили караулу на телеграфе, который был из их же части, смысл происходящих событий. 10 же человек из отряда Попова были взяты для охраны по пути. Как мне известно, караул на телеграфе свободно пропустил тов. Прошьяна, который, отправив телеграммы, вернулся обратно в штаб Попова.

В ответ на все поступавшие в ЦК предложения об активном поведении по отношению к Совнаркому, предпринимавшему явно враждебные к ЦК и отряду Попова шаги, ЦК отвечал заявлениями о необходимости придерживаться строго оборонительных действий, ни в коем случае не выходя из пределов обороны района, занятого отрядом. Таким образом, совершенно неиспользованным остался караул на телефоне, телеграфе и во Всероссийской чрезвычайной комиссии. Также неиспользованными остались предложения о захвате Кремля и центра города. По заявлению Попова, в его отряде было около 800 человек, по-моему же – не более 600. Что касается присоединившихся частей, то ничем, кроме заявлений, они своего присоединения не выявили.

Лишь из отряда Винглинского перешло к Попову около 50 человек.

С утра 7-го числа началась перестрелка между передовыми частями отряда Попова и противника. К 10 часам перестрелка (ружейная и пулеметная) достигла своего максимума. Затем несколько стихло. Отряд Попова потерял к этому времени около 2–3 убитых и 20 раненых. В этот момент Попов, явившийся на заседание ЦК, объявил о необходимости немедленного отступления. Решение об отступлении было принято. Это совпало с начавшимся крайне удачным обстрелом штаба Попова из орудий. Я занялся эвакуацией раненых. Когда весь отряд уже ушел, ко мне подбежал один из часовых при задержанных и спросил, что с ними сделать. Я велел отпустить, когда все уйдут. Затем сел в автомобиль и нагнал ушедший отряд. Первая группа ушла в 1 1-м часу вместе с Поповым, последняя – приблизительно через час.

Юрий Владимирович Саблин