ГЛАВА 8 ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ ВЕРСИЯ СЛЕДСТВИЯ: УБИВАЛИ МАНСИ!
ГЛАВА 8 ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ ВЕРСИЯ СЛЕДСТВИЯ: УБИВАЛИ МАНСИ!
Итак, следствие, направляемое бестрепетной рукой прокурора-криминалиста Льва Иванова, ошибочно полагало, будто дятловцы двигались вплоть до 17 часов и лишь в это время (или позже) осуществили постановку палатки. Следствие считало, что в шестом часу вечера группа стала готовиться ко сну: находившиеся внутри палатки участники похода принялись стаскивать с ног лыжные ботинки и валенки, снимать ватники (найденные впоследствии поверх рюкзаков, но под одеялами), кто-то быстро написал «Вечерний Отортен», а кто-то взялся нарезать корейку… А вот дальше произошло нечто, что вынудило туристов бежать вниз по склону раздетыми и разутыми, рискуя замерзнуть в ночном лесу. Поступили они так лишь потому, что наверху, на склоне, их ожидала верная смерть. Другими словами, бегство давало шанс на спасение, а вот пребывание возле палатки гарантировало гибель.
Что же могло быть этим самым «нечто», способным побудить девятерых взрослых мужчин и девушек покинуть свое единственное убежище и бежать прочь, в морозную тьму?
Возможность схода лавины отвергли все опытные туристы, побывавшие на склоне Холат-Сяхыл в феврале-марте 1959 г. (в том числе и московские мастера спорта). Да и следов таковой не было тогда замечено. Никаких стихийных бедствий типа землетрясения в этом районе не отмечалось. Поэтому возможных кандидатов на роль пугающего «нечто» следователь Иванов имел немного — таковыми могли стать бежавшие из мест заключения уголовники и обитатели местных лесов, охотники-манси, в силу неких причин недружественно настроенные к городским жителям.
Проверка показала, что с объектов Ивдельской ИТК побегов в январе 1959 г. не фиксировалось, весь «спецконтингент» находился на своих местах и потому зэки при всем своем желании навредить студентам не могли. Надо ли удивляться тому, что по итогам двухнедельного расследования стала превалировать версия убийства, совершенного злобными манси-охотниками, оказавшимися в районе горы Холат-Сяхыл 1 февраля?
По воспоминаниям участников поисковой операции, прокурор-криминалист Иванов, едва увидев разрезанную палатку, заговорил об убийстве, причем вел эти разговоры в разное время с разными людьми. Эту версию подтвердил ряд открытий и догадок, связанных с пребыванием манси на Северном Урале.
Прежде всего, следствие установило факт местонахождения мансийского чума к северо-востоку от места базирования группы Дятлова. Более того, оказалось, что палатка свердловских туристов стояла буквально в нескольких десятках метров выше мансийской тропы, которая вела к этому чуму. Другими словами, встреча охотника-манси (или группы охотников) с остановившимися на ночлег туристами представлялась вполне вероятной. Если молодые горожане повели себя с лесными жителями неправильно, проявили неуважение или обидели чем-то их традицию* то… тут следствие предполагало самое страшное. Во всяком случае, словесная перебранка вполне могла спровоцировать острый конфликт, в ходе которого разъяренные охотники набросились на студентов, искромсали палатку ножами, а оказавшихся на морозе непрошеных гостей погнали вниз по склону. Мороз и отсутствие у туристов обуви и головных уборов предопределили фатальный исход.
Подозрения в адрес мансийских охотников вроде бы подтверждались ссылкой на некую архаическую религиозную обрядность, хранимую этим народом. Многие местные жители, не говоря уж о знатоках-краеведах, были осведомлены о священных местах манси, разбросанных по Северному Уралу таинственных молельных камнях и капищах язычников. В общем, все это звучало загадочно, не совсем понятно для советских прокуроров-атеистов, а потому, видимо, рассказы эти нашли горячий отклик в сердцах лучших представителей отечественных правоохранителей. И оттого не следует удивляться, что первой (и, по сути, единственной) внятной версией, озвученной в ходе официального расследования, стала гипотеза о причастности неких охотников-манси к гибели туристов.
Нельзя не отметить «идеологическую правильность» такого рода подозрений. Многим из нас, живущим в 21 веке, утверждения о насаждении «первым в мире государством рабочих и крестьян» атеистической идеологии могут показаться преувеличенными и даже недостоверными, однако Советская власть действительно преследовала верующих самых разных конфессий на протяжении всего времени своего существования. Периоды относительной терпимости к верующим сменялись прямо-таки истеричной активностью государственных органов, направленной на искоренение всяческих религиозных культов. В 1958 г. поднялась очередная волна такого рода активности, причем она шла по нарастающей… Хорошо известно, как Никита Сергеевич Хрущев пафосно пообещал, что «наше поколение будет жить при коммунизме». Но не следует забывать и иные бредовые обещания Генерального секретаря ЦК КПСС: «В восьмидесятом году я покажу всем последнего попа!»
Манси, участвовавшие в поисковой операции
В 1958 г. — как раз в канун похода группы Игоря Дятлова — учрежденный еще Сталиным Совет по делам Русской православной церкви выпустил гнусненькую атеистическую брошюрку бывшего преподавателя Одесской семинарии Е. Дулумана, в которой издевательски изображались как православие, так и общечеловеческая религиозная традиция в широком смысле. Не будет преувеличением сказать, что со времен Емельяна Ярославского подобных идеологических находок атеистическая пропаганда в СССР не имела. В том же году общесоюзные средства массовой информации растиражировали заявления протоиереев Русской православной церкви П. Дарманского, А. Спасского и А. Черткова об отречении от Бога. Идеологический заказ власти был ясен — к XXI съезду КПСС (напомним, именно ему был посвящен поход группы Дятлова) надлежало явить советскому народу примеры победоносного движения атеистического мировоззрения в широкие общественные массы.
Манси-участник поисковой операции
Поэтому подозрения в том, что религиозный фанатизм манси, исповедующих некую дремучую тотемическую религию, спровоцировал убийство молодых студентов-атеистов, упали на самую благодатную почву. Напомним, расследование находилось на контроле Свердловского обкома КПСС, и потому «идеологически верная» версия не могла не вызвать там горячей поддержки. Тем более что случай убийства человека, по неосторожности нарушившего пределы священной зоны манси, вроде бы имел исторический аналог. По крайней мере, именно невольным осквернением мансийской святыни объяснялось убийство в тридцатых годах некоей женщины-геолога. Что это было за преступление, каковы были его истинные мотивы (и имело ли оно место вообще), толком неизвестно; возможно, в данном случае произошла некая аберрация исторической памяти, но тем не менее об этом случае говорили как о безусловно достоверном.
Как бы там ни было, убийство, совершенное за четверть века до гибели группы Игоря Дятлова, не могло иметь непосредственного отношения к происшедшему на склоне Холат-Сяхыл. В материалах уголовного дела, которое ныне известно довольно полно благодаря большой работе, проделанной Евгением Вадимовичем Буяновым, петербургским исследователем дятловской трагедии, содержатся протоколы допросов, в которых раз за разом затрагивается «религиозно-мансийская» тема. Никаких подтверждений существования в окрестностях Холат-Сяхыл «молельных камней», «священных мест» или, скажем так, ритуально значимых для манси объектов получено не было. Допрошенные либо отвечали уклончиво, демонстрируя явную неосведомленность в этом вопросе, либо, напротив, вполне определенно утверждали, что подобные места находятся совсем в другом районе.
Нельзя не упомянуть о том, что имелись и довольно веские соображения против «мансийского следа». Трудно было представить, чтобы манси, прогнавшие туристов с горы, не разграбили брошенное беглецами имущество. Если валенки или фотоаппараты не имели в глазах лесных жителей особой ценности, то вот спирт они вряд ли бы оставили. Манси хорошо знаком медицинский спирт, и они знают ему цену. В местах, далеких от цивилизации, это в буквальном смысле «жидкие деньги». Впрочем, и обычные советские деньги для охотников были бы нелишним трофеем. Напомним, что в вещах, оставленных в палатке, оказались найдены довольно значительные суммы денег (всего 1685 руб.), кроме того, в кармане Рустема Слободина находились еще 310 руб. Трудно было поверить в то, что манси проигнорировали бы такую добычу, поскольку, несмотря на кажущуюся оторванность от цивилизации, лесные жители нуждались во многих промышленных товарах — спичках, соли, патронах. А уж на то, чтобы отыскать их, манси вполне хватило бы трех с лишком недель.
Однако и спирт, и деньги остались не тронуты…
Тем не менее это противоречие не особенно смущало следователей, по крайней мере на первом этапе. Соблазн «повесить» гибель туристов на местных манси был слишком уж велик. Несколько молодых охотников-манси в рамках проводимого областной прокуратурой расследования были в марте задержаны и интенсивно допрашивались. Трудно сказать, какой оказалась бы судьба этих людей, поскольку умение советской «машины правосудия» добывать нужные показания подтверждается всей историей ее существования, однако во второй половине марта расследование сделало неожиданный зигзаг.