Спаситель и его апостолы

Спаситель и его апостолы

«Вы понимается теперь глубокое значение нашего национал-социалистического движения? Тот, кто видит в национал-социализме всего лишь политическое движение, мало что знает о нем».

Адольф Гитлер

Вряд ли кто-нибудь будет отрицать тот факт, что нацистская партия без особого труда нашла путь к умам и сердцам очень многих немцев. Чувство ненависти, затаившееся в их подсознании, искало выхода наружу, и Гитлер умело направил его по вполне определенному пути. Будучи прирожденным психологом, он отлично понимал, что ненависть – лучший цемент для объединения и сплочения масс. Люди склонны более четко определять неприятное им, вызывающее злобу и раздражение, чем то, что нравится, что настраивает на положительные эмоции.

А первые нацисты вне всякого сомнения могли точно сформулировать, что они ненавидят. Они упорно отказывались смириться с военным поражением Германии в Первой мировой войне и утверждали, что в падении империи повинны евреи, нанесшие удар в спину. Они ненавидели Версальский договор, продиктованный победителями и превративший их страну в третьеразрядную державу. Они ненавидели Веймарскую республику, подписавшую договор, и заявляли, что она управляется евреями, марксистами и либералами, стремящимися разрушить остатки германского величия. Они ненавидели скуку гражданской жизни, определяемой буржуазными ценностями, к которым они не могли и не желали приспосабливаться. Они ненавидели интернационализм, интеллектуализм и материализм коммунистов. Но больше всего они ненавидели евреев, считая, что те виноваты во всех несчастьях, обрушившихся на Германию.

Как случалось и раньше со многими народами, оказывавшихся в тяжелых условиях, немцы мечтали о чудесном избавлении, ждали спасителя. «Откуда он придет, никто не может сказать. Из королевского дворца или из рабочей хибары. Но все знают: он – вождь, который однажды объявит о себе, и он – тот, кого мы страстно ждем. Тысячи и сотни тысяч рисуют его образ в своем воображении, миллионы голосов зовут его, единая германская душа ищет его». Так писал в 1922 г. Курт Гессе, не зная, возможно, что Адольф Гитлер уже стал фюрером для нескольких тысяч немцев.

С помощью магии разговорного слова, которой он владел и совершенстве, Гитлер сумел выразить чувство ненависти, переполнявшее сердца его соотечественников. Он сумел также отразить и их глубоко затаенные желания и надежды. Фюрер отлично знал, кому и что нужно, что следует обещать. Для националистов – обещание вернуть германское величие. Для социалистов – отрицание власти финансового капитализма, лишенное марксистской диалектики. Для бывших солдат – возврат к духу окопного товарищества и призыв к новому сражению с врагами отечества. Для пролетариев – обещание устойчивости заработков и защиту от махинаций работодателей. И наконец, для оккультистов – надежда, что их мечты перестанут быть мечтами и осуществятся в реальности.

Некоторые историки недооценивают важности и значения оккультизма в развитии национал-социалистического движения. Действительно, Гитлер откровенно презирал всяких «чудаков и дураков», вертящихся вокруг оккультизма. Тем не менее, в национал-социализме весьма ощутим эзотерический элемент. Как точно подметил Герман Раушнинг: «Его корни спрятаны в тайных местах».

Идеи, составившие сущность нацизма (об этом уже говорилось раньше), были взяты из писаний таких мистиков и оккультистов, как Блаватская, Чемберлен, Лист и Либенфельс. Саму же нацистскую партию породила организация масонского типа – Общество Туле. Что же касается Гитлера, го он, пройдя через мистический опыт еще в Вене, завершил свое духовное формирование под руководством такого наставника, как адепт Туле Дитрих Эккарт. В 20-е годы, как отмечает ряд исследователей, в нацистском движении наблюдался гармоничный союз между оккультизмом и политикой.

Помня об этом, расскажем о судьбе человека, которого нацисты считали своим злейшим врагом, хотя он не был ни коммунистом, ни евреем, ни даже политиком. Он был оккультистом. Звали его – Рудольф Штейнер.

Он появился на свет в Австрии в 1861 г. После окончания школы поступил в Венский университет, где выказал блестящие способности как в искусстве, так и в науках. В возрасте 29 лет начал работать в архиве Гете и вскоре приобрел репутацию серьезного ученого-исследователя. Примерно в те же, «гетевские», годы Штейнер стал регулярно заниматься медитацией. В 1899 г. он вступил в теософское общество Блаватской, и почти сразу же его назначили генеральным секретарем германского отделения. Штейнер присоединился также и к скандально известному братству Ordo Templi Orientis, в котором обучали сексуальной магии. Впрочем, он недолго пробыл в этом масонском обществе, а в 1909 г. порвал с теософами. После этого он сформировал свое собственное Антропософское общество, процветающее и поныне в разных странах Запада.

Штейнер часто говорил, что стремится помочь человечеству. Он верил, что человеческий мозг обладает колоссальными неиспользованными возможностями, которые мы можем развить для нашей общей пользы. Справедливость его теории подтверждалась им на собственном опыте: он стал превосходным художником и скульптором; изобрел искусственные удобрения, не наносящие вред почве; создал радикально новую систему образования, основал так называемые штейнеровские школы, существующие и поныне.

В созданном им учении Штейнер делал основной упор на внутреннем развитии личности. Главное же, он был убежден, что наш мир – плацдарм для действия невидимых сверхъестественных сил. Некоторые из этих сил находятся на службе Добра, другие – содействуют Злу. Он предсказал наступление демонической эпохи, приход которой, по его словам, подготавливается адептами определенных магических братств и членами тайных обществ.

Нацисты люто ненавидели этого человека. Несмотря на то, что Штейнер никогда не касался политических проблем, вооруженные штурмовики врывались на собрании антропософов и угрожали смертью последователям австрийского оккультиста. Штейнеру пришлось искать убежища в Швейцарии. Но и этого казалось недостаточным для. Эккарта и Гитлера: они относились к нему так, как будто он являлся серьезным препятствием на их пути к власти. В 1924 г. нацисты подожгли центр Рудольфа Штейнера в Дорнахе, в Швейцарии. Глубоко переживал гибель своего любимого детища, основатель антропософии скончался через год.

Совсем иной оказалась судьба другого мистика – Хьюстона Чемберлена. Ом встретил Гитлера в Байрейте в 1923 г. Фюрер произвел на английского мистика столь сильное впечатление, что он обратился к тому с посланием уже на следующий день: «Вам предстоят великие свершения... Моя вера в германизм нисколько не пошатнулась, хотя, должен признаться, мои надежды пребывали в упадочном состоянии. В один момент Вы сумели изменить мое душевное состояние. Тот факт, что в нужное время Германия произвела на свет Гитлера, доказывает ее жизнеспособность... Да поможет Вам Бог!..»

Чемберлен вступил в нацистскую партию и начал писать для ее изданий. В одной из своих статей он называет Гитлера спасителем, которому Всевышний предназначил быть лидером немецкого народа.

В свою очередь, нацисты относились к Чемберлену с величайшим почтением и именовали его пророком и мудрецом. «Фолкишер Беобахтер» превозносила гений англичанина-германофила и утверждала, что написанные им «Основы девятнадцатого столетия» являются «евангелием нацистского движения». Когда Чемберлен лежал на смертном одре в январе 1927 г., он нисколько не сомневался, что Гитлер осуществит предсказанную им великую миссию.

Любопытно отметить, что фюрера представил Чемберлену другой человек со склонностями к мистицизму, довольно странная и загадочная личность: Альфред Розенберг. В 1919 г. он прибыл в Мюнхен как беженец из советской России. Вскоре он встретился с Дитрихом Эккартом и вступил в общество Туле. По словам очевидцев, нищему эмигранту удалось быстро найти общий язык с Эккартом и получить заметный статус в правых кругах благодаря вывезенному им из Москвы необычному документу. Это были «Протоколы сионских мудрецов». В них приводилась запись тайных заседаний всемирного сионистского конгресса 1897 г., на которых евреи составляли планы захвата мирового господства. На сегодняшний день некоторые историки считают эти протоколы фальшивкой, состряпанной Сергеем Нилусом по заданию царской охранки. Розенберг представил совсем иную версию. По его словам, к нему на квартиру в Москве явился «таинственный незнакомец», который «положил книгу на стол и исчез, не произнеся ни слова».

Английский историк Фрэнсис Кинг пишет, что нацисты относились к «Протоколам» по-разному: одни верили им, другие хотели верить им и старались уничтожить все сомнения относительно их достоверности, третьи нисколько не заботились о достоверности, в то время как кто-то считал документ подлинным. Именно последнюю позицию, в конце концов, и занял Гитлер.

Гитлер разглядел в записях сионских мудрецов, прежде всего, потрясающий пропагандистский материал, и поэтому Розенберг быстро занял высокое положение в нацистском движении. Надо сказать, что его роль расценивается весьма различно: англичанин Льюис Спенс говорит, что Розенберг был злым гением нацизма; немец Иоахим Фест видит в нем абсолютно заурядную личность, живущую в мире собственного воображения. Правда же, по-видимому, в том, что Розенберг имел сильное влияние на Гитлера и нацистов в 20-е годы, но затем «русский» (так его иногда называли противники и завистники) был оттеснен более жестокими и целенаправленными соперниками. К 1940 г. он оказался почти не у дел и получил полупрезрительную кличку «теоретик».

Однако на заре нацизма, когда ему покровительствовал Эккарт, сведший его с Гитлером, все обстояло совершенно иначе. После встречи с фюрером Розенберг стал пылким нацистом и начал активно писать для нацистской прессы. Его огромная продуктивность и обширная эрудиция в сфере «патологического национализма» обеспечили ему статус главного партийного идеолога. Это положение еще более укрепилось после выхода в 1930 г. «Мифа XX века» – важнейшей книги национал-социализма, следующей лишь за «Моей борьбой» Адольфа Гитлера.

В своем пространном труде, начинающемся словами: «Сегодня мировая история должна быть написана заново», – он интерпретирует историю как расовый конфликт, черпая вдохновение и цитаты у Чемберлена, Гобино и их последователей, а также весьма произвольно трактуя Ницше.

Розенберг стремился создать не просто еще одну теорию, а совершенно новую религию. Это стремление объединяло его с Чемберленом, но он пошел дальше, предложив ее основу: «Сегодня рождается новая вера: миф крови. Соединив веру и кровь, мы отстаиваем божественную природу человека, его целостность... нордическая кровь и есть та материя, которая должна заменить и преодолеть все старые таинства».

Розенберг проповедовал новое сознание – сознание крови. Он отрицал не только христианство, но и германское неоязычество, нападал на астрологию. Для него религия крови была единственной истиной, ибо «базировалась на очевидных фактах жизни». Он мечтал о национальной религии крови, в ритуалах которой «отразится правда человеческого существования». В христианстве же ведущий нацистский идеолог не видел ничего, кроме пустых обрядов.

Гитлер во многом соглашался с Розенбергом, и его записанные монологи наглядно свидетельствуют об этом. «Все религии одинаковы, неважно, как они себя называют. У них нет будущего, тем более в Германии... Будь то Ветхий Завет или Новый, нет никакой разницы: все то же самое, старое еврейское надувательство... Нельзя быть одновременно немцем и христианином. Надо выбрать одно. Нам нужны свободные люди, которые чувствуют и знают, что Бог находится в них самих... Наши крестьяне не забыли их истинную религию... Она еще живет... Крестьянину нужно сказать о том, что разрушила церковь: все тайное знание природы – божественное, бесформенное, демоническое... Мы скинем внешний покров христианства и обнаружим религию, свойственную нашей расе... с помощью крестьян мы сможем уничтожить христианство, потому что в них, в детях земли, есть подлинная религия, коренящаяся в природе и крови».

С благословения Гитлера Розенберг составил параграфы устава будущей Церкви Национального Рейха. В них говорилось о беспощадной борьбе с чужеземной христианской верой, требовалось запрещение библии и замена ее другой книгой – «Моя борьба».

В последнем параграфе устава «Новой Церкви» было сказано: «В день ее основания христианский крест должен быть снят со всех церквей, храмов и часовен и заменен единственным непобедимым символом – свастикой».

Если бы Германия одержала победу во Второй мировой войне, то подобное могло бы осуществиться. Хотя Розенберг и утратил свое влияние, но христианство имело значительно более могущественного противника в лице Мартина Бормана, откровенно заявлявшего: «Национал-социализм и христианство непримиримы».

В тот же самый период, когда бывший студент Московского университета Альфред Розенберг развивал свои религиозные идеи, находившие понимание и поддержку у Гитлера, другой оккультист прокладывал себе дорогу к нацизму. Это был молодой невротик, мюнхенский студент Рудольф Гесс. Большинство историков рисуют его человеком замкнутым, слабым и нерешительным. Геополитик Гаусхофер, к которому Рудольф питал особое расположение, описывает Гесса следующим образом: «Он находился во власти эмоций и страстно увлекался странными, фантастическими идеями... верил в то, что звезды влияют на его личную и политическую жизнь... Я навсегда запомнил выражение его ясных глаз, в них было что-то сомнамбулическое».

Важно отметить, что так же, как и Розенберг, Гесс принадлежал к Обществу Туле. Хотя этот странный оккультист всегда считал своим гуру Гаусхофера, в 1921 г. он открывает для себя другого великого учителя – Адольфа Гитлера. Побывав на митинге Германской рабочей партии, нервный мюнхенский студент испытывает экстаз религиозного обращения, после чего твердо решает посвятить всю жизнь беззаветному служению фюреру. Жена Гесса впоследствии скажет, что его необычайная привязанность к Гитлеру носила магический характер. Подобно Розенбергу, Гесс жаждал создания новой религии, но его основная идея не имела примесей мистицизма и была значительно проще: он заменил Бога Гитлером. Гесс часто повторял: «Гитлер – воплощение чистого разума». В своем безграничном поклонении перед фюрером он дошел до того, что утверждал его безошибочность: «С гордостью мы видим, что есть один человек, который находится за пределами критики. Это – фюрер. Все мы чувствуем и осознаем: он всегда прав и всегда будет прав. Наш национал-социализм зиждется на полной лояльности и молчаливом исполнении его приказов. Мы верим, что фюрер повинуется высшему зову, требующему изменения курса германской истории. Нет и не может быть никакой критики этой веры».

Если Гитлер был одержим жаждой полной власти, Гесс искреннейшим образом стремился лишь к одному: служить и повиноваться. Он полностью посвятил себя служению «майн фюрер». Даже на скамье подсудимых в Нюрнберге, когда Третий Рейх лежал в руинах, Гесс оставался верным тому, кого считал посланцем высших сил: «Мне было даровано судьбой много лет жить и работать под началом величайшего сына моего народа... Я ни о чем не сожалею. Если бы мне предстояло прожить жизнь еще раз, я бы прожил ее в точности так же».

Беспредельная преданность Рудольфа Гесса снискала ему расположение Адольфа Гитлера, сделавшего его своим личным адъютантом, а затем и заместителем вождя нацистской партии. Следует заметить, что Гитлер терпимо относился к определенным интересам Гесса, осуждаемым им у других. Так, нацист № 2 был совершенно иррационально увлечен оккультными науками: астрологией, ясновидением, гомеопатией и т.п. В течение шести лет он разыскивал магическое питье, способное принести ему и его жене наследника. Когда они, наконец, преуспели в этом деле, Гесс положил под колыбель ребенка частицы земли, присланные из разных уголков Германии, т.е. совершил магический ритуал, известный с древнейших времен...

Личность Гесса казалось полной противоположностью другому лидеру, тоже пробившемуся на передовые нацизма в двадцатые годы. Это – Герман Геринг. Так оно и было, но кое в чем наблюдалось странное сходство. Внешне же, конечно, они ничуть не походили: меланхоличный, замкнутый, склонный к депрессии любитель тайных знаний, с одной стороны, и летчик, повеса и гуляка, герой прославленной эскадрильи Ритхофен. В отличие от многих бывших военных, примкнувших к движению, Геринг сумел прекрасно приспособиться к мирной жизни. Он работал летчиком-испытателем в Дании и Швеции. Там, в Скандинавии, ему повстречалась прекрасная баронесса – Карин фон фох-Катцоу. Влюбившись в нее, он забирает ее с собой в Германию и женится на ней в 1922 г. Будучи страстным немецким националистом Геринг с отвращением относился к пошлости Веймарской республики, занялся политикой и, частично под влиянием жены, стал нацистом. «Я вступил в партию, потому что был революционером, а не из-за какого-то идеологического вздора», – заявил он позже, и большинство историков видит в нем врага мистицизма и вообще любой идеологии. Тщеславный, хитрый и жестокий, Геринг объединял в себе шарм джентльмена-авантюриста и безжалостную расчетливость удачливого гангстера. Он восхищался искусством и презирал культуру, был любящим мужем и отцом и создателем гестапо. Но сам он не видел никаких противоречий в собственном характере. «Я всегда был таким, какой я есть, – упорно настаивал толстый Герман, – последним человеком Ренессанса!»

Гитлер соглашался. Когда к нему приходили с жалобами на безудержное хвастовство и пьяные вакханалии Геринга, фюрер лишь пожимал плечами и говорит: «Дайте ему быть самим собой – человеком Ренессанса!»

В этих словах – ключ к разгадке характера одного из ведущих нацистов. С великими князьями эпохи Возрождения Геринга объединяли не только любовь к показухе, артистическая утонченность и неутолимая жажда богатства и власти, но также и отсутствие веры, сочетаемое со вспышками любопытства к эзотерическим идеям. Его, пожалуй, трудно назвать оккультистом. Но, тем не менее, в Скандинавии он был членом масонской организации, проповедовавшей идеи арийского мистицизма – Общество Эдельвейс. Позже он вступил в германскую Лучезарную ложу, иначе называвшуюся Врил.

В своих увлечениях оккультизмом Геринг никогда не доходил до абсурда, как Гесс. Не было у него времени и для занудного философствования в духе Розенберга, но говоря о нем, не стоит забывать о том, что и он имел отношение к определенным братствам, где общался с адептами тайных знаний.

Основная же ценность Геринга для нацистского движения в начале 20-х годов была в том, что он придал движению ореол респектабельности. Надо сказать, что еще больше него повлиял в этом направлении другой герой войны – генерал Эрих фон Людендорф. Сомнительно, что найдется какой-либо другой немец, повинный больше него в захвате России большевиками и в военном разгроме Германии. Ведь именно он одобрил идею отправить в запломбированном вагоне Ильича и Ко. Несмотря на это, он упорно настаивал, что армии был нанесен смертельный удар в спину евреями и марксистами. Человек редкой политической наивности, Людендорф увлекался неоязычеством и полагал, что с возрождением поклонения Вотану Германия может вернуть себе былое величие. Познакомившись с Гитлером через Рема генерал был буквально зачарован фюрером и вскоре объявил о своей поддержке движения.

Геринг и Людендорф во многом способствовали росту популярности нацизма среди аристократических, богатых и влиятельных кругов. Но, разумеется, появились восторженные поклонники и среди других слоев населения. Один из них – «человек масс», журналист-порнограф Юлиус Штрейхер. Заметим, между прочим, что и он принадлежал к обществу Туле. В 1922 г. вместе с руководимым им нюрнбергским отделением германской социалистической партии Штрейхер присоединился к Гитлеру. В издаваемой им газете «Дер Штурмер», напоминавшей по стилю венскую «Остару», публиковались антиеврейская порнография самого низкого пошиба. Даже кое-кто из нацистов возмущался грязным пером Штрейхера и его отвратительными манерами. Но Гитлер, по крайней мере, в определенный период питал к нему искреннее расположение. Иные историки полагают, что это объясняется тем, что в «Дер Штурмер» отражались тайные сексуальные фантазии фюрера: рисунки, изображающие безобразных, носатых и волосатых евреев, соблазняющих белокурых немецких красавиц, вполне можно рассматривать как иллюстрации к кошмарным видениям молодого Адольфа в «Моей борьбе».

Что же касается Штрейхера, то он стал верным апостолом Гитлера сразу, как только увидел его на митинге: «Неожиданно чей-то голос воскликнул: „Гитлер идет!“ Воодушевленные некоей таинственной силой, тысячи мужчин и женщин вытянули руки в приветствии. Вновь и вновь повторяя „Хайль Гитлер“, они наполнялись какой-то странной энергией... Теперь он говорил... Каждый чувствовал: этот человек говорит по зову божьему, как посланец небес... В тот момент я знал, что наступила решающая минута и для меня самого. В тот момент я понял, что могу быть только последователем. Но он – фюрер!» – так говорил Штрейхер.

Юлиус Штрейхер оставался верным последователем Гитлера до конца. Когда в Нюрнберге его вели на виселицу, он безостановочно повторял «Хайль Гитлер, хайль Гитлер!»...

Такова была коллекция довольно разных людей, представлявших собой передовой отряд нацизма в начале 20-х годов. На первый взгляд, немного было общего, скажем, у аристрората Геринга и у сына деревенского учителя вульгарного Штрейхера. Однако стоит обратить внимание на то, что все они отдали дань тайным знаниям, оккультизму. Их всех, по-видимому, можно считать посвященными в той или иной степени. И еще: их объединяла вера в то, что высшие силы послали Германии спасителя – Адольфа Гитлера.