Геннадий Максимов НОЧНАЯ ПОГОНЯ

Геннадий Максимов

НОЧНАЯ ПОГОНЯ

Наступал вечер. Быстро, как это и бывает в предгорье, набегали сумерки. Только что хорошо видимые вдали крутые скаты гор теперь едва вырисовывались в пепельно-серой дымке. А песчаные барханы, до которых рукой подать, вовсе скрылись из виду.

Медленно продвигаясь по участку вдоль контрольной полосы, пограничники теперь еще чаще останавливались. Выключая фонарь, прислушивались. Потом снова шли, всматриваясь в чернеющую рыхлую землю.

— Ну и ночка. Хоть глаз выколи, ничего не видно, — тихо проговорил рядовой Николай Лукашенко.

— Самая пора для тех, кто пытается перехитрить нас, — ответил старший наряда Ильгис Нагмадзянов. — Так что гляди в оба.

И словно в подтверждение сказанного, прозвучал тревожный сигнал заставы.

— На третьем участке у вас сработала система. Тщательно проверьте КСП, немедленно доложите, — услышал Ильгис в трубке голос дежурного по заставе, с которым связался по телефону.

— Ясно, бежим…

Наряд быстро достиг указанного места. Яркий луч фонаря, рассекая темноту ночи, медленно ощупывал шершавую от камней поверхность контрольной полосы. Вот и след. Луч замер, потом дважды пересек поперек КСП и снова запрыгал у изломанной редкой цепочки больших, почти круглых вмятин. Они темными пятнами выделялись на проборонованной земле.

— След ухищренный, — твердо произнес Нагмадзянов.

— Никак в сторону границы подался, спиной вперед, — заметил Лукашенко, — оттисков каблуков совсем не видать…

— То-то и оно, что не видно каблуков, — перебил его Ильгис.

Присев на корточки, он внимательно разглядывал следы. А когда поднялся, убежденно сказал:

— На носках перешел. Длинный, должно быть, черт, вон какими шагами вымахивал. С той стороны пожаловал: видишь, возле лунок выволока земли вперед, к нам. Это он носком цеплял.

Обозначив след, чтобы его не затоптали, старший наряда бросился к розетке и вскоре доложил обо всем начальнику заставы. В ответ он услышал:

— Выезжаю к месту обнаружения следа с тревожной группой.

— Младший сержант Куличков, ефрейтор Солдаткин, рядовые Рожков и Ширхалов со мной в машину! — раздалась команда офицера Борзова.

«ГАЗ-69» пофыркивал рядом. Водитель рядовой Владимир Дудко давно был на месте. Ему не впервые по обстановке выезжать на участок. Солдат мастерски водит автомобиль по трудным пограничным дорогам. Много раз командиры отмечали его успехи в службе. На гимнастерке у воина медаль «За отличие в охране государственной границы СССР», знаки «Отличный пограничник», «Отличник Советской Армии», шофера первого класса.

Начальник заставы, садясь рядом с водителем, еще раз окинул взглядом и остался доволен. «Эти не подведут, знают и любят свое дело, — тепло подумал о своих подчиненных офицер. — Особенно можно положиться на инструктора службы собак. Настоящий следопыт».

И это было так. Комсомолец младший сержант Павел Куличков — один из тех, кого называют одержимым. Он страстно любит свою службу, собаку. Может часами, не считаясь с отдыхом, тренировать ищейку. Как-то случилось так, что он остался без собаки. Его назначили командиром отделения. Забросал начальника рапортами: «Не могу без собаки, это мое призвание».

Как только уволился старый инструктор службы собак, перевели младшего сержанта на эту заставу и назначили на прежнюю должность. Кобра (так звали овчарку), привыкшая к старому хозяину, и впрямь вела себя, как змея. Она не хотела поначалу признавать нового инструктора, даже кусала его. Но не таков Куличков, чтобы сдаваться. Тракторист и комбайнер, работавший больше года на кокчетавской целине, он привык преодолевать и не такие трудности. А главное — он любил и знал свою пограничную профессию. Не зря же носил на груди знаки инструктора второго класса и «Отличного пограничника». Вспомнил Павел, чему учил его в школе специалистов службы собак прославленный Карацупа, мысленно посоветовался с ним и нашел все-таки путь к своему питомцу. Заботой и лаской, строгостью во время тренировок добился своего. Собака, видимо, почувствовала, что попала в надежные руки, и смирилась…

Как только тревожная группа прибыла к отметке, сделанной нарядом Нагмадзянова, офицер Борзов внимательно осмотрел следы.

— Молодец, Ильгис, правильно определил направление движения нарушителя, — похвалил начальник заставы. — Неизвестный думал направить нас по ложному пути, но не вышло.

Офицер приказал младшему сержанту Куличкову поставить овчарку на след, отдал распоряжения остальным, прибывшим с ним пограничникам.

— Кобра, след, ищи, ищи, — подал команду собаке инструктор.

Ищейка, низко опустив голову и принюхиваясь, обежала вокруг отметки и уверенно повела пограничников через КСП в сторону песчаных барханов. Собака бежала почти не останавливаясь. Куличков знал: овчарка хорошо чует след. Тем не менее он временами проверял ее, освещая фонарем местность.

— Хорошо, Кобра, хорошо, — подбадривал собаку Павел.

За ним неотступно бежали Ширхалов, Рожков, Солдаткин. А позади, тяжело урча, шла машина.

«Нелегко, видать, Владимиру вести по бездорожью машину в песках», — подумал вдруг Павел.

О себе младший сержант не думал. А бежать становилось все труднее и труднее. Ноги вязли в песке, гимнастерка прилипла к спине, лицо покрылось испариной. В одном месте бархан попался настолько крутой, что пришлось взбираться с помощью рук. «Хорошо, что оставили в машине бушлаты», — только и подумал Куличков, а вслух сердито произнес:

— Врешь, далеко не уйдешь, все равно поймаем.

— Ты на кого это ругаешься? — крикнул ему Ширхалов, с трудом переводя дыхание.

— Для бодрости духа, Валентин, и ногам вроде легче становится, — ответил Куличков.

Встретившуюся им дорогу, а потом и речушку Кобра преодолела с ходу, не утеряв следов.

— Хорошо, Кобра, хорошо, — нахваливал собаку Павел. А сам думал: «Вот она, польза тренировок. Не зря мы бегали по барханам. Труд окупается сторицей».

Ефрейтор Солдаткин старался не отстать от товарищей. Но фонарь впереди мигал все дальше от него. Рубашка стала мокрой, хоть выжми. Автомат как-то потяжелел, и ремень все больше давил на плечо. «Уже километров десять отмахали, а сколько еще», — подумал солдат. Оглянулся: что-то не слышно машины, наверно, застряла. И снова побежал…

Машина действительно засела среди трех больших барханов. В этой своеобразной чаше песок был особенно глубоким и рыхлым. Колеса буксовали и не могли преодолеть подъема.

Младший сержант едва поспевал за Коброй. Ноги налились свинцом, и сапоги все больше вязли в песке. Впереди чернело несколько барханов, ищейка еще сильнее натянула поводок и зарычала.

«Нарушитель где-то близко», — решил инструктор. Это сразу придало ему силы. Он подал фонарем условный сигнал товарищам, бежавшим сзади, и отпустил овчарку с поводка.

— Кобра, фас! — крикнул Куличков.

Напрягая силы, он устремился вперед, держа оружие на изготовку. В нескольких метрах от себя в луче фонаря он увидел нарушителя границы, лежавшего на земле. Кобра трепала его поношенную теплую куртку. С трех сторон приближались боевые друзья.

— Встать, руки вверх! — приказал младший сержант.

Большого роста мужчина встал со своей лежки, где он, вероятно, намеревался спокойно дождаться рассвета.

По команде начальника заставы в небо взвились одна за другой ракеты. Более десяти километров по песчаным барханам пробежали пограничники, с честью выполнив поставленную перед ними боевую задачу.

Воины Н-ской заставы с глубоким интересом изучают материалы XXIII съезда КПСС.

Прославленный следопыт Никита Федорович Карацупа (слева) после вручения ему ордена Ленина и медали Золотая Звезда Героя Советского Союза (см. очерк «Герой всегда герой»).

Готов нести службу.

В пограничном наряде.

Здесь проходит граница.

В любую погоду.

След обнаружен ночью…

Через бурную речку.

В глубоком снегу.

Наблюдатель.

Ветеран пограничных войск Василий Терентьевич Хренов (второй слева) среди пограничников заставы, где начиналась его служба (см. очерк «Сердце в отставку не уходит»).