Новые базы

Новые базы

Вдали, на фоне прозрачного, озаренного солнцем небосвода четко обозначилась светло-серая полоса. Подводная лодка медленно приближалась к покрытой бетонными плитами причальной стенке одного из британских портов. Она чуть покачивалась на искрящейся водной глади, разрезая ее подрубленным, как у секиры, форштевнем. Легкий, ласковый ветерок доносил с берега свежие ароматы полей и лугов, смешивавшиеся с привычным для подводников солоноватым запахом моря.

— Да, парни, здесь пахнет чистейшим озоном, — командир с удовольствием щелкнул пальцами и облокотился на ограждение рубки. — А на этих проклятых северных банках[26] все вокруг треской провоняло.

Три недели назад лодка вышла из Вильгельмсхафена и после дополнительной заправки в Бергене заняла боевую позицию в северо-западной части Северного канала.

Над черной с веерным релингом рубкой развевались четыре белых вымпела, каждый из которых обозначал потопленное судно. Черной краской на них был отмечен тоннаж — 27 000 тонн.

Вымпелы весело трепетали на ветру, и никто из команды, глядя на них, не вспомнил о страшной участи иностранных моряков, пытавшихся выбраться из чрева охваченного пламенем, расколотого взрывом надвое корабля или отчаянно боровшихся за жизнь в бурных волнах океана. В памяти экипажа подлодки запечатлелась только цифра — 27 000 тонн.

Штаб флотилии разместился в здании морской префектуры. Офицеры поселились на нескольких конфискованных виллах на окраине города. Все находившиеся на территории бывшей французской военно-морской базы склады боеприпасов и вещевого довольствия были переданы в распоряжение немецкой флотилии.

Для возвратившихся из очередного боевого плавания подводников началась поистине райская жизнь! Раньше они влачили жалкое существование в тесных, насквозь пропахших стиральным порошком или карболкой кубриках плавбаз в Киле или Вильгельмсхафене. К тому же там их ежедневно нещадно муштровали суровые унтер-офицеры.

Из немецких портов сюда спешно привезли бригады докеров. Они жили на казарменном положении и день и ночь готовили подводные лодки к новым боевым походам, окрашивая их заново и устраняя незначительные повреждения.

Субмарина обогнула мол и на самом малом ходу направилась к стоянке.

Все члены экипажа понимали, почему капитан-лейтенант докладывал командующему флотилией о своих успехах в нарочито-выспренном тоне. Ведь общая вместимость уничтоженных ими кораблей достигла 102 000 тонн, а уже за 100 000 тонн полагался Рыцарский крест.

Выслушав доклад, командующий флотилией с сосредоточенно-строгим лицом обошел строй, заглядывая в глаза каждому из своих подчиненных. Хотя моряки в задушевных разговорах безапелляционно утверждали, что «так дешево их не возьмешь», всякий раз сердце у них замирало, а на лицах непроизвольно появлялась радостная мальчишеская улыбка.

На следующий день на базу из Парижа прилетел лично командующий подводным флотом. Экипажи всех стоявших в порту субмарин в полном составе выстроились на площади перед бывшей резиденцией морского префекта.

Дениц прибыл в сопровождении начальника оперативного управления капитана 1-го ранга Годта. Сзади неотступно маячил флагман-адъютант в мундире с витым желтым шнуром. В руках он держал обыкновенную картонную коробку небольшого размера и плотно прижимал левым локтем к телу черную кожаную папку и четырехугольный футляр.

— Смирно! Равнение налево!

— Хайль, подводники! — Дениц принял величественную позу и вскинул ладонь к козырьку большой фуражки с приподнятой спереди и приплюснутой сзади тульей.

— Хайль, господин адмирал! — прокатился над площадью гул голосов.

Дениц, не оборачиваясь, протянул назад руку, и адъютант поспешно вложил в нее извлеченный из папки плотный лист мелованной бумаги. Движения командующего подводным флотом сразу же обрели вальяжную значимость, присущую военачальникам такого высокого ранга. Он откашлялся и звучным голосом прочел: «За проявленное мужество и решительность в уничтожении вражеских кораблей общим тоннажем сто две тысячи брутто-регистровых тонн Фюрер и Верховный главнокомандующий приказал наградить в дополнение к Железному кресту Рыцарским крестом…»

На лице вытянувшегося в струнку двадцативосьмилетнего капитан-лейтенанта не дрогнул ни один мускул. Дениц чуть улыбнулся, командующий флотилией принял из рук адъютанта футляр и повесил на шею командира подводной лодки муаровую черно-бело-красную ленту с чуть покачивающимся на ее конце крестом. Остальные члены экипажа были награждены Железными крестами I и II степени и «Значками отличия подводников».

Затем Дениц, как и днем раньше командующий флотилией, прошел вдоль ровного, как по нитке, ни разу не шелохнувшегося строя моряков в безукоризненно выглаженной парадной форме. «Жаль, что сегодня нет оркестра», — подумал адмирал.

После завершения торжественного церемониала Дениц встал в середину каре, положил узкую ладонь на выполненную в виде орла бронзовую головку кортика и, сопроводив слова повелительным жестом, скомандовал:

— Придвинуться ближе!

Столпившиеся вокруг своего «предводителя» подводники держались так, чтобы с груди не упали наспех приколотые награды.

— Мои славные парни…

Дениц всячески расхваливал подводников за стойкость и мужество, взывал к их патриотическим чувствам и утверждал, что англичане, навязавшие им эту войну, очень скоро полностью испытают на себе все ее тяготы…

— С таким фюрером, ниспосланным нас самим Провидением, — завершил Дениц свою краткую и по-настоящему зажигательную речь, — и с такими экипажами подводных лодок победа нам гарантирована. Все соотечественники с гордостью взирают на вас. Везде и всюду громите врага, ибо каждый отправленный вами на дно корабль приближает нас к победе. Теперь, когда у нас есть новые базы…

Торпедист и сигнальщик с сияющими от счастья лицами то и дело поглядывали на висящие на груди новенькие железные кресты. Им сегодня выдался счастливый день. Сперва они хотели немедленно сообщить об этом родителям и невестам, но потом решили сначала отметить столь радостное событие.

Они медленно брели по городу, и после каждого захода в один из многочисленных маленьких кабачков их походка делалась все более неуверенной. От выданного вперед за четыре недели жалованья уже почти ничего не осталось, от множества бокалов с дешевым и удивительно вкусным вином сильно шумело в голове. Наконец их словно магнитом потянуло к одиноко стоявшему в стороне дому, в распахнутых окнах которого мелькали растрепанные и размалеванные девицы. Торпедист и сигнальщик переглянулись и присоединились к толкавшимся у входа в бордель морякам.

Четыре недели пролетели как в тумане. Экипаж подлодки, сдав награды на хранение в штаб, выстроился в две шеренги на пирсе и, выслушав напутственную речь командующего флотилией, после приказа командира четко развернулся и направился к длинному сигарообразному корпусу лодки. Субмарина в очередной раз обогнула мол и вышла в открытое море.