Непомерные притязания
Непомерные притязания
Заканчивался 1941 год. На базах на побережье Атлантики уже не хватало места, поскольку каждую погибшую подлодку немедленно заменяли две-три новые субмарины. Во второй половине года на боевых позициях постоянно находилось около 45 подводных лодок. Это позволило расширить масштабы применения «тактики волчьей стаи». Но у Деница, которого тем временем произвели в вице-адмиралы, хватало причин для беспокойства.
Из-за усовершенствованной системы конвоирования в последние месяцы 1941 года на одну подводную лодку приходилось гораздо меньшее число потопленных кораблей, чем вначале. Соответственно увеличились и потери. В ноябре было уничтожено 5, а в декабре даже 10 субмарин.
На сухопутном театре военных действий ситуация в целом также складывалась не в пользу вермахта. Несмотря на внезапность нападения, огромные потери в живой силе и технике и сдачу многих крупных промышленных центров, бойцы Красной Армии уже в июле начали оказывать сопротивление. Все помыслы гитлеровского руководства были сосредоточены на взятии Москвы. Но именно в Подмосковье был развеян миф о непобедимости вермахта. 5–6 декабря 1941 года советские дивизии прямо с марша перешли в контрнаступление на почти трехсоткилометровом фронте. Уже 8 декабря Гитлер был вынужден отдать приказ о переходе к обороне, а еще через 11 дней взял на себя командование сухопутными войсками. Однако еще до поражения под Москвой многие немцы открыто высказывали сомнения в победоносном исходе войны. 8 сентября нацистские лидеры получили очередной секретный отчет Службы безопасности, в котором прямо говорилось: «Часть населения по-прежнему твердо убеждена в том, что Англии с помощью США удалось создать на северном маршруте достаточно эффективную систему противолодочной обороны. Сообщения о потерях англичан в торговом тоннаже за прошлый месяц были прокомментированы следующими фразами: „У них еще столько кораблей“ или „Нам просто еще раз случайно повезло“. Многие открыто утверждают, что блокада сама по себе не приведет к поражению Англии».
Вместе с тем Дениц и его окружение смогли извлечь пользу из резкого ухудшения отношений с США.
Правительство этой страны 5 сентября 1939 года объявило о своем нейтралитете и наложило эмбарго на поставки вооружения и военных материалов в воюющие государства. Группа влиятельных политических деятелей — так называемые изоляционисты — настаивала на строгом соблюдении закона в надежде, что отсутствие помощи со стороны США заставит западные державы примириться с нацистской Германией и создать вместе с ней антисоветский блок. Другое направление в американской политике возглавлял президент Рузвельт. Его сторонники требовали оказать всемерную поддержку Англии и Франции. Они отстаивали интересы монополий, вложивших значительные финансовые средства в экономику стран Западной Европы, а также Ближнего и Среднего Востока, и всерьез опасавшихся, что победа германского империализма создаст непосредственную угрозу их инвестициям. Большинство населения поддерживало Рузвельта и его последователей. Они понимали, что политика изоляционизма несовместима с национальными интересами США. Их число еще более возросло после разбойничьего нападения на Советский Союз.
По настоянию Рузвельта 4 ноября 1939 года конгресс внес определенные изменения в закон о нейтралитете. Воюющие государства получили возможность приобретать в США вооружение и стратегические материалы на условиях «кеш энд кери»,[33] то есть оплаты их наличными и вывоза на собственных судах.
Данный принцип был выгоден только Великобритании, поскольку гитлеровская Германия была не в состоянии закупать в США в большом количестве товары стратегического назначения. Однако финансовые ресурсы английского правительства также вскоре оказались на исходе, и Черчилль забросал американского президента просьбами о предоставлении долгосрочных кредитов. В результате конгресс принял 11 марта 1941 года закон о ленд-лизе, сущность которого выражалась в следующем пассаже: «Президент имеет право, невзирая на какие-либо другие законодательные акты, время от времени предоставлять военному министру, министру военно-морского флота, а также руководителям других министерств и правительственных органов полномочия, необходимые для организации на подведомственных им военных заводах, фабриках и судоверфях производства вооружения, боеприпасов и другой продукции стратегического назначения для последующей передачи их в распоряжение правительства любой страны, оборона которой, с точки зрения президента, обеспечивает защиту территории Соединенных Штатов».
Над главным артиллерийским постом «Бисмарка» взметнулся сноп огня и черного дыма. Вскоре замолчало его последнее орудие. Гигантский корабль, представлявший собой как бы материальное воплощение военно-морского могущества Третьего рейха, превратился в неподвижную стальную махину. В его закованном в броню чреве один за другим громыхнули взрывы четырех торпед, выпущенных крейсером «Дортшир», и окутанный клубами шипящего пара линкор медленно погрузился в океанскую пучину.
Считавшийся наряду с «Тирпицем» уникальным по броневой защите, боевой мощи, скорости и дальности плавания линейным кораблем, «Бисмарк» в сопровождении тяжелого крейсера «Принц Ойген» покинул Готенхафен в ночь с 19 на 20 мая 1941 года. Через пять дней, войдя в глубоководный Датский пролив, он поразил снарядом линейный крейсер «Худ», почти мгновенно отправив его на дно, и причинил серьезные повреждения линкору «Принц Уэльский». Напоследок английский корабль прямым попаданием в носовую часть «Бисмарка» вскрыл две топливные цистерны. Тонны горючего выплеснулись наружу, оставляя за линкором предательский жирный след. На перехват германских рейдеров был брошен едва ли не весь британский Флот Открытого моря. Несколько раз самолеты теряли «Бисмарка» из виду, пропал за дождевой пеленой отпущенный в самостоятельное плавание «Принц Ойген», пока, наконец, ранним утром 27 мая американская летающая лодка «Каталина» не передала англичанам точные сведения о местонахождении «Бисмарка».
По странному совпадению, именно в этот день Рузвельт объявил по радио о «чрезвычайном положении нации» и предупредил, что «война уже идет на подступах к берегам Западного полушария».
Еще до появления «Каталины» над пытавшимся добраться до судоремонтных доков Сен-Назера «Бисмарком» американские корабли сопровождения неоднократно наводили на встречные немецкие субмарины английские противолодочные корабли и самолеты. Но Гитлер, всецело занятый подготовкой к нападению на СССР, не желал раньше времени обострять отношения с США и категорически запретил подводным лодкам торпедировать американские суда. Однако Дениц, после гибели «Бисмарка» и окончательного краха концепции надводной крейсерской войны на океанских просторах еще более укрепивший свои позиции, сумел добиться фактической отмены этого запрета.
4 сентября 1941 года «У-652» выпустила две торпеды по эсминцу «Грир». В ответ на всем западном побережье США было введено затемнение. 11 сентября ВМС США было разрешено открывать огонь по немецким субмаринам. После нападения в октябре на эсминцы «Керн» и «Рейбен Джеймс» Рузвельт добился внесения конгрессом очередных поправок в закон о нейтралитете, позволивших американским кораблям разгружать стратегические материалы непосредственно в британских портах.
Уже почти никто не сомневался в скором вступлении США в войну. На прошедшей 29 сентября — 1 октября 1941 года Московской конференции трех держав — СССР, Великобритании и США — было принято решение о широкомасштабных поставках Советскому Союзу в течение ближайших девяти месяцев различных видов вооружения и военной продукции. Вскоре американское правительство предоставило СССР кредит в размере 1 миллиарда долларов и распространило на него действие закона о ленд-лизе.
Развитие событий ускорило агрессивное поведение Японии, готовившейся к захвату американских и британских владений на Тихом океане. Утром 7 декабря 1941 года японская авиация, базировавшаяся на авианосцах, внезапно нанесла массированный удар по крупнейшей военно-морской базе США в Перл-Харборе, уничтожив четыре из восьми стоявших на рейде линкоров. В общей сложности были выведены из строя 18 кораблей и погибли сотни моряков.
Через три с небольшим недели представители СССР, Великобритании, США и еще 23 государств подписали в Вашингтоне Декларацию Объединенных наций, в которой обязались сражаться с агрессорами «ради зашиты жизни, свободы, независимости… и сохранения прав человека, утверждения принципов справедливости как у себя на родине, так и в других странах». Тем самым было окончательно оформлено создание антифашистской коалиции.
9 декабря 1941 года Германия объявила войну США. В этот день в Керневеле царило приподнятое настроение. Во время очередного оперативного совещания то и дело звучал смех. Дениц был настроен весьма благодушно и сквозь пальцы смотрел на поведение расслабившихся подчиненных, от души радовавшихся возможности отбросить всякие дипломатические условности и открыто объявить все водное пространство Атлантического океана запретной зоной.
Операция по блокированию морских коммуникаций у берегов США получила кодовое название «Удар в литавры». Начало ей положило появление подводной лодки под командованием капитан-лейтенанта Хардегена в непосредственной близости от Нью-Йорка. В первые месяцы 1942 года количество судов, потопленных немецкими подлодками в этом регионе, с каждым днем неуклонно возрастало и достигло в марте ошеломляющей цифры — 537 980 брутто-регистровых тонн.
Об успехах подлодок чуть ли не ежедневно сообщали дикторы, с придыханием зачитывавшие экстренные сообщения, информация о них занимала большую часть колонок немецких газет. Целью столь мощного политико-идеологического нажима было заставить немцев забыть о траурных извещениях и инвалидах на городских улицах. Стратегия «блицкрига» потерпела на советско-германском фронте полный провал. Всего с 22 июня 1941 года по 31 марта 1942 года немецкие войска потеряли 1 107 830 человек убитыми, пропавшими без вести и ранеными, что составляло 35 процентов всех сил, сосредоточенных на границе в день нападения на СССР.
Успешные действия немецких подводных лодок в первую очередь объяснялись заниженной оценкой их оперативных возможностей со стороны министерства военно-морского флота США. Его сотрудники подобно своим коллегам из британского Адмиралтейства слишком уверовали в боевую мощь собственных ВМС. Кроме того, они полагали, что чересчур долгий маршрут следования, наряду с непрерывно бушующими над Атлантикой снежными бурями, явится почти непреодолимым препятствием для подводных лодок.
Субмарины действительно испытывали острую нехватку горючего во время длительных морских переходов. Первоначально эта проблема была решена следующим образом. Возвращающиеся на базу субмарины передавали лишнее горючее подлодкам с еще неизрасходованным боезапасом. Позднее с нескольких субмарин сняли вооружение и заполнили топливом торпедные отсеки. Моряки в шутку называли подводные танкеры «дойными коровами».
«У-552» развернулась и, описав дугу, направилась к выходу из Сен-Назера. Винты методично рубили холодную свинцового цвета воду, и вскоре мол и береговые строения скрылись в снежной круговерти. Был второй день Рождества 1941 года.
За час до полуночи на подлодке приняли радиограмму. Им предписывалось изменить маршрут и следовать в прибрежные воды Северной Америки.
— Чертов треугольник! — выругался капитан-лейтенант Топп.
Он по праву считался одним из наиболее удачливых офицеров-подводников. За месяц до своего дня рождения — в июле Топпу исполнилось двадцать семь лет — он был награжден Рыцарским крестом, так как грузоподъемность потопленных им судов достигла 108 970 регистровых тонн.
«У-552» упорно пробиралась через громоздящиеся друг на друга валы, которые швыряли ее из стороны в сторону. Даже на рабочей глубине лодку ощутимо раскачивало. У прикомандированного к экипажу кинооператора из роты пропагандистов тряслись руки, на лбу выступила испарина. Наконец он не выдержал и обессиленно привалился к переборке, оставив вокруг себя лужу рвотных масс. Проходивший на «У-552» «практику в боевых условиях» выпускник Учебного центра подводного плавания обер-лейтенант Бранди злобно скрежетал зубами и проклинал «эту проклятую болтанку».
В боевом плавании субмарина не добилась сколько-нибудь значительных результатов. Напоследок Топп на радость кинооператору вознамерился атаковать небольшой греческий грузовоз водоизмещением всего лишь три тысячи тонн в надводном положении. Все торпеды были уже израсходованы, и он решил расстрелять судно из носового орудия.
После всплытия комендоры под динамичное стрекотание кинокамеры сноровисто подбежали к пушке и через несколько минут ее жерло озарилось багровой вспышкой. Первый снаряд упал впереди парохода, взбив над форштевнем фонтан, второй пробил борт, легко ломая металл, и Топп отчетливо представил себе, как все внутри заполняется желтым дымом.
— Усилить темп стрельбы!
Звонко клацал орудийный затвор, воздух сотрясался от орудийных раскатов, снаряды один за другим рвались над судном, вздымая над ним кучу обломков. Вскоре оно окуталось черным как деготь дымом. Пенистые волны раскачивали переполненные людьми шлюпки как скорлупки. Греки взывали о помощи и отчаянно размахивали руками.
Подводники со смешанными чувствами смотрели на них. Кое-кто в душе понимал, что они погубили невинных людей и что их когда-нибудь ждет такая же участь.
Лодка развернулась и взяла курс на восток.