В. О. БАЛАБИНОЙ <Первая половина января 1840. Москва.>

В. О. БАЛАБИНОЙ

<Первая половина января 1840. Москва.>

Я к вам до сих пор не писал, Варвара Осиповна, потому что письма у меня пишутся тогда, когда велит душа, и не тогда, когда велят приличия. Но вы меня знаете и потому об этом ни слова. Я до сих пор не знаю, как благодарить вас за приют, доставленный вами моим сестрам. Они унесли такое приятное воспоминание о нем, что это будет чем-то утешительным для них в горькие минуты жизни. Я бы хотел что-нибудь сказать вам о себе, потому что знаю, что ваша добрая душа интересуется о всех тех, которые вас любят. Но что сказать о себе? существование мое так пошло! какое-то бесчувственно-страдательное оцепенение нашло на меня. Много, много горя! и может быть, большое количество его навело на меня это деревянное беспамятство. — Жду и не дождусь времени отъезда моего в Рим. Там только измученная душа моя найдет успокоение. Ничего не в силах больше писать. Кланяюсь и заочно пожимаю руки всему вашему милому семейству и мой особенный поклон княгине Елиз<авете> Петровне. О, если б вы знали, как скучно писать не из Рима. Сестры мои вам шлют миллионы поклонов.

Со всегдашней преданностью и искренним почт<ением>

ваш покорный

Н. Гоголь.