Выстрел и пропавшие страницы

Стентон официально приказал захватить Бута, если возможно, живым. Однако — странное дело — один из офицеров, руководивших розыском убийцы, напротив, приказал стрелять в преступника, как только он будет замечен. Этот приказ получили сыщики, напавшие на след актера. Вскоре после того, как тот покинул дом Мадда, они устроили там засаду в надежде, что убийца, преследуемый со всех сторон, снова попытается найти себе пристанище у знакомого доктора. Офицером, отдавшим приказ и находившимся вместе с детективами, был полковник Уильям П. Вуд, начальник тюрьмы Олд Кэлитл и, несомненно, креатура военного министра[725]. Бут был застрелен — без всякой видимой необходимости.

Кто произвел выстрел, смертельно ранивший Бута? Сержант Бостон Корбетт заявил, что он, но это не было по существу подтверждено ни одним свидетелем. Правда, через двадцать два года сын фермера Роберт Гаррет будет утверждать, что он видел Бостона Корбетта, стрелявшего в Бута. Но в 1865 г. Роберту Гаррету было всего 12 лет, и в его показаниях было много способного породить недоуменные вопросы. А сам Корбетт был крайне неуравновешенным человеком, позднее и вовсе сошедшим с ума. Отдельные свидетели события склонны были считать, что Бут покончил самоубийством. Очень неясно, как Корбетт через стену амбара мог безошибочно попасть в Бута. Подполковник Конджер утверждал, что видел, как стрелял сержант Корбетт. Однако, судя по показаниям других лиц, с места, где стоял в момент выстрела Конджер, он никак не мог видеть Корбетта. Лейтенанту Бейкеру показалось, что выстрелил сам Конджер! Впоследствии он заявил в своих показаниях: «Я тогда предполагал, что Конджер застрелил его, и сказал: «Зачем вы его застрелили?» Он ответил: «Я не стрелял в него». Тогда мне пришла в голову мысль, что, если он и стрелял, лучше, чтобы об этом не знали». Стентон, когда ему доложили официальную версию, что Корбетт нарушил приказ и застрелил Бута, воскликнул: «Мятежник мертв — патриот жив, он спас нас от продолжающегося возбуждения, отсрочек и издержек. Патриота следует освободить!» Позднее был пущен слух, что у сарая помимо главной двери была еще запасная, через которую, возможно, скрылся преступник. Ои мог бежать либо до того, как подоспели солдаты, либо даже после их прибытия, если они не заметили этот боковой выход.

Бут — или человек, которого считали Бутом, — жил еще некоторое время после выстрела и был в полном сознании. Однако никто из присутствующих не подумал задать ему вопрос, стрелял ли он в себя. В карманах Бута обнаружили некоторые мелочи: солдатский нож, трубку, карманный компас и т. п. Тут же находились какой-то канадский вексель, фотографии любовниц… И главное — небольшая красная тетрадь-дневник. Открытые наудачу подполковником Конджером страницы были заполнены разглагольствованиями, полными хвастливого самолюбования, повторением имен Брута, Вильгельма Телля или перефразированными высокопарными фразами из сыгранных Бутом когда-то ролей.

Забегая вперед, отметим, что подполковник Конджер в своих показаниях, подробно сообщая о различных вещах, обнаруженных у Бута, — пистолетах, компасе и разных мелочах, странным образом не обмолвился не единым словом о наиболее важном — о дневнике актера. Сам факт существования этого документа всплыл уже после суда над заговорщиками. Лишь через два года уволенный в феврале 1866 г. в отставку Бейкер опубликовал «Историю секретной службы Соединенных Штатов», в которой сообщил о существовании дневника. Юридическая комиссия, производившая расследование обстоятельств убийства Линкольна, попросила Бейкера под присягой повторить свое утверждение о дневнике. Бейкер не только сделал это, но и добавил, что с тех пор из дневника были вырваны некоторые страницы.

Давая под присягой показания на заседании юридического комитета палаты представителей, Л. Бейкер утверждал, что держал в руках тайную переписку Джонсона с лидерами Конфедерации в годы войны и что нынешний президент был южным шпионом. Но Бейкер не сумел ни продемонстрировать эти письма, ни привести какие-либо доказательства их существования. Именно тогда по его адресу членами комитета были сказаны получившие известность слова: «Сомнительно, что он когда-либо говорил правду, даже по чистой случайности»[726]. Однако одно заявление Бейкера произвело впечатление: в дневнике Бута, который был передан Стентону, не было вырванных страниц. Бейкер, разумеется, не мог доказать свое утверждение, но столь же голословными, уже по самой сути вещей, могли быть и последовавшие опровержения. Тем не менее вопрос о дневнике, о котором лишь мимоходом упомянула печать в апреле 1865 г., теперь привлек широкое внимание и был втянут в политическую борьбу. Кто вырвал страницы из дневника? Что означает запись в сохранившейся его части о том, что Бут почти уже решил вернуться в Вашингтон с целью оправдать себя и что он уверен в возможности добиться этого? Не путем ли разоблачения своих сообщников? На эти вопросы так и не удалось получить убедительного ответа. Почему, однако, правительство скрыло дневник Бута? Защищая поведение властей, Бингем, бывший прокурором на процессе заговорщиков, разъяснил в палате представителей, что записи в этом дневнике являются заявлениями убийцы после совершения им преступления и не могли иметь какую-либо юридическую силу. Поэтому, мол, их и не представили суду.

Заявление Л. Бейкера, что из дневника были изъяты восемнадцать страниц, которые он видел ранее, произвело настоящую сенсацию. Он утверждал даже, что с этих страниц сыщики Стентона сняли копии, но получили приказ передать их министру. Подполковник Конджер занял колеблющуюся позицию — по его словам, он не знает, находились ли при аресте Бута в дневнике недостающие листы. Стентон категорически отрицал, что в дневнике имелись исчезнувшие страницы.

Надо учесть, что к этому времени Бейкер был крайне озлоблен против Стентона, считал, что его обошли в наградах за верную службу. Генерал был обижен, что Стентон вопреки якобы сделанному обещанию не дал возможности ему включить текст дневника в книгу «История секретной службы Соединенных Штатов». Но как раз это заявление заставляет заподозрить, что на пропавших страницах не было ничего компрометирующего министра — иначе и речи не могло идти о таком обещании. Правда, там могли быть заметки, смысл которых мог ускользнуть от Бейкера, но которые осторожный Стентон все же решил уничтожить… Бейкер позднее признал, что не читал дневника, а лишь слышал о его содержании от других лиц, державших в руках этот документ. Отставной контрразведчик уверяет, что на пропавших страницах Бут описывает, как он спал, согреваясь на трупе только что убитой им лошади. Это не очень правдоподобно: пропавшие страницы содержали записи, сделанные до покушения, и непонятно, зачем Буту было заносить туда заметку о происшествии, случившемся уже во время бегства актера из столицы, тем более что в дневнике остались чистые листы.

Во время расследования особое внимание привлекла одна фраза в дневнике: «Я почти склонен вернуться в Вашингтон и… оправдаться, что, как мне кажется, я смогу сделать». Как мог оправдаться Бут — раскрыть имена своих высокопоставленных сообщников? Или просто громогласно объявить, что он убил президента из «патриотических» мотивов?

После сенсационного заявления Бейкера о дневнике генеральный прокурор армии Д. Холт в тот же день поспешил под присягой объявить, что дневник был сохранен в целости и неприкосновенности. Но Холт не мог знать, какой вид первоначально имел дневник, так как получил его из рук своего начальства в военном министерстве. Позднее Холт, пытаясь отвести подозрения от Стентона, утверждал, что страницы, возможно, были вырваны самим Бутом, опасавшимся сообщить властям какие-то сведения о своих сообщниках. Стентон в своих показаниях поддержал эту последнюю версию.

Бейкер продолжал утверждать обратное, но он находился, как сказано, в ссоре с военным министерством и вообще, мягко выражаясь, отнюдь не являлся образчиком человека, сообщавшего только и единственно одну лишь правду. Скорее ему приходилось говорить ее, правду, лишь от случая к случаю. Был ли это такой случай? При допросе конгрессменами Бейкер показал — и это подтвердил Конджер, что Стентон принял дневник без всяких расспросов. Последующие показания лейтенанта Лютера Бейкера о том, что через несколько дней после захвата Бута он якобы нашел одну из исчезнувших страниц, разорванную на мелкие клочки (это было письмо к некоему доктору Стюарду с просьбой о предоставлении убежища), еще более запутали картину…

Через два дня после смерти Бута Конджер доставил новость Лафайету Бейкеру. Они стремглав ринулись к Стентону, которого застали отдыхающим на кушетке. «Мы захватили Бута», — громко закричал Бейкер, врываясь в комнату. Военный министр закрыл глаза руками и несколько мгновений сохранял молчание. Потом Бейкер показал вещи, принадлежавшие убийце: два пистолета, нож, компас, трубку и дневник — маленькую тетрадь в красной кожаной обложке[727].

Тело Бута было доставлено на военный корабль. 27 апреля 1865 г. в Вашингтоне труп предъявили нескольким лицам, знавшим преступника. В их числе был доктор Д. Ф. Мей, который за два года до этого делал актеру операцию по удалению опухоли на шее. След от операции служил дополнительным доказательством, что это был труп Бута. Впоследствии протокол об опознании тела многократно подвергался критическому разбору — находили в нем отдельные противоречия, сомнительные места, вроде замечания Мея, что труп подвергся сильному изменению и что повреждена была правая нога (тогда как Бут 14 апреля сломал левую ногу). Идентификация трупа была проведена без специального следователя (коронера). Для опознания не привели почему-то посаженного в тюрьму старшего брата Бута Эдвина. Понятно, что симпатизировавшие Югу да и просто любители сенсаций сразу распустили слух, будто убитый на ферме Гаррета не Бут, что подмена была произведена с целью получить обещанную награду, да и вывести правительство из неудобного положения, поскольку оно не смогло организовать успешный розыск убийцы.

Известная южная разведчица Лорета Веласкез, которая под именем лейтенанта Гарри Бафорда, в военном мундире, с приклеенными бакенбардами и усами, долго и успешно занималась шпионажем, в 1876 г. опубликовала свои воспоминания («Женщины на войне»). В них она утверждает, что якобы уже в обычном женском платье она посетила Бейкера как раз в тот момент, когда пришло известие о поимке Бута. Бейкер заметил при этом: «Я собирался добыть его живым или мертвым, или достаточно хорошую замену для него». Надо учитывать, что «американский Фуше» умер за несколько лет до публикации мемуаров Веласкез и ей нечего было опасаться опровержения со стороны бывшего шефа контрразведки.

Много позднее были высказаны подозрения, что, быть может, какие-то влиятельные люди сознательно дали Буту уйти от преследования.

В феврале 1869 г. президент Джонсон разрешил родным преступника перезахоронить тело на кладбище в Балтиморе. Но и эту церемонию многие рассматривали как инсценировку, так как опять отсутствовал коронер. При новом погребении Эдвин Бут так и не взглянул на труп и, следовательно, не мог опознать его. Это сделали остальные участники похорон, в том числе другой брат Бута — Джозеф. Однако, если они и убедились, что хоронят тело чужого человека и что, следовательно, их брат жив, они, вероятно, промолчали бы об этом.

Не было недостатка в самозванцах. Наиболее известен из них Дэвид Джордж. Этот одинокий человек, который в январе 1903 г. покончил с собой в городе Энид, в Оклахоме, был алкоголиком и наркоманом. Некая миссис Харпер поспешила заявить, будто Джордж еще в 1900 г. признался, что он Джон Уилкс Бут. Нашелся адвокат из города Мемфиса Финне Бейтс, утверждавший, что он еще в 1870 г. подружился в Техасе с покойным, носившим тогда фамилию Сен-Элен. Тот однажды тяжело заболел и, считая себя накануне смерти, сообщил Бейтсу, что он Бут, просил известить о его смерти брата Эдвина в Нью-Йорке. После выздоровления Сен-Элен рассказал Бейтсу, что он убил Линкольна, подстрекаемый вице-президентом Джонсоном, с которым он совещался днем 14 апреля. Джонсон якобы сказал ему, что Грант покинет Вашингтон и что Буту дадут возможность бежать из столицы.

Бейтс даже пытался истребовать награду, объявленную в 1865 г. за поимку Бута, а когда это не удалось, опубликовал книгу о спасении убийцы Линкольна[728]. Набальзамированные останки Джорджа Бейтс пытался запродать автомобильному магнату Форду за круглую сумму в 100 тыс. долларов, а когда и это дело не выгорело, уступил «мумию Бута» для показа на ярмарках. Так мумия начала странствия по Штатам, продолжавшиеся не один десяток лет.

В целом история, рассказанная Бейтсом, не имела и тени правдоподобия. Если бы он стремился узнать истину в 1903 г., это было несложно сделать: еще были живы участники заговора Сэм Арнолд и Джон Саррет, актеры, игравшие на сцене вместе с Бутом.

В середине 20-х годов всплыл рассказ племянницы Бута, что однажды к ней постучался таинственный посетитель, назвавшийся именем ее дяди. Обнаруживались время от времени и фальшивые «могилы» Бута, призванные доказать, что он успел скрыться с фермы Гаррета до того, как туда прибыли преследовавшие его солдаты.

В литературе имеется немало неподтвержденных свидетельств, якобы восходящих к участникам событий 1865 г. По уверению некоего Юнга, друга Роберта Тодда Линкольна, сына президента, тот перед своей смертью в 1926 г. сжег много документов и признался, что они содержали доказательства измены одного из членов кабинета его отца.

31 марта 1922 г. два бывших кавалериста, участвовавшие в поимке Бута на ферме, Джозеф Циген и Уилсон Д. Кензи, показали под присягой, что раненый, которого вытащили из амбара, был одет в форму солдата южной армии, что на его ногах были пропыленные желтые ботинки. Циген и Кензи заявили, что с них взяли клятву сохранять все это в глубокой тайне.

В 1937 г. писательница Изола Лаура Форрестер, утверждавшая, что она является правнучкой Бута, уверяла[729], что тридцать лет назад она беседовала с генералом Джеймсом О’Бирном, тогда судьей в Нью-Йорке. О’Бирн, как мы знаем, был одним из организаторов поисков Бута. «Я сообщу вам то, чего вы никогда не найдете ни в каком отчете, — сказал он. — В те дни мы дали клятву соблюдать эту тайну. Вы не сможете ее использовать ныне, но слушайте. В сарае было три человека, и один из них бежал». О’Бирн, якобы сообщивший мисс Форрестер это, предложил ей самой отгадать фамилию скрывшегося человека.

Все эти «доказательства» ничего не доказывают, поскольку покоятся лишь на ничем не подкрепленных утверждениях о якобы имевших место разговорах с людьми — современниками событий, беседах, происходивших более чем через полвека после этих событий, а опубликованных еще через десятилетия. Эти свидетельства можно было бы еще учитывать, если бы они находились в связи с какими-то другими убедительными доказательствами…