Выдвижение резервов Ставки ВГК в район Прохоровки

Вопрос об усилении Воронежского фронта встал уже на второй день немецкого наступления. Утром 6 июля Н.Ф. Ватутин приказал выдвинуть на второй оборонительный рубеж все резервы фронта. К 7 июля в полосу 6 гв. А и 1ТА была переброшена часть сил с участков 40 и 38 А, не задействованных в отражении главного удара группы армий «Юг». Таким образом, практически на третий день оборонительной операции возможности фронта усилить войска на угрожаемых направлениях были в основном исчерпаны.

6 июля командующий Воронежским фронтом, доложив о сложившейся обстановке, попросил передать ему четыре танковых и два авиационных корпуса. Его доклад, переданный по телеграфу, дополнил начальник Генерального штаба: «Со своей стороны считаю целесообразным для дальнейших активных действий усилить фронт двумя танковыми корпусами с подачей одного из них в район Прохоровки (30 км юго-вост. Обояни) и другого – в район Корочи; для этой цели можно было бы использовать 10 тк от Жадова и 2 тк от Малиновского из Валуек. Кроме того, считал бы целесообразным Ротмистрова выдвинуть к р. Оскол, в район южнее Старого Оскола»[150].

Сталин согласился с предложением A.M. Василевского. К 19.00 7 июля 10 тк под командованием генерал-майора В.К. Бурко сосредоточился под Прохоровкой. Из состава Юго-Западного фронта выдвигался 2 тк генерал-майора А.Ф. Попова. В 0.40 7 июля начальник Генштаба отдал распоряжение о привлечении всей авиации Юго-Западного фронта (17 ВА) для боевой работы в полосе Воронежского фронта. 8 июля в 15.40 Н.Ф. Ватутин и Н.С. Хрущев докладывают: «На Прохоровское направление выведены вновь подошедшие два танковых корпуса (10-й и 2-й), которые за счет резерва фронта усилены двумя противотанковыми артдивизионами 85-мм пушек и двумя мотострелковыми полками.

Противник, несмотря на огромные потери, настойчиво стремится прорвать наш фронт на обоянском направлении.

Не исключено, что он будет продолжать усиление своих войск на обоянском направлении, стаскивая их с других участков фронта, главным образом с участка ЮЗФ и ЮФ.

Для более прочного прикрытия обоянско-курского направления, а главное – для обеспечения своевременного перехода наших войск в контрнаступление в наиболее выгодный момент считаем необходимым теперь же начать быстрое выдвижение:

А) армии Жадова – в район Обоянь, Прохоровка, Марьино;

Б) танковой армии Ротмистрова – в район Призначное (10 км вост. Прохоровки), Короча, Скородное.

Кроме того, просим усилить авиацию Воронежского фронта двумя истребительными и одним штурмовым авиакорпусами»[151].

Ставка ВГК, определив, что с юга наступает наиболее сильная вражеская группировка, принимает меры по усилению угрожаемого направления. Было отдано распоряжение о выдвижении 5 гв. А Жадова А. С. с задачей занять тыловую полосу обороны на участке Обоянь, Прохоровка. Воронежский фронт был усилен 2-м танковым корпусом. Наконец, на это же направление выдвигается 5 гв. ТА с задачей сосредоточиться в тылу фронта – юго-западнее г. Старый Оскол – в готовности действовать в направлении Курска и Обояни.

О выдвижении танковой армии рассказывает П.А. Ротмистров: «…5 июля 1943 г. начальник штаба Степного фронта генерал-лейтенант М.В. Захаров сообщил мне по телефону, что на Центральном и Воронежском фронтах завязались ожесточенные бои.

– В основной состав нашей армии дополнительно включается 18 тк генерала Б.С. Бахарова. Свяжитесь с ним. Приведите все войска армии в полную боевую готовность и ждите распоряжений, – потребовал он.

…На следующий день (6 июля. – З. В.) в армию прилетел командующий Степным фронтом генерал-полковник И.С. Конев. Он уже подробнее информировал меня о боевой обстановке:

– Наиболее мощный удар противник наносит на курском направлении из района Белгорода. В связи с этим, – сказал Иван Степанович, – Ставка приняла решение о передаче Воронежскому фронту 5 гв. ТА и 5 гв. А. Вам надлежит в очень сжатые сроки сосредоточиться вот здесь. – Командующий очертил красным карандашом район юго-западнее Старого Оскола.

Примерно через час после того, как улетел И.С. Конев, позвонил по ВЧ Сталин.

– Вы получили директиву о переброске армии на Воронежский фронт? – спросил он.

– Нет, товарищ Иванов, но об этом я информирован товарищем Степиным.

– Как думаете осуществить передислокацию?

– Своим ходом.

– А вот товарищ Федоренко говорит, что при движении на большое расстояние танки выйдут из строя, и предлагает перебросить их по железной дороге.

– Этого делать нельзя, товарищ Иванов. Авиация противника может разбомбить эшелоны или железнодорожные мосты, тогда мы не скоро соберем армию. Кроме того, одна пехота, переброшенная автотранспортом в район сосредоточения, в случае встречи с танками врага окажется в тяжелом положении. Вы намерены совершать марш только ночами?

– Нет. Продолжительность ночи – всего семь часов, и, если двигаться только в темное время суток, мне придется на день заводить танковые колонны в леса, а к вечеру выводить их из лесов, которых, кстати сказать, на пути мало.

– Что вы предлагаете?

– Прошу разрешения двигать армию днем и ночью…

– Но ведь вас в светлое время будут бомбить, – перебил меня Сталин.

– Да, возможно. Поэтому прошу вас дать указание авиации надежно прикрыть армию с воздуха.

– Хорошо, – согласился Верховный. – Ваша просьба о прикрытии марша армии авиацией будет выполнена. Сообщите о начале марша командующим Степным и Воронежским фронтами. Он пожелал успеха и положил трубку.

Мы тут же наметили маршруты движения армии. Для марша была определена полоса шириной 30–35 км с движением корпусов по трем маршрутам. В первом эшелоне двигались два танковых корпуса, во втором – 5 гв. Зимовниковский мехкорпус, другие боевые части и тылы.

6 июля – день моего рождения. Естественно, что мне хотелось отметить его в кругу своих боевых друзей. Заранее были разосланы приглашения на товарищеский ужин командованию корпусов, офицерам и генералам полевого управления армии. С изменением обстановки я решил приглашений не отменять, а воспользоваться сбором командиров для отдачи предварительных распоряжений на марш.

Каково же было удивление собравшихся, когда вместо празднично накрытого стола они увидели меня за оперативной картой! Я информировал их о предстоящей переброске армии и поставил задачи. Все же после обсуждения всех вопросов, связанных с маршем, было подано трофейное шампанское, и боевые друзья поздравили меня с юбилеем и высказали добрые пожелания. После чего командиры убыли в свои штабы для выполнения полученных указаний»[152].

Не меньше, чем прикрытие с воздуха, командование армии заботили технические возможности боевой техники и подготовка личного состава. Ведь до этого еще не было опыта переброски своим ходом более восьмисот единиц бронетехники на несколько сот километров форсированным маршем. Какой процент бронетехники дойдет до места назначения и в каком состоянии она будет – эти два вопроса каждый день задавал себе и комкорам П.А. Ротмистров. Ведь от их усилий и кропотливого труда зависело главное – боеспособность армии.

Большая ответственность ложилась на помощника командующего армией по технической части полковника С.А. Солового, подчиненные ему службы в корпусах и бригадах. Четко налаженная служба замыкания и слаженная работа ремонтных подразделений играли в этом первостепенную роль.

Части самоходной артиллерии 5 гв. ТА на подходе к району станции Прохорова. 9 июля 1943 г. (РГАКФД)

Марш был серьезным испытанием и для инженерной службы армии, которую возглавлял полковник Б.Д. Исупов. Разведка маршрутов движения, ремонт и укрепление мостов, проверка дорог на наличие мин – все это в кратчайший срок должны были выполнить его подразделения. Как показали дальнейшие события в полном объеме и с необходимым качеством, решить поставленные задачи обеими службами не удалось. Хотя отдельные проблемы, которые, как предполагалось, могли доставить много хлопот, вообще не возникли.

«6 июля в 23.30 штаб армии получил письменный приказ командования Степного фронта, – говорится в отчете командования 5 гв. ТА, – форсированным маршем частей армии сосредоточиться на западном берегу р. Оскол в районе Салтыкове, Меловое, Конышено, Орлик, Коростово, Верхне-Атамановское в готовности действовать в направлении Обоянь, Курск»[153].

После ноля часов 7 июля передовые части армии двинулись в путь. Основные силы корпусов вытягивались из прежних районов с рассветом и до 10.00. Марш планировался в два этапа. В конце первого – всем трем корпусам предстояло выйти к р. Оскол, форсировать ее и сосредоточиться для подтягивания тылов и отставшей техники в указанных районах. По масштабу, техническим возможностям армии того времени, а главное, по результату подобный переход в то время стал беспримерным.

Марш к Прохоровке предстоял тяжелый. Армия должна была прибыть в определенный срок и быть боеспособной, а опыта переброски своим ходом на расстояние от 230 до 280 км такого крупного танкового объединения не было ни у ее командования, ни у руководства бронетанковыми и механизированными войсками (БТ и MB) Красной Армии. Проблем возникало много, но главных – две. Первая – прикрытие колонн от ударов авиации противника. Чтобы прибыть вовремя, было решено двигаться непрерывно днем и ночью с короткими привалами для заправки машин. Скрыть это от авиации противника было практически невозможно: колонна только одного 29 тк составляла около 15 км. В целях прикрытия с воздуха наши летчики активными действиями сковали авиацию противника в районе боев, значительные силы были выделены и для непосредственного прикрытия колонн.

Вторая проблема – технические возможности танков. Бронетехника не рассчитана на переброску своим ходом на такие большие расстояния, да к тому же в сжатые сроки. Какой процент танков и САУ выйдет из строя и как быстро их можно будет отремонтировать? Эти вопросы волновали всех офицеров и генералов, причастных к переброске. П.А. Ротмистрову в ближайшие дни предстояла еще более сложная задача – впервые в должности командующего вести только что сформированную армию в бой. И успех напрямую зависел от того, в каком состоянии корпуса придут в намеченный район.

Командующий БТ и MB Красной Армии генерал-полковник Я.Н. Федоренко направил в 5 гв. ТА группу специалистов под руководством генерала Н.И. Груздева. Группа должна была изучить причины выхода из строя боевых машин по техническим неисправностям (из-за неправильной эксплуатации самими танкистами или по вине заводов – изготовителей боевых машин).

Основная нагрузка в пути ложилась на механиков – водителей боевых машин. Условия работы всего экипажа в танке всегда были тяжелыми. Тесное замкнутое пространство, непрерывный гул работающего двигателя, из-за которого невозможно расслышать слова, сказанные соседом, сидящим в полуметре. Ко всем перечисленным «прелестям» добавьте физическую нагрузку по управлению танком. Система гидроусиления управления боевой машиной вовсе не исключала этих нагрузок – ведь боевая масса танков «Т-34» и «Т-70» составляла 30 тонн. Ветераны-танкисты рассказывали: «Если в бою надо смотреть в оба, чтобы снаряд в твою машину не залепили, то на марше еще хуже: надо держать и темп, и дистанцию, и за дорогой следить. Впереди танк, сзади танк, пыль сплошная, гляди да гляди, чтобы из-за плохой видимости ни ты не въехал, ни в тебя не въехали. За день так рычагами надергаешься, что ни рук не подымешь, ни спины не разогнешь, в голове сплошной гул».

В 1.30 седьмого июля армия начала движение. Первым выступил передовой отряд под командованием генерал-майор К.Г. Труфанова, затем первый эшелон – 29-й и 18-й танковые корпуса. Каждому корпусу отводилось по два маршрута. Во втором эшелоне – 5 гв. Зимовниковский мехкорпус. За движением танковой гвардии наблюдал с воздуха на самолете «У-2» командующий Степным фронтом генерал Конев. Иван Степанович был против «раздергивания» фронта. Он считал, что целесообразнее сохранить его, иначе в контрнаступление переходить будет не с чем. Но Ставка решила, что сначала надо остановить врага, а потом уже думать об окончательном разгроме.

Согласно приказу 29 тк должен был выйти в свой район сосредоточения в 14.00, но опоздал. Его части шли за передовым отрядом, который еще в начале марша в районе Лесное Уколово (8 км от Острогожска) почти на три часа задержал движение. К тому же на р. Оскол не оказалось мостов грузоподъемностью 50–60 тонн. Поэтому бригады генерала И.Ф. Кириченко вышли в свои районы к 20.30 8 июля.

В течение 8 июля соединения и части армии приводили в порядок боевую технику и транспорт, подтягивали отставшие машины, вели текущий ремонт и заправку ГСМ. Люди отдыхали от изнурительного марша. Выход в район южнее Старого Оскола был лишь первым этапом переброски объединения. В связи с прорывом 9 июля ударной группировки противника к третьей (тыловой) полосе обороны 6 гв. А танковой армии Ротмистрова было приказано выдвинуться непосредственно на прохоровское направление. В 23.40 был получен приказ, согласно которому соединениям 5 гв. ТА к исходу 9 июля предстояло выйти в район Бобрышово, Большая Псинка, Прелестное, Александровка (ст. Прохоровка), Большие Сети – примерно в 100 км от района дневного отдыха.

В целом переброска танковой армии почти на 350–400 км в течение 6–9 июля прошла организованно, вне воздействия авиации противника.

Переброска стратегических резервов на Воронежский фронт. Июль 1943 г. (РГАФКД)

По количеству танков 29 тк Кириченко был самым большим, к тому же подготовка технических служб и управление на марше в нем были организованы лучше других. После первого 150-километрового броска по техническим причинам из более 220 машин соединения вышло из строя всего 12 танков и одна самоходка «СУ-76М». Согласно оперативной сводке штаба 29 тк № 88, к 12.00 10 июля его части на ходу имели: танков «Т-34» – 123 шт., САУ «СУ-76М» – 8 шт., «Т-70» – 81 шт., «СУ-122» – 12 шт. За успешное выполнение сложной задачи и минимальное число аварий командование армии объявило генерал-майору И.Ф. Кириченко и всему личному составу 29 тк благодарность.

В других соединениях процент выбывших из строя машин был значительно больше, особенно в 5 гв. мк. Так, только в 11, 12 гв. мбр и 24 гв. тбр к 16.00 10 июля числилось отставшими 62 танка «Т-34» и «Т-70».

Всего же по пути из Острогожска до станции Прохоровка в трех корпусах, двух сап, 53 гв. отп и 1 гв. омцп из числившихся 721 бронеединиц на марше отстало 198 танков и САУ или 27, 5 % материальной части. Кроме того, к вечеру 11 июля прибыли еще 24 танка, которые дошли, но были сразу отправлены в ремонт. Таким образом, всего в ходе переброски 5 гв. ТА из строя вышло 227 танков и САУ или треть армии (31, 5 %). Однако благодаря деятельности технических служб, которые работали очень напряженно к моменту ввода в бой армии восстановили около 50 % вышедшей из строя техники. Согласно данным штаба армии, на 17.00 11 июля в пути находилась в общей сложности 101 боевая машина.

Части армейской артиллерии совершали марш в составе походных колонн корпусов. К исходу дня 9 июля они сосредоточились в назначенном районе и заняли огневые позиции на рубеже Ржавец, 4 км западнее Марьино. Трехдневный марш протяженностью до 250 км отразился и на состоянии автотранспорта. Отставшие автомашины и отдельные орудия собирали в течение следующей половины дня. Автомашины отставали и из-за недостаточной подготовки водительского состава.

29 тк к 12.00 9 июля сосредоточился в районе Большие Сети, Пристенное, Свино-Погореловка, Глафировка (примерно 20–25 км сев. Прохоровки) и приступил к оборудованию полосы обороны. 18 отк получил задачу выдвинуться к Прохоровке и с марша занять оборону во втором эшелоне наших войск – на рубеже х. Веселый, х. Полежаев, совхоз «Октябрьский», х. Сторожевое. 11 июля в подчинение танковой армии были переданы 2 гв. Тацинский тк и 2 тк.

Воронежскому фронту была передана также и 5 гв. А. О ее выдвижении в полосу обороны Воронежского фронта рассказывает командующий армией Жадов: «Прилетевший 8 июля на командный пункт армии генерал-полковник И.С. Конев сообщил, что приказом Ставки 5 гв. А переходит в подчинение командования Воронежского фронта, и тут же поставил задачу: к утру 11 июля выйти на рубеж р. Псёл, занять оборону и не допустить дальнейшего продвижения противника на север и северо-восток. Конев предупредил, что вост. Прохоровки к исходу дня 9 июля сосредоточиваются корпуса 5 гв. ТА генерал-лейтенанта танковых войск Ротмистрова.

Выдвижение армии на указанный рубеж мы провели организованно и быстро, этому помогла проведенная заранее рекогносцировка. Согласно принятому мною решению, штаб армии, возглавляемый генерал-майором Н.И. Ляминым, в считаные часы спланировал марш: наметил полосы и маршруты движения для корпусов, рубежи регулирования, районы привалов. Для каждого корпуса выделялось по четыре маршрута, из расчета два на каждую дивизию первого эшелона. Для штаба армии и армейских частей выделялся отдельный маршрут. В это время мною были поставлены задачи на марш командирам корпусов, частям и соединениям армейского подчинения. Закончив с организацией марша, я с членом Военного совета генерал-майором A.M. Кривулиным, командующими артиллерией, бронетанковыми войсками, армейским инженером, группой офицеров оперативного и разведывательного отделов штаба, подразделениями связи выехал вперед, в район нового расположения КП армии – лес в 1,5 км юго-зап. Яригино. Контроль за совершением марша осуществляли мой первый заместитель генерал-майор М.И. Козлов, а также начальник штаба, которые следовали с колонной штаба армии по центральному армейскому маршруту»[154].

Армия не была обнаружена авиаразведкой противника и совершила марш в полном составе без каких-либо помех. Сведения о боевом и численном составе соединений 5 гв. А по состоянию на 10 июля 1943 г. представлены в таблице 13.

«Утром 11 июля дивизии 32 гв. ск начали занимать оборону по северному берегу р. Псёл на участке Обоянь, Ольховатка. Впереди атаки небольших групп танков противника отражали части 31-й и 10-й танковых корпусов 1-й танковой армии совместно с частями 51 гв. сд 6 гв. А.

Соединения 33 гв. ск занимали оборону на рубеже Семеновка, Веселый. Перед ними вела тяжелый бой с танками противника 52 гв. сд 6 гв. А. Сплошного фронта не было»[155].

К сожалению, при совершении марша в своем тылу соединения армии не выделили сильных передовых отрядов, что осложнило им занятие обороны.

Кроме того, Ставка ВГК, чтобы исключить всякого рода неожиданности, выдвинула на белгородско-курское направление еще две общевойсковые армии: 27А – в район Курска, для занятия обороны в Курском укрепленном районе; 53А – на первый фронтовой рубеж на р. Сейм с задачей тремя дивизиями занять оборону на участке Бунино, Солнцево, Нечаево, чтобы создать сильный заслон на прохоровско-курском направлении.

К утру 12 июля армия заняла указанный рубеж.