«Электра» не вернулась

За последние полтора–два десятилетия Япония стала ареной многих политических заговоров, убийств, похищений или же попыток похищений иностранцев — коммерсантов, дипломатов, журналистов, общественных деятелей, моряков, государственных служащих. Как правило, за каждым заговором маячила зловещая тень Центрального разведывательного управления (ЦРУ). На ролях непосредственных исполнителей незаконных операций подвизались главным образом завербованные ЦРУ лица японской национальности либо американцы японского происхождения. Не обходилось и без исключений. Но главное, что хотелось бы подчеркнуть, — уголовные акции такого рода разыгрывались с соучастием японской полиции и в той или иной степени оказывали влияние на официальную политику страны. Бывали случаи, когда и сами полицейские чины становились жертвой мести ЦРУ.

Перед нами стенограмма протокола № 45 — комиссии по делам кабинета министров нижней палаты японского парламента. Запрос депутата Оидэ гласит: «Что касается реально возникших инцидентов, то они породили множество проблем. И эти проблемы нужно решать. Нужно решать их с учетом гарантированных в нашей конституции прав человека и недопустимости с точки зрения правовой системы Японии неконституционных явлений. Прежде всего должны защищаться права человека… Не настало ли время, чтобы в пределах, известных главному полицейскому управлению, японскому народу прямо сказали о том, что такое ЦРУ, что делается полицией для защиты народа, для ограждения влияния ЦРУ на жизнь народа?»

Было бы наивно полагать, что в высших эшелонах власти современной Японии нашелся человек, осмелившийся вступить в единоборство с ЦРУ. Что же касается японской полиции, то она давно находится в тесном контакте с американской разведкой. Причем если она, затевая очередную акцию, прибегает к сво–им излюбленным методам — угрозам, запугиванию шантажу объекта, то непременно устанавливает связь с охранным отделением главного полицейского управления. Немало японских полицейских за минувшие годы были завербованы ЦРУ, выполняя поручения его дальневосточного штаба, который сперва размещался в Токио в здании «Юсэн биру». На его фасаде для прикрытия была прибита вывеска «Ди—Ар-Эс» («отдел документальных исследований»). Потом штаб–квартира дальневосточного филиала ЦРУ переехала на базу Йокосука, в невзрачного вида дом, неподалеку от моря. Его достопримечательностью являлись: американский флаг и высоченная антенна. Она стала постоянно действующим передаточным звеном между Лэнгли и представителями американской разведки, работающими под «крышей» посольства США в Токио.

Как отмечает вашингтонский корреспондент газеты «Иомиури», Япония все послевоенные годы выступала в роли аванпоста ЦРУ на Дальнем Востоке. Так, например, здесь «работали» американцы Дж. Я. Кэннон, Кларк, Мэрфи, Браун, Глазго, американцы японского происхождения (нисэи) — Виктор Мацуи, Кавада, Фукуда, Номура, Хасимото, Тони, Тами Идзумимото и другие.

Все перечисленные агенты входили в группу, которая занималась осуществлением операций в области «грязной работы» (тайными операциями): заговоры, похищения, подрывные акции, подкупы, вербовка и т. д. Вторая группа сотрудников ЦРУ находилась непосредственно в американском посольстве, занимаясь сбором политической, экономической и культурной информации. Так, по сведениям «Иомиури», с 1950 по 1968 год главным «специалистом» по проблемам Дальнего Востока в Токио работал Уильям Нельсон. В 1957 году, когда Советский Союз впервые в мире осуществил запуск искусственного спутника Земли, он и руководитель «грязных операций» Тами Идзумимото получили из центра секретное указание: «Собирать информацию по космическим проблемам через туристов, возвращающихся из СССР. Давать всем отправляющимся в СССР задания привозить пробы грунта из районов, прилегающих к советским базам по запуску спутников, хотя бы одну горсть». Соответствующие американские научно–исследовательские центры надея–дись с помощью анализа частиц, остающихся на земле после запуска ракеты, выяснить характер ее горючего.

В 1960–1966 годах секретные операции, которые ЦРУ осуществляло против социалистических стран и демократических организаций в самой Японии, направлялись Уильямом Блоу, который позже, по свидетельству «Иомиури», участвовал в проведении переворота в Чили, а ныне занимает руководящее кресло в Дальневосточном отделе Лэнгли. И уж кому, как не этому господину, знать историю, которая закончилась столь трагически.

О ней наш рассказ.

Начальник второго охранного отделения главного полицейского управления Японии Масаки Накамура добрался до своего дома в тот вечер довольно поздно. После отпуска накопилось немало неотложных дел, а тут еще предстояла длительная командировка в Соединенные Штаты. Поездка в США — дело заманчивое, да и почетное: Вашингтон предоставлял для руководящих сотрудников японской полиции всего одну «путевку» в год. Да и льготные условия не могли не прельщать: бесплатный проезд в оба конца, бесплатные гостиницы, оплата питания, кое–что на карманные расходы. Срок тоже приличный — за 2 месяца можно увидеть столько интересного…

Размечтавшись, Накамура отложил в сторону газету и включил телевизор. Зазвенел телефон. Полицейский привык к ночным, утренним звонкам — служба беспокойная, требующая постоянного напряжения.

— Страховое агентство просит у господина Накамуры прощения за столь поздний час. Но нас очень просили связаться с вами именно сегодня и предложить застраховать вашу жизнь на случай…

— Кто просил?!

— Человек не назвал своего имени, но представился сотрудником вашего управления…

Профессионально уточнив некоторые детали, Накамура уверился в надежности человека, находившегося на противоположном конце провода.

— Жду вас завтра, здесь. Запишите адрес: Тиёда–ку, Хаябуса–тё, 13…

По третьему каналу с ипподрома транслировали осенние бега. В третьем заезде бежал его любимец по кличке Пегас. Накамура знал хорошо не только эту стремительную, сильную, как пружина на старте, лошадь, но и жокея. Когда–то он начинал с ним службу в полиции, а вот теперь… Кусакабэ–сан стал вольной птицей, имеет приличный заработок, целый веер юных поклонниц, а он прозябает в стенах самого «холодного» управления. Накамура почему–то вдруг вспомнил, что из полиции за последние годы ушло немало его добрых знакомых. Одни перешли в частные сыскные фирмы, другие открыли коммерческое дело, третьи неплохо устроились в Управлении национальной обороны (У НО).

Друзья тоже предлагали ему перейти в УНО. Соблазняли тем, что при втором отделе управления по настоянию деятелей из правящей либерально–демократической партии создавалось особое исследовательское бюро, а точнее — разведывательный орган. В парламенте его появление отстаивали на том основании, что, мол, нынешняя международная обстановка диктует необходимость заниматься сбором разного рода информации и Управлению национальной обороны. Своих опытных кадров в этой области УНО не имело. Вот и пришлось тогда консерваторам постучаться в двери шефа полиции…

На сотрудников бюро были возложены различные функции — осуществление радиоперехватов, обработка материалов, получаемых из охранного отделения главного полицейского управления, ну и как само собой разумеющееся — поддержание контактов с ЦРУ. Впрочем, Накамура лучше других знал, что практически вся секретная информация, которой располагает его управление, попадает прежде всего в руки ЦРУ. Может быть, именно поэтому ЦРУ столь скептически и относится теперь к делам разведывательного органа УНО. Получая «слиеки» из полиции, оно в нем мало заинтересовано.

Зти мысли одолевали его и весь следующий день, когда он страховал на приличную сумму (за счет управления!) свою жизнь, когда подписывал ордер на арест опасного рецидивиста Ясито и просматривал годовой финансовый отчет. Окончательно из равновесия его вывел во время обеденного перерыва его подчиненный Сюндзо Судо..

— Вчера мне позвонил один приятель, который работает на ЦРУ, и попросил уточнить, кому принадлежит машина с номерным знаком нашего управления.]/[что же вы думаете? Он назвал номер вашего автомобиля!

— И вы подтвердили это? — Судо заметил, что голос начальника дрогнул.

— Да, Накамура–сан. С моим другом нельзя играть втемную. Он не та фигура. Все равно узнал бы. Но тогда мне, согласитесь, за обман несдобровать.

Накамура промолчал, но для себя сделал вывод: ЦРУ вело за ним слежку. Однако докопаться до причины начавшегося лихолетья он так и не смог. Он не думал, что встреча с Мацуоки, состоявшаяся за неделю до этого разговора, могла стать для него роковой.

Нисэй Ямада никогда не слыл лириком. Его указания всегда носили конкретный, не терпящий возражений характер. В ЦРУ его за это ценили и поручали самые ответственные задания.

— Завтра установите наблюдение за человеком, который около восьми утра зайдет в кафе «Хани» в подвальном помещении здания «Тэкко биру». Коренаст, возраст около 40 лет. Лицо круглое. Держится настороженно. — Ямада, помолчав, бросил: — Ясно?

Агент Масаки согласно кивнул головой.

«Ровно в 8.00 в кафе вошел мужчина, соответствующий приметам Ямады, и, внимательно оглядевшись, сел за свободный столик. Он находился в кафе около 30 минут. Затем поднялся и вышел на улицу. Отсюда мы начали вести за ним слежку. Он проследовал мимо южного выхода из Токийского вокзала и через Кадзибаси вышел на Гиндзу; Там в течение получаса он прогуливался, делая вид, что разглядывает витрины магазинов. Было ясно, что он беспокоится, нет ли за ним наблюдения. В 11.30 он остановил такси и поехал в район УэНо. Выйдя из такси в переулке района Дайто–ку, он подошел к черному дощатому забору, окружавшему небольшой дом, и, открыв дверь, скрылся внутри. На двери не было таблички с фамилией владельца. До 19.00 из дома так никто и не вышел: На следующее утро мы начали наблюдение неподалеку от кафе «Хани». Вскоре мы увидели его, выходящего из кафе. Прогулочным шагом он направился в сторону Гиндзы и вскоре подошел к кинотеатру в районе Цу–кидзи. В 10.20 он купил билет и стал прогуливаться в фойе. Затем вдруг подошел к телефону–автомату и стал набирать номер. Я стоял неподалеку от него, и мне удалось услышать, как он сказал: «Мосимоси! Это говорит Мацуока!» Так я узнал его имя.

Закончив разговор, Мацуока быстрым шагом вышел из кинотеатра и стал искать такси. В 10.42 он подъехал на такси к зданию министерства просвещения на Торанамоне и, выйдя из машины, несколько раз смотрел на часы. Было ясно, что он кого–то ждет. Вскоре со стороны Акасаки к Мацуоке подъехал черный лимузин. Открылась дверца, и он сел в машину. В 10.55 она остановилась возле дома по адресу: Тиёда–ку, Хаябу–са–тё, 13. На доме была укреплена табличка: «Масаки Накамура». Мацуока вышел из машины и скрылся в особняке.

Через несколько дней мне удалось по номеру машины установить, что она принадлежит главному полицейскому управлению. Остальное помог уточнить мой знакомый полицейский Сюндзо Судо».

Приезд полицейского чина к своему начальнику вряд ли мог вызвать подозрение у руководства японской полиции. Накамура принимал у себя дома многих сотрудников. Одни беседы носили конфиденциальный характер, другие — за обеденным столом, без соблюдения особых мер предосторожности. Однако его отношения с Мацуокой носили совершенно особый характер.

Дело в том, что Мацуока был завербован ЦРУ и вел шпионскую работу против Советского Союза. Добывая какие–то «сведения», чаще всего придуманные им самим, он за соответствующую мзду продавал их Накамуре. Американская разведка с помощью своей агентуры вскоре раскусила этот альянс. В посольстве США негодовали: как он посмел вступить в преступную связь! Было решено проучить виновных. В первую очередь — Накамуру. В Вашингтон полетела шифрограмма: «Передача Мацуокой информации японской полиции наносит серьезный ущерб интересам США. Его участь решим на месте. Приглашение Накамуре просим оставить в силе».

В практике американо–японских отношений по полицейским службам не было сбоя: пребывание любого сотрудника японской полиции в США использовалось сперва для тщательного изучения и обработки челорека, а затем для его вербовки. В любом случае полицейский возвращался домой, будучи крепко связан с ЦРУ. Случай с Накамурой стал исключением. Его решили проучить…

В заключение приведем еще одно сообщение, опубликованное «Иомиури»:

«17 марта 1960 года в воздухе на большой высоте над гористой местностью, недалеко от реки Огайо в южной части штата Индиана, взорвался пассажирский самолет «Электра» авиакомпании «Норт—Вест Эйрлайн». Все находившиеся на борту 63 человека погибли. Ни одного целого трупа обнаружить не удалось. Остатки крыльев самолета были найдены в 3 километрах от того места, куда упали моторы. Самолет следовал рейсом Миннеаполис — Майами через Чикаго. Взрыв произошел через 30–40 минут после взлета с аэродрома в Чикаго. В тот же день, уже после того, как стало известно об этой катастрофе, в 17.44 в полицейском управлении Чикаго раздался странный телефонный звонок, и детский голос сообщил: «В самолет, вылетевший с чикагского аэропорта «Мидуэй», заложена бомба. В числе погибших — начальник второго охранного отделения главного полицейского управления Японии Масаки Накамура…»

Вместе с Накамурой погибла и его переводчица — Икэда Тиёки, которая служила в ЦРУ и проживала в Соединенных Штатах. По первоначальному замыслу ей поручалось осуществить вербовку Накамуры. Когда же в Лэнгли было решено вербовку заменить казнью, менять ничего не стали. Маршруты, встречи были заранее известны Накамуре, и любое отклонение от программы могло вызвать у него нежелательное подозрение. Особенно это касалось переводчицы. Шефы американской разведки решили принести в жертву и ее.

Взрыв над штатом Индиана потряс своей нечеловеческой жестокостью все слои японской общественности. Только ничтожное число лиц, причастных к этому страшному инциденту, знало его подлинную подоплеку. Но даже и те, кто знал, не могли ответить на вопрос: какова же была та информация, которую получил Накамура и из–за которой ЦРУ погубило столько невинных людей!..