Глава 7. Языковая агрессия в Крыму

Сразу же после передачи Крыма Украине встал вопрос об использовании на полуострове украинского языка.

Отвечая на Крымской областной партконференции 10 марта 1954 г. на вопрос ее делегата Сущенко по поводу порядка введения на полуострове украинского языка, в частности в советских учреждениях, школах, прессе, радио и т. д., тогдашний второй секретарь ЦК КП Украины Николай Подгорный сказал так:

«Этот вопрос, насколько мне известно, волновал трудящихся Крымской области еще задолго до того, как был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР о передаче Крымской области в состав Украинской ССР. Видимо, слухи просачивались понемногу, и вокруг этого вопроса состояло определенная, как говорят, общественное мнение, и вопрос в том, как будет происходить украинизация, как будут приезжать украинские работники из других областей и целый ряд других вопросов волновали населения Крымской области.

Я должен сказать, что эти разговоры абсолютно беспочвенны, надо иметь в виду, что на Украине таких областей, как Крымская, или почти таких, много. Сюда относятся Ворошиловградская, Сталинская и ряд других областей, где преподавание в школах ведется на русском языке, делопроизводство также ведется на русском языке. Очевидно, точно так будет и в Крымской области.

<…>

Что касается школ, то даже в западных областях Украины у нас есть русские школы, так, как и по всей Украине, но в этих российских школах преподается украинский язык как предмет. Я не собираюсь утверждать, но думаю, что так, очевидно, будет и здесь. Ничего плохого в этом я не вижу, если в российских школах будет преподаваться украинский язык. Преподают же другие языки. Говорят, что дети будут перегружены, но, понятно, что они будут перегружены не более, чем дети трудящихся всех областей Украинской ССР.

Делопроизводство есть и остается на русском языке. Нет никакой потребности переводить делопроизводство на украинский язык. Впрочем, как это можно подумать перевести делопроизводство в учреждениях на украинском языке в то время, когда люди не знают украинского языка. Ведь для того, чтобы перевести все делопроизводство на украинский язык, надо знать язык, надо, чтобы были люди, которые владеют языком, а это не решается за 1–2—10 лет, это длительный процесс, пока человек выучит язык на таком уровне, чтобы вести делопроизводство в учреждении. Что касается радио, кино, переписки — все то же будет так, как и было. И мы никогда не ставили перед собой задачи, как только присоединится Крым к Украине, все пойдет вверх дном, все перевести на украинский язык.

Кроме того, я должен сказать, что делопроизводство в ЦК партии ведется на украинском языке, но одновременно переписка с ЦК КПСС, все протоколы, обращения и т. д. идет на русском языке, хотя я не знаю, на каком языке т. Полянский получает протоколы — украинском или русском. Так что, я думаю, это не должно ни в коей мере беспокоить трудящихся и парторганизацию Крымской области»[60].

Вопрос о введении украинского языка на полуострове был поставлен крымскими властями через полгода. 13 сентября 1954 г. в письме в адрес ЦК Компартии Украины, утвержденном постановлением бюро обкома, в частности, отмечалось: «В связи с передачей Крымской области в состав Украинской ССР, Крымский обком КП Украины считает необходимым ввести в 1955–1956 учебном году изучение украинского языка и литературы в школах Крымской области»[61].

Задержка в год с введением украинского языка объяснялась тем, что в области не было необходимого количества педагогов, которые бы его знали. Так, из 2193 учителей начальных классов им владели только 94. Но и они не имели опыта преподавания этого предмета. А всего надо было подготовить на краткосрочных курсах 1500 преподавателей для вторых — четвертых классов, обеспечить учебниками 320 семилетних и 140 средних школ.

Кроме того, в каждую семилетнюю школу необходимо было направить одного преподавателя украинского языка, а в среднюю — двух, всего — 600 учителей. Они же еще должны были вести занятия в школах рабочей и сельской молодежи.

Для обеспечения методической работы и осуществления контроля за уровнем преподавания украинского языка и литературы в школах предполагалось ввести дополнительно в штат ОблОНО[62] трех инспекторов, а в состав Севастопольского, Симферопольского, Керченского, Ялтинского, Евпаторийского, Феодосийского, Джанкойского, Белогорского, Красногвардейского и Сакского отделов образования — по одному. При областном институте усовершенствования учителей открыть кабинет украинского языка и литературы в составе заведующего и двух методистов.

Естественно, введение в Крыму украинского языка не везде и не у всех вызвало одобрение, в связи с чем в докладе обкома отмечалось: «Нам не надо недооценивать фактов неправильного понимания перехода Крыма в состав УССР, фактов (хотя и редких, но все же имеющихся) нездоровых или болезненных настроений и высказываний.

Некоторые наши работники ошибочно расценивают мероприятия по ознакомлению с украинским языком и изучением его в школах как украинизацию. Таким товарищам необходимо разъяснить, что эти меры ничего общего с украинизацией не имеют»[63].

Вот еще выдержки из официальных документов Крымского обкома.

Для введения украинского языка в школах области с 1955/56 учебного года нужно было подготовить на краткосрочных курсах 2150 учителей младших классов, назначить для работы в V–X классах 700 преподавателей украинского языка и обеспечить всех учащихся необходимым количеством учебников[64].

В докладе на пленуме обкома партии 27 января 1955 г., в частности, отмечалось, что после передачи области в состав УССР среди жителей Крыма «значительно повысился интерес к изучению жизни нашей республики, ее экономики, науки и культуры… О возросшем интересе к культуре украинского народа свидетельствует то, что во время гастролей в Крыму украинских театров и хореографических коллективов трудящиеся области проявили глубокий интерес, эти спектакли и концерты посетили более 100 тысяч человек. Все больше растет интерес к украинской культуре и языку. За прошедший период в области продано только книг на украинским языке на сумму 376 тысяч рублей, особенно большой спрос на такие книги, как „Кобзарь“ Т. Г. Шевченко, произведения И. Франко, Ольги Кобылянской и произведения советских украинских писателей. Кроме того, среди подписчиков распространено 23 011 экземпляров газет и журналов на украинском языке. С большим успехом демонстрируются украинские кинофильмы»[65].

Но в Крыму не стали ждать с введением украинского языка до начала нового учебного года. Уже с 25 ноября 1954 г. этот предмет начали преподавать в пяти начальных классах школ № 21 и № 24 и в начальной № 12 Симферополя. Как информировало Министерство образования ЦК КП Украины, «первый день преподавания украинского языка в школах прошел удовлетворительно. Дети с большим интересом быстро и правильно усваивали произношение украинских слов и предложений»[66].

Произнося этот доклад, секретарь обкома В. Клязника подчеркивал: «Необходимо, чтобы наша пресса — областные, городские, районные газеты — больше внимания уделяла освещению жизни нашей республики, помогала бы трудящимся области устанавливать тесную связь с рабочими, колхозниками, механизаторами сельского хозяйства, деятелями науки и культуры, с передовыми предприятиями, колхозами Украины, широко рассказать на своих страницах об их жизни и трудовых подвигах. Необходимо широко практиковать поездки в области, города, колхозы, МТС, совхозы, на предприятия республики для обмена опытом и переноса лучших методов труда в свою работу».

Но задачи, которые ставились в докладе секретаря обкома, не привлекли внимания участников пленума. Как свидетельствует его стенограмма, никто из выступавших в обсуждении не затронул этой проблемы. Более того, не нашлось места, чтобы хоть вспомнить о ней и в резолюции.

При таких условиях, естественно, в то время и не стоял вопрос о введении украинского языка в делопроизводство областных учреждений. Впервые украинский язык прозвучал на областном уровне только 12 марта 1957 г. в выступлении секретаря Джанкойского райкома партии Куца. После него на украинском говорили секретарь обкома партии Чирва, а также секретари райкомов: Сакского — Кулик и Кировского — Лысый[67].

В заключительном слове первый секретарь обкома Комяхов, также перейдя на украинский язык, оценил их шаг так: «Ряд товарищей — Куц, Чирва, Кулик, Лысый — выступили на украинском языке. Впервые на собрании областного партийного актива. Мы считаем, что это вполне правильно и закономерно. И думаем, что было бы также правильно, если бы товарищи, которые владеют украинским языком, выступали в районах, колхозах, совхозах, машинно-тракторных станциях, на предприятиях, в творческих организациях, научных учреждениях, в школах и вузах. Это потому, что в Крыму более 250 тысяч человек украинского населения.

Нам известно, что такие товарищи из областного актива, как Корницкий, Коровченко, Стенкова, Пятак, Максименко, Цимбалюк, Левченко, Сосницкий, Скородинский, Рунак, Мельник, Сороковский, Мазурец, Портной, Клязника, Пограничный, Гумпер, Руденко и ряд других товарищей знают украинский язык, могли бы выступать перед массами, однако они этого почему-то не делают. А зря. Украинский язык любит и уважает народ»[68].

Сам же Комяхов долго не решался произносить доклады на украинском языке. Впервые он это сделал только 28 апреля 1959 г. Его примеру последовали уже упомянутые Куц и Чирва, а также секретари Зуйского и Белогорского райкомов Пархоменко и Панкратьев и начальник областного управления культуры Карпенко.

Тем временем в школах изучение украинского языка с каждым годом увеличивалось. Если в первый год он изучался в 38 классах 24 школ 619 учениками, то через два года по учебному плану Министерства народного образования Украины работало уже 115 классов в 70 школах, в которых училось 2383 школьника.

За три года школы, районные, городские и областной отделы народного образования, Крымский институт усовершенствования квалификации учителей накопили определенный опыт в деле внедрения и изучения украинского языка, что создало благоприятные условия для повсеместного ее введения в школах полуострова[69].

Однако увеличение классов с украинским языком преподавания НЕ решало всех проблем. Отсутствие в Крыму школ с полным циклом обучения на украинском языке затрудняло положение детей переселенцев, особенно учащихся 5—10-х классов, которые уже освоили формулировки теорем, законов по математике, физике, химии и другим предметам на родном языке, и многие из них не смогли переключиться на русский язык, и либо оставались на повторный год в том же классе, или оставляли школу. Об этом писал в августе 1957 г. заведующий областным отделом народного образования А. Косяк: «…к настоящему времени организация классов с украинским языком обучения сдерживается из-за пассивности в этом вопросе руководителей школ и органов народного образования, а также из-за отсутствия надлежащего контроля за этим со стороны партийных и советских организаций. Кроме того, создание начальных классов с украинским языком обучения тормозится отсутствием таких семилетних и средних школ, а поэтому ученики и родители не видят перспектив для дальнейшего нормального обучения.

Областной отдел народного образования провел учет детей переселенцев — украинцев, желающих обучаться на родном языке. В результате бесед с родителями оказалось, что такое желание изъявили 496 человек, из них учащихся I–IV классов — 217, V–VII — 201 и VIII–X — 68.

В Сакском районе — 65, Джанкойском — 68, Октябрьском — 51, Симферопольском — 59»[70].

Для решения этой проблемы А. Косяк предлагал создать пока межрайонную украинскую школу-интернат в Симферополе на 180–200 учащихся на базе бывшего детского дома[71].

Молодцы! Нашли объект для украинизации — беззащитных детдомовцев.

Толчком к свертыванию изучения украинского языка стало письмо нескольких родителей, которые обратились в ЦК КПСС и ЦК КП Украины с жалобой на якобы принуждение их детей учиться на украинском языке. Этого было достаточно, чтобы немедленно собралось бюро обкома партии для рассмотрения вопроса «О фактах нарушения принципа добровольности в изучении украинского языка в средней школе № 15 г. Симферополя».

Первый секретарь обкома Василий Комяхов, секретарь по идеологии Иван Чирва, другие члены этого органа, которые еще вчера ратовали за использование украинского языка, теперь с гневом отмечали, что «в отдельных школах г. Симферополя имели место факты нарушений статьи 9-й Закона „Об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в Украинской ССР“».

«Грубые искажения в соблюдении принципа добровольности в изучении украинского языка имели место в 15-й средней школе г. Симферополя. Руководство и первичная партийная организация этой школы в период подготовки к новому учебному году не организовали проведение широкой массово-политической работы среди родителей по разъяснению Закона о перестройке школы. Вместо кропотливой воспитательной работы среди родителей, и особенно той группы, которая организованно добивалась отмены изучения украинского языка в 5 „А“ и 5 „Б“ классах и введение учебного плана РСФСР, вопросы изучения украинского языка попытались решить административным путем. Директор школы т. Шалин, зав. учебной частью, секретарь парторганизации т. Рускол допустили по отношению к родителям и ученикам, не пожелавшим изучать украинский язык, элементы бестактности, разными путями затягивали удовлетворения их законных требований»[72].

Досталось на бюро не только руководителям школы: «За отсутствие партийной принципиальности и настойчивости при решении вопроса о соблюдении 9-й статьи Закона о школе заведующему ОблОНО тов. Косяк А. С. объявить выговор.

За несвоевременное реагирование на факты нарушения принципа добровольности в изучении украинского языка в 15-й средней и некоторых других школах заведующему отделом школ обкома КП Украины т. Пастушенко Н. С. объявить выговор…»[73]

После такого заседания бюро обкома у многих пропало желание пропагандировать внедрение украинского языка на полуострове. Теперь его стали вытеснять самыми разными способами. Например, мотивируя убыточностью, то же бюро обкома 15 декабря 1959 г. ликвидировало газету «Советский Крым», прекратило дубляж на украинский язык журнала «Блокнот агитатора», бюллетеня «Виноградарство» и «Садоводство Крыма»[74].

Количество школьников, изучавших украинский язык, стало уменьшаться. Если в 1960/61 учебном году его изучали 24 075 пятиклассников, то из них в 6-м классе в следующем году продолжило учить украинский язык уже 22 868[75].

Вот такое отношение к украинскому языку: кто хотел — учил, кто не хотел — не большой грех, — привело к тому, что резко сократилось количество школ, где обучение велось на украинском языке. В 1966/67 учебном году было всего 3 школы-интерната — Джанкойская 8-летняя на 210 учащихся, Симферопольская средняя — на 308 учащихся и Гвардейская 8-летняя на 175 учащихся.

Через год украинскую школу в Джанкое закрыли, а в 1970/71 учебном году осталась только одна украинская школа в Симферополе, в которой обучалось 412 учащихся. В следующем году в ней уже не набирался первый класс, не планировались и 9-й, 10-й классы[76].

Что это означало? Только одно — украинская школа в Крыму перестала существовать.

Замечу, что все вышесказанное не относится к Большому Севастополю — там преподавание в школах украинского языка началось лишь в 1996 г.! Зато сразу же стали массово завозить преподавателей мовы с Западной и Центральной Украины. В школах Севастополя ввели порядок, согласно которому учитель украинского языка обязательно был и классным руководителем.

Ученики жаловались, что на бытовые темы, как то: ношение школьной формы, опоздания на уроки и т. п. — классный руководитель говорит только на мове и соответственно требует отвечать на ней же, делая вид, что не понимает русского языка.

Сами преподаватели весьма путались в мове. Так, сыну моего знакомого севастопольца учительница поставила двойку за то, что он перевел «зонтик» как «парасоль»: «Это неверно, надо растопырка». Я не поленился, полез в украинский словарь, а там действительно «парасоль».

Несколько упрощая языковую ситуацию на Украине, можно сказать, что до 1917 г. в Малороссийских губерниях селянство говорило на полтавском, приднепровском и полесском диалектах русского (или украинского, как хотите называйте) языка. Собственно, на нем и сейчас говорит значительная часть сельского населения. Селяне и горожане, говорившие на вышеупомянутых диалектах, свободно понимали друг друга без переводчика. В 1970—2000-е гг. киевская интеллигенция назвала подобные диалекты «суржиком».

С 1920-х годов большевики навязывали населению УССР «литературный украинский язык», на котором к 1917 г. говорило менее 0,1 % населения Малороссии. Этот язык был искусственно создан Михайлой Грушевским и Ко на базе галицийской мовы.

В 1991 г. правительство незалежной Украины имело все шансы сплотить страну, введя два государственных языка. Ну а в перспективе можно было начать переход мовы с галицийского диалекта, к примеру, на полтавский диалект, стопроцентно понятный русскоязычной части населения.

Кстати, Тарас Шевченко и его соратник и друг Пантелеймон Кулиш пытались создать единый русско-украинский язык. А в 2012 г. депутат от «Партии регионов» Олег Царев предложил сделать суржик государственным языком.

Однако украинские националисты пошли по другому пути. Наоборот, они начали вводить в мову тысячи полонизмов или выдуманных слов исключительно с той целью, чтобы «новояз» был непонятен русскоязычному населению.

Всего в новоязе оказалось свыше 100 тысяч новых слов, не имевших хождения в УССР.

Ряд украинских политиков открыто признались, что если в 1991 г. на Украине русский язык стал бы государственным, то не было бы самой Украины, а вместо нее возникла бы «вторая Россия». Результатом стала тотальная война против русского языка и против русской (общечеловеческой) истории. Украина была объявлена колонией России, а все русские цари, начиная с Петра Великого, только и занимались «геноцидом украинского народа».

Действительно, если бы киевские власти в 1991 г. пустили языковый вопрос на самотек, то сейчас, в 2015 г., украинский язык использовали бы около 5 % населения, еще 40–50 % в быту суржик, а на работе и в учебных заведениях — русский.

В Киеве это прекрасно понимали, и с 1991 г. по сию пору на Украине развернулось тотальное наступление на русский язык. Ни о каком двуязычии не могло идти и речи. Человек, говорящий по-русски, считается если не врагом Украины, то, во всяком случае, неполноценным.

Срочно стали переводить на мову армию, флот, медицину, НИИ и заводы. В 1992–2014 гг. издано было не менее 40 русско-украинских словарей — я нашел 9 толстых политехнических словарей, три математических, два медицинских, словарь по сварочным работам, словарь для военнослужащих, военно-морской словарь и т. д.

Никто до сих пор не посчитал человеческие жертвы «языковой агрессии» Киева.

Вот, например, в русскоязычном регионе дорожные знаки на русском языке заменяют на украинские. Почему не поставить рядом «Внимание» и «Увага»? Нет, надписи идут только на украинском!

Я сам в Севастополе в 2009 г. купил сильный сердечный препарат «Анаприлин». На коробке надпись на двух языках — русском и украинском. А вот инструкция по применению — так только на мове! Я не мог понять ни слова по дозировке опасного препарата.

Давайте спросим господина Порошенко, он знает, сколько погибло стариков, не сумевших разобраться в «медицинском новоязе»?

До 1991 г. медики на Украине общались только на русском. Затем «щирые доктора» создали новый искусственный украинский язык. Вот изданный в Киеве в 2000 г. «Благодійним Фондом Третє Тисячоліття» тиражом 20 тысяч экземпляров «Російсько-Український Медичній Словник З Іншомовними Назвами». Автор — С. Нечай. Цель создания словаря (даю перевод) — «помочь русифицированному украинскому врачу овладеть украинской медицинской терминологией и другой лексикой, необходимой для ведения документации и общения с украиноязычными пациентами при помощи государственного языка».

«Очень много медицинских терминов (лекарственных названий) в этом словаре может показаться новыми, удивительными, а может быть иногда и странными. Но если мы хотим возродить нашу речь, то другого пути нет».

Далее я приведу лишь несколько примеров из этого словаря, насчитывающего 15 тысяч слов:

Азот — душэць.

Акушер-гинеколог — пологожинкивнык.

Аллотрансплантат — иншопэрэсадок, иншопэрэсадэць.

Амбулатория — прыхидня.

Аммиак — смородэць.

Анабиоз — знэжывлэння, виджывлэння.

Анальгетики — протыбильныкы, знэбильныкы.

Аналептики — ожывныкы, пиднэсныкы.

Анализатор — розслиднык.

Аналитический — розслидный, розслидувальный.

Аптека — комора, сховище.

Аптекарь — ликивнык.

Аритмия — нэлад, нэривномиръя.

Бактериальный — тойижковый, дрибъянковый.

Бактерии анаэробные — бэзкысенци, безкиснивци, бэзкиснэжывци.

Бактерициды — палычковбивныкы.

Бактериология — палычкивство, палычкивныцтво.

Обратим название, я даю термины по алфавиту. Но не могу удержаться и далее:

Спирт метиловый — дэрэвовынэць.

Спирт этиловый — вынэць.

Выговорить можете? А кто не разберется, цена — смерть!

Например, есть английское слово disk. Но вот беда, по-русски он тоже «диск», поэтому в словаре использован новояз — «круглэць», «круглэнь».

А вот airport и по-английски, и по-польски. Но ведь и по-русски «аэропорт», и его заменяют на «летовище».

«Или вот для украинской эстрады ранее общепринятое обозначение вокально-инструментального ансамбля словом „группа“ (по-украински „група“) для дерусификаторов показалось неприемлемым. Но и польское аналогичное слово звучит слишком уж по-москальски — grupa. И вновь пришлось обходиться собственными ресурсами: применить скотоводческий термин „гурт“ (стадо). Пусть, мол, новый термин и ассоциируется со стадом баранов, лишь бы он не был похож на русский!»[77]

С 1992 по 2014 год на Украине изобрели многие десятки тысяч новых украинских слов, которых не знали ни пан Грушевский, ни Шевченко, ни Хмельницкий.

А кто не верит, пусть заглянет в:

«Русско-украинский словарь сварочной терминологии» (Киев, 2001) — 224 страницы;

«Русско-украинский строительный словарь». Автор В. И. Гордеев и др. Киев, 1994 г. — 510 страниц.

Авраименко И. М. Русско-украинский морской словарь, 2009 г.

Короче: пароход — пароплав, Кощей Бессмертный — Чахлик Невтирущий, Змей Горыныч — Вужик Вогнепальный.

А в 2010 г. гарна дивчина Ольга Андриянова издала грандиозный труд «ПЕРІОДИЗАЦІЯ СТАНОВЛЕННЯ ВІЙСЬКОВО-МОРСЬКОЇ ТЕРМІНОЛОГІЇ».

Глава I. Княжа доба (XI–XIІІ ст.)

Оказывается, украинская военно-морская терминология существовала еще в XI–XIII веках — и пошло-поехало.

А кто сомневается, быстро познакомится с СБУ.

Нет, я совсем не шучу и не преувеличиваю. 11 апреля 2014 г. депутат Верховной рады от партии «Свобода» Ирина Фарион официально заявила: «Кто говорит в Украине на русском, либо хам, либо оккупант. Хамов надо посылать, а оккупантов просто расстреливать».

Какие потери несет украинская экономика от введения «технического суржика», можно только гадать. Другой вопрос, что на большинстве предприятий русский язык как был, так и остался. Даже офицеры из карателей АТО отдают команды подчиненным в основном по-русски.

Тем не менее русскоязычный ученый, инженер, врач и другие специалисты понимают, что у них нет будущего. Им не дают защищать диссертации и писать работы на русском, а «техническим суржиком» плохо владеют даже щирые украинцы.

В детсадах и школах уже давно украинский язык превалирует над русским, а кое-где и не учат совсем. Во всех гуманитарных высших учебных заведениях и аспирантурах преподавание ведется на мове, а в технических и медицинских — на «техническом суржике».

Даже в гимне Украины указывается, кто является настоящим украинцем:

Душу и тело мы положим за нашу свободу

И покажем, что мы, братья, казацкого роду.

Замечу, что ни в старом, ни в новом (1978–1991 гг.) гимне УССР не было упоминаний о национальном составе украинцев.

Кто в нынешней Украине «казацкого роду»? По мнению киевских властей, ультранационалисты — потомки казаков и есть истинные носители украинства. И именно они — первосортные граждане Украины, а всякие там русские, евреи, русины, греки — это некондиция. Или пусть «косят» под украинцев, или «чемодан — вокзал — Россия».

Как и все украинство, гимн националистов лжив. Порошенко, Турчинов, Яценюк, Арсен Аваков, Юлия Тимошенко и Игорь Коломойский не только не «казацкого роду», но и даже не украинского. Кстати, в отличие от них, я сам, грешный, казацкого рода.

95 % запорожских казаков разными способами так или иначе оказались на Кубани. Так что именно кубанцы могут сказать, что они казацкого рода. А вот жители Киева, Львова, Мукачева, Ужгорода и ряда других больших городов к казачьему роду никакого отношения не имели. Казаки никогда не жили в этих городах. Казаки периодически грабили Киев и Львов. Но в Киеве им не только жить, но и даже торговать не позволяли. Ну а во Львове до 1939 г. большинство населения составляли поляки и евреи.

В Крыму после 1991 г. началась новая волна переименований населенных пунктов, улиц и географических объектов Крыма. Делалось это по требованию незаконной татарской организации «Меджлис» и украинских националистов типа Александра Дония.

«Так, по мнению меджлисовцев, в Симферополе нельзя восстановить памятник Екатерине II и нельзя вернуть имя Екатерининская сегодняшней улице Карла Маркса, потому что личность Великой российской императрицы не нравится членам незаконной этнической организации. Но при этом никто из меджлисовцев не спрашивал мнения крымских русских, когда одной из улиц столицы автономии дали имя Девлет Гирея. Этот крымский хан в 1571 году сжег Москву. И в результате только этого его „путешествия“ с 40-тысячным войском были убиты десятки тысяч русских людей и более 150 тысяч уведены в рабство.

И уж с большой долей вероятности можно предсказать, какой крик поднимут в меджлисе, если симферопольцы захотят возвратить историческое название Потемкинская нынешней улице Шмидта, на которой располагается здание этой незаконной организации»[78].

И вот украинские «демократы» попытались протащить законопроект «О восстановлении исторической топонимики Автономной Республики Крым». В пояснительной записке к законопроекту Дония говорится, что он «направлен на поддержку многочисленных обращений граждан — жителей Крыма, которые требуют вернуть прежние названия населенным пунктам».

«Доний предложил депутатам проголосовать за тотальное избавление полуострова от всего, что напоминает о Российской империи и советском прошлом, а именно: переименовать семьсот пятьдесят населенных пунктов автономии, вернув им „исторические“ названия. В перечне Дония один город — Белогорск (ему планируется вернуть название Карасубазар) — и восемь районных центров — Кировское (Ислям-Терек), Красногвардейское (Курман), Ленино (Семь Колодезей), Нижнегорский (Сейтлер), Первомайское (Джурчи), Раздольное (Акшейх), Советский (Ички) и Черноморское (Акмечит). Среди прочих кандидатов на переименование — Голубинка (Фоти-Сала), Доброе (Мамут-Султан), Дубки (Бодке), Партизанское (Сабла), Почтовое (Баазарчик), Рыбачье (Тувак), Фонтаны (Ягмурча) и так далее.

Бросается в глаза, что подавляющее большинство новых (то бишь „исторических“) названий — тюркские. Но не все. Так, село Жемчужина Крыма Кировского района предлагается переименовать в Пэрлыну Крыму, а Акимовку (Нижнегорский район) заменить Якымивкой! Интересно, где же это Доний нашел на карте полуострова такие „исторические“ названия, как Пэрлына Крыма и Якымивка?..

Крымский историк, заместитель председателя Республиканского комитета по охране культурного наследия АРК Вячеслав Зарубин считает, что изменение топографических названий — постоянный процесс, характерный для всего мира, и происходит он по разным причинам: будь то изменение этнического состава населения или же важное событие, которое население хочет зафиксировать топонимически. „Здесь нет ничего удивительного — названия меняются: Христиания стала Осло, Константинополь — Стамбулом, Братислава была Прешпороком, Пресбургом и Поженем. Да и в Крыму они менялись неоднократно: Калос Лимен — Акмечит — Черноморское, Пантикапей — Боспор — Воспоро — Корчев — Керчь, — говорит он. — Во времена первого состава Верховного Совета Крыма появилась инициативная группа с идеей переименовать Фрунзенское в Партенит, Планёрское в Коктебель, а село Танино в Сары-Баш. На этом основании появились соответствующие решения местных Советов. Почему бы нет? Но есть в Крыму названия, которые я бы не трогал — это целый пласт, связанный с Великой Отечественной войной — к примеру, село Аршинцево, названное в честь героев Керченского десанта, село Денисовка, названное в честь лётчика Денисова, и так далее“. И потом: почему обязательно надо экспериментировать именно на Крыме? Зарубин предлагает Донию начать с Украины: „Пусть попробует вернуть Ивано-Франковску название Станислав, Запорожью — Александровск. Посмотрим, чем это закончится“»[79].

Кстати, список Зарубина можно и продолжать. Почему бы, например, любителям оригинальных исторических названий не вернуть Днепропетровску его первое название — Екатеринослав, существовавшее около 150 лет? С городом Екатеринослав связаны многие моменты политический и экономической истории Украины, а также сражения Гражданской войны.

Хочется надеяться, что после марта 2014 г. крымская война в топонимике закончится навсегда. Вместо этого власти Крыма с учетом мнения жителей соответствующих населенных пунктов будут медленно, после длительного обсуждения, изменять названия отдельных населенных пунктов.

Так, к примеру, в одной из русофобских статей говорится, что «одним из „перлов“ сталинских переименований стало название Лоховка. Жители этого крымского села стесняются собственного происхождения». Сей русофоб нагло врет. Село с немецким названием Менгермен было переименовано в Лоховку в 1948 г. Тогда никто не знал блатного слова «лох». А в распространении блатного сленга и засорении им русского и украинского языков как раз виноваты демократические СМИ. Сталин же, наоборот, пресекал появление блатных выражений в прессе и на телевидении.

Вспомним фразу из знаменитого кинофильма «Цирк»: «В нашей стране любят всех детей. Рожайте себе на здоровье черненьких, беленьких, красненьких, хоть голубых». Кто виноват, что эта фраза стала «перлом»? Автор сценария, Сталин или блатные журналюги?

А что теперь делать? Да провести поименный опрос жителей Лоховки, хотят ли они переименовать село. Для справки: в 2001 г. в Лоховке проживало 469 человек. А перед голосованием надо объяснить жителям, что все расходы на переименование будут нести они сами. А в случае оставления прежнего названия и оскорблений, высказанных в СМИ, лоховцы вправе подать в суд для получения компенсации за нанесение морального ущерба в размере нескольких сот тысяч рублей или гривен, ну а с частных лиц в бытовых разговорах — по несколько тысяч. Уверен, что лоховцы не лохи и оставят название своего села. И вскоре большинство детей лоховцев поступят в юридические ВУЗы, дабы помогать родителям судиться с хамами, а сама Лоховка станет первой в Крыму деревней миллионеров.

Ну а насчет требований меджлиса переименовать Севастополь в Ахтиар — пусть внимательно прочтут «Книгу путешествия» Эвлия Челеби — турецкого путешественника, объехавшего в 1666–1667 гг. Крым. Вот что он пишет о бухтах будущего Севастополя:

«Во-первых, этот большой залив по окружности составляет три мили. Пролив, находящийся между скал, [впадает] в восемь заливов, каждый из которых способен вместить по тысяче кораблей. Каждый залив глубокий, как колодец. Здешняя вода и воздух довольно приятны. Достойны похвалы многие тысячи разнообразных рыб. Эти заливы подобны заливам Александрии в Египте. Но ни в одной стране нет вокруг таких заливов горных [пастбищ], [наполненных] косулями, ланями и дикими баранами. В зимние дни только Творец знает счет таким водяным птицам, как гусь, утка, лебедь, цапля, баклан, красная утка…

А в горах вокруг Инкермана водятся такие птицы, как куропатка, рябчик, турач, дрофа, казарка. Эти заливы — место для охоты и прогулок»[80].

Правда, где-то на Северной стороне Челеби обнаружил развалины небольшой крепости, построенной генуэзцами.

Итак, за 100 лет до прихода русских берега Севастопольской бухты были прекрасными охотничьими угодьями, где паслись стада овец, да плюс древние развалины.

Несмотря на все потуги украинствующих, население Крыма в подавляющем большинстве использовало русский язык.

Мне возразят, что, мол, по переписи 2001 г. в Крыму 24 % населения были украинцами, то есть четверть населения полуострова. Но вот по данным сотрудника Украинского института национальной политики Сергея Громенко число украинцев в Крыму к 2014 г. не превышало 8—10 %. Причем Громенко, судя по тексту статьи, отъявленный националист. Но ему пришлось признать, что в 2001 г. в украинцы записывали каждого, у кого фамилия была похожа на украинскую или кто сам хотел записаться в украинцы.

Добавлю мои личные наблюдения. И в Москве, и особенно на отдыхе в других городах у меня слабость — люблю ходить по книжным магазинам. А, между прочим, книжный рынок лучше любых опросов и референдумов безошибочно показывает, какой народ обитает в данной местности.

В 1960—1980-х гг. советская власть пусть вяло, но непрерывно вела украинизацию Крыма. Так, на государственную дотацию издавались книги на украинском языке. Ситуация была трагикомической. Книги Сименона, Дюма и т. д. на русском языке в книжных магазинах нельзя было найти днем с огнем, а на «черном рынке» за них платили четырех-, пятикратную стоимость. Зато те же издания на украинском или, скажем, на молдавском языках пылились на книжных полках магазинов по сильно сниженным ценам. Я сам видел, как бабуля с рынка покупала их, чтобы заворачивать кулечки с семечками.

Но вот появился капитализм, и всю украинскую литературу сдуло с полок магазинов и уличных ларьков Ялты, Алушты, Алупки, Севастополя и других крымских городов. Лишь в больших книжных магазинах оставались маленькие отделы с учебной, краеведческой и политической литературой на украинском языке.

Да что Ялта! Я в 2005–2013 гг. ежегодно бывал в магазине «Академкнига» в Киеве, и там число посетителей уменьшалось пропорционально увеличению числа книг на украинском языке.

Ах, москали притесняют мову! Да пойдите на Старый Арбат — самую престижную московскую улицу. Там, в доме № 9, находится шикарно оформленный большой магазин «Украинская книга», да только посетителей там… нэма! За 5 лет моих регулярных посещений я лишь дважды столкнулся там с другим покупателем.