О нелегкой жизни в Германии

Ларичкина (Малахова) Екатерина Герасимовна

1923 г.р., ур. д. Будановка Курской обл., проживает в г. Кирове Калужской области

В 1941 году окончила 7 классов, жила с бабушкой, Тепляковой Натальей Семеновной. Мама умерла в 1932 году, отец умер в 1933 году. Он воевал в гражданскую войну и был контужен, имел группу инвалидности.

В 1941 году по окончании школы нас комсомол направил в колхоз «Труженик» работать на поля. Пололи просо, бурак, потом сторожили на току зерно со своим комсоргом Верой Сергеевной Семенцовой. В сентябре заведующий Районо дает приказ направить нас на станцию Букреевку рыть противотанковые рвы. В ноябре нас оккупировали немцы. Выгнали нас с бабушкой и братом 1929 года рождения в будку переездную железнодорожного полотна, забрали корову, при отступлении сожгли дом.

В 1942 году 12 июня меня угоняют в Германию. Со ст. Свобода загнали нас в товарный состав, грязный.

Во Льгове делали нам комиссию, больных возвращали домой, здоровых гнали дальше. Привезли в г. Лейпциг, там нас ждали фабриканты и бауэры. Разобрали нас на машины, посадили и повезли. Я и мои одноклассники Крюкова Валя, Шевлякова Тамара, Железнякова Вера и другие попали на металлургический завод «Mitallgub», улица Фабрикштрассе.

Лагерь был в километре от фабрики в районе «Белиц Эренберг». Я сначала работала — убирала цех, позже перевели на детали. Детали были огромные, то ли к самолетам, то ли к танкам.

Мы не знали, что делали, какие машины. Это было засекречено от русских. Немцы были к нам, русским, агрессивны, называли нас свиньями. Мастер старый был, звали его Арфтет, фамилия Фокс. Но он не был злым.

Инженер, фамилию я его не запомнила, был фашистом. Был агрессивный, всегда придирался ко мне. Если что заметит, обязательно возьмет за руку, подведет к месту работы, носом ткнет и за руку так ущемит, что синяки черные были.

Были и полицаи гадкие. Вели наш строй с работы в лагерь в январе месяце. У меня выбили из-под ног гольшуй (деревянная туфля), и я вышла из строя, чтобы поднять его. Тут подошел полицай и ударил меня резиновой палкой. Я подняла руку кверху, чтобы защитить себя от выстрела в правую руку. Сейчас остались следы, пальцы не сгибаются.

Освобождали нас союзники — американцы. Что скажешь, хорошие люди: кормили нас вволю и не обижали, поддерживали нас тем, что разрешали встречаться со своими земляками, которые также были в неволе. Они приходили к нам, к забору, разговаривали. И в конце концов я нашла свою судьбу — Ларичкина Николая, с которым прожила 52 года до его кончины. Умер он в 1977 году. Но наши мучения мы пережили.

Желаю, чтобы нашим детям, внукам и всему человечеству не пришлось испытать то, что испытали мы.

Узники

Я помню. А вы не забыли свою улицу, школу и парту?

Сидел ты, склонившись над ней.

Как в сорок первом в Германию нас угоняли,

Ни в чем не виновных детей.

А сколько ж страданий мы там натерпелись,

Встретив голод, и холод, и страх.

И порою все избитое тело,

И от боли темнело в глазах.

Но за какие ж грехи нас фашисты казнили,

В крематории сжигали в печах?

Босиком мы по снегу в гольстуях ходили,

И они примерзали к ногам.

Вот уж нервы во мне расходились,

В моем сердце тревожный ответ,

Я ж девчонкой была малолетней,

А в душе моей было уж тысяча лет.

А теперь перебиты, поломаны крылья,

Злобной горечью душу свело.

Как копною, серебряной пылью

Все дороги мои замело.

С малых лет я лишилась опоры,

Потеряла отца и любимую мать,

И столкнулась с такой обстановкой,

Научила судьба до сих пор горевать.