Постструктуралистская концепция власти

Раздвигая границы традиционных взглядов на природу и содержание власти, современная философия существенно обновила концептуальные подходы ее теоретического анализа. Заметным явлением последнего десятилетия стала серия работ М. Фуко, посвященных «археологии и генеалогии власти». Исследования М. Фуко прямо направлены против принципов субъектного анализа властных отношений, присущих политической философии Нового времени.

Он стремится выявить совершенно иную сферу существования власти в обществе, необъяснимую в традиционных терминах политического и экономического анализа. М. Фуко стремится выявить такую сферу существования власти, где она «получает неожиданные социальные качества, ибо определяется одновременно по двум позициям в ее отношении к государственным институтам: дополнительной, так как поддерживает их функционирование в эффективном режиме, без нее они были бы мертвы; и универсальной, так как „задает" собой возможный горизонт и их развития, и гибели, оставаясь между тем всегда себе неравной совокупным действием множества микросоциальных сил». Он отказывается от попыток персонифицировать власть, строить с помощью субъекта ее трансцендентный образ. М. Фуко отмечает, что власть по своей природе реляционна, а не субстанциональна. Она представляет собой не просто отношение субъектов, а своего рода модальность общения, т. е. «отношение отношений». «Анализ в терминах власти, — пишет он, — не должен постулироваться в качестве изначальных данных суверенность государства, форму закона или глобальное единство господства; последние представляют собой переходные формы. Как мне кажется, под властью с самого начала следует понимать множественность отношений силы, которые являются имманентными областями, где они осуществляются». Согласно М. Фуко власть не определяется извне, никакая социальная детерминанта: экономика, религия, идеология, тип господства или традиция — не задает ей условия игры в социуме, но и сама власть не выступает в качестве некоей «первичной материи» или детерминирующей инстанции, расположенной в особом месте социального бытия. На этом основании он критически относится к марксистскому анализу социальной действительности, выделяющему в ней в качестве основной конструкции отношения «базис — надстройка». Он полагает, что размещать власть в надстройке, как это делают вульгарные марксисты, было бы столь же ошибочным, как и считать, что ее можно обосновать в нормах права, ограничить законом, т. е. полагать, что она может быть «присвоена» и «быть во владении» одного или многих государственных институтов, либо принадлежать доминирующему политическому субъекту (классу, партии, элите, личности). Мыслить власть — это значит мыслить ее вне субъектно-объектных отношений и каких-либо оппозиций типа: государство-личность, закон-свобода и т. д.

Власть, согласно Фуко, «бессубъектна, ее нельзя присвоить». Это не означает, что власть не может быть присвоена совсем. Но присвоение власти есть действие не «субъекта», а самой власти. Власть как социальный феномен обладает определенными характеристиками: правилами, языком, временем, пространством и т. д., которые задают субъекту власти ориентиры поведения. Конкретный индивид становится субъектом власти только благодаря тому, что уже существует «другой Субъект» — власть. Стать субъектом власти это означает вступить в диалог с Субъектом власти, приняв при этом его правила игры, его язык, вступив с ним в диалог. Не субъект присваивает себе власть, а власть присваивает себе субъекта, превращая его в партнера по диалогу.

Власть,— в его понимании — обладает в обществе исключительным могуществом. Она настолько овладела временем и пространством социальности, что говорить о том, что власть можно локализовать в одной избранной точке социальности, определить как «внешнего врага» и предложить «революционные методы» борьбы с ним было бы верхом утопизма. Власть остается загадочным и таинственным феноменом, она, по афористическому замечанию Фуко, есть «хитрая история».

В теоретических построениях М. Фуко власть имеет трансверсальный тип действия. Она как «множественность отношений силы может быть закодирована в части, но никогда в целом». В связи с этим он вводит особый тип причинности действия власти, который комбинирует действия двумя пространственными локализациями: смежностью и дистантностью. К первой локализации можно отнести принцип «часть вместо целого». Целое власти дается только в своих проявлениях, всякий феномен власти является смежным другому, но не выводится из него и не сводится к нему. Явления власти задаются по типу эстафеты и не вызываются скрытым механизмом первопричины. К другой пространственной локализации можно отнести принцип «целое вместо целого». Дистантность между двумя явлениями образуется тогда, когда одно замещается другим, но одновременно указывает на дистанцию, которая их отделяет, что и создает максимальный энергетический эффект. Трансверсальный тип причинности, который М. Фуко приписывает формам существования микровласти, определяется им как одновременное функционирование эффектов власти через смежность и дистанцию. Это значит, что подобный тип причинности не указывает на отношения иерархии и гомологии. Простейшие проявления власти образуют свои отдельные и автономные микрокосмы. Это означает, что, например, семья, как элементарнейшая форма проявления власти, вовсе не является моделью государства, а роль отца в семье не соответствует роли суверена. Когда утверждают, что основой государства является семья, то предполагают хотя бы на теоретическом уровне существование модели государство-семья и утверждают тем самым определенный тип детерминации, где не действует аналитика трансверсальной причинности. Но когда утверждают, что семью нельзя понять без учета ее сложных зависимостей от школы, завода, то с необходимостью должна быть введена трансверсальная аналитика. Отношения между отцом и сыном, учителем и учеником формируют независимые друг от друга дисциплинарные пространства, настолько независимые, т. е. дистантные, насколько смежные, так как в зависимости от конкретных задач и тактик, общей стратегии властных отношений — «учить умению подчиняться», они используют различные технологии власти и различные типы позиций в структуре властных отношений.

Наконец, М. Фуко последовательно раскрывает позитивность власти. Как он особо подчеркивает, власть позитивна, и ее необходимо осмысливать именно в присущей ей позитивности. «Следует прекратить, — пишет он, — постоянно описывать проявления власти в негативных терминах: она „исключает", „присваивает", „подвергает цензуре", „абстрагирует", „маскирует", „скрывает". На деле власть производит реальное — производит области объектов и ритуалов истины».