IV

IV

Судьба Каюкова глубоко взволновала всех шахтеров. Ведь он был выходцем из их семьи, вместе с ними прошел тернистый путь жизни. Помнится, не успел он закончить и нескольких классов, как отец сказал ему: «Трудно мне, Коля, содержать одному всю семью. Ты старший, поступай работать, а учиться потом будешь». И пошел он работать. Вначале был учеником слесаря на шахте, потом слесарем, а как только исполнилось восемнадцать лет, спустился в шахту. Когда принес первую шахтерскую зарплату, мать взяла деньги и, как бы взвешивая их на ладони, со слезами радости на глазах промолвила:

— Молодец, Коленька! Теперь мы по-иному заживем.

Работая на шахте, Каюков закончил вечернюю среднюю школу рабочей молодежи. Мечтал о горном институте. Но война прервала его мечты.

В числе первых комсомольцев-добровольцев он поехал защищать Отчизну. Военному делу их учили мало: некогда было, враг наступал по всему фронту. В первый бой с фашистами вступил под городом Рыбница. За этот бой он был награжден медалью «За отвагу». Потом всю войну провел на фронтах и в госпиталях. Многие ордена и медали украшали его грудь. Вернувшись с фронта в 1945 году в звании офицера, он сразу же пришел в райком партии и сказал:

— Давайте работу.

— Да что вы, вчера пришли домой, а сегодня уж и работу требуете. Отдохните немного, — отвечал секретарь райкома партии.

— Некогда отдыхать, товарищ секретарь, — заявил Каюков. — Восстановим шахту, тогда и отдыхать будем.

— А какую бы вы работу хотели?

— Известно какую, в шахту!

Но в райкоме партии думали о другом. Нужно было найти боевого человека, принципиального, кристально чистого коммуниста, который смог бы возглавить уголовный розыск. Секретарь райкома, знавший Каюкова еще по работе в комсомоле, посоветовавшись с членами бюро, решил направить его на этот ответственный участок.

— А что если мы предложим тебе другую работу?

Секретарь встал из-за стола, подошел к Каюкову, сидевшему на стуле, и испытующе посмотрел на него.

— Какую? — встревожился Каюков.

— Будешь возглавлять уголовный розыск милиции.

— Но я ведь с этим совершенно незнаком, — стал отказываться Каюков. — Для этого нужны определенные способности.

— Давай не спешить, — настаивал секретарь. — Иди, подумай, посоветуйся с отцом, а завтра придешь и скажешь. Помни, что мы считаем более нужным послать тебя туда.

И Каюков дал согласие. С тех пор он всю свою энергию и волю отдавал работе. Сколько раз он выступал на рабочих и колхозных собраниях, в нарядных шахт и на строительных объектах, разоблачая воров, хулиганов и спекулянтов.

— Не только в силу своих обязанностей, но и в знак уважения к старшему лейтенанту, мы должны приложить все наши силы, умение и старание, чтобы найти преступников, — сказал прокурор района всем тем, кто получил задание участвовать в раскрытии преступления.

И разъехались работники прокуратуры и милиции во все уголки района, где можно было что-нибудь узнать о том, что интересовало следствие. Но нужно было привести в порядок то, что уже было известно. Следователь прокуратуры Хохлов, оставшись в прокуратуре, написал постановление о назначении баллистической экспертизы по обнаруженным гильзам.

«Из какого оружия был произведен выстрел? Какие характерные приметы имело оружие? Не зарегистрировано ли данное оружие в НТО и нельзя ли установить, кому оно принадлежало?»

— Убедительно прошу вас отнестись к экспертизе особенно внимательно, — просил Хохлов сотрудников научно-технического отдела.

— Мы внимательно относимся ко всем экспертизам, — ответили они. Но следователь был неумолим. Он понимал, какая ответственность лежит на нем за раскрытие этого преступления. Дело находится на особом контроле не только у прокурора области, делом интересуется лично прокурор республики.

— Особенно тщательно проверьте, не зарегистрировано ли оружие, — упрашивал Хохлов.

Сдав постановление в НТО, следователь пошел к судебномедицинскому эксперту. Как было совершено нападение? Мог ли Каюков оказать сопротивление? Чем и в какой последовательности были нанесены повреждения? Мог ли пострадавший после получения повреждений двигаться, кричать, говорить или бороться? Все эти вопросы требовали ответов, без которых следователь не мог и думать о расследовании дела.

— Я думала над всем этим. Конечно, рассчитывать на помощь самого Каюкова сейчас трудно. Все, что мне известно, надо привести в систему. Я обещаю вам сделать это срочно, — сказала Владимирова.

Чтобы не терять времени, пока судебно-медицинский эксперт даст научно обоснованное заключение, Хохлов решил вернуться в прокуратуру и заняться допросом свидетелей.

Первой была Евдокия Ивановна Плошкина. Она подробно рассказала следователю, как шла на работу и обнаружила лежащего человека.

— А утром вы тоже шли этой дорогой? — поинтересовался следователь.

— Я шла днем, — догадавшись о чем будет спрашивать следователь, произнесла Плошкина. — После первой смены. Тогда ничего не было.

«Но где же был Каюков целый день? — подумал Хохлов. — Ведь он получил задание еще днем и к шести часам обязательно должен был прийти в поселковое отделение?» Хохлов попробовал выяснить это у участковых уполномоченных и в поселковых Советах. К концу дня он установил, что Каюков, получив задание от майора Минкина, вначале пошел в поселок Петровск, где у него была неотложная работа. Он рассчитывал все сделать быстро, но обстоятельства изменились в ему пришлось там задержаться.

— Взглянув на часы, — говорил секретарь поссовета, — Каюков воскликнул: «Батюшки! Да уже пять, а в шесть мне нужно быть в поселковом отделении!» Он быстро собрал свои бумаги, вложил все в папку и вышел на дорогу. Я видел, как он сел в кабину самосвала и уехал в сторону Каменногорска.

Отыскать самосвал не представляло особого труда. В автобазе сообщили, что весь день самосвалы первой автоколонны вывозили с комсомольской шахты уголь на станцию. Хохлов поехал в автоколонну, просмотрел путевые листы и отобрал несколько фамилий шоферов, которые работали во второй половине дня. Однако беседы с ними ни к чему не приводили.

— Никакого старшего лейтенанта я не подвозил, — отвечал один.

— Калымом не занимаюсь, — ответил второй.

— Да поймите, — убеждал Хохлов шоферов, когда их всех собрали в кабинете директора, — речь идет о том, чтобы отыскать преступников. Понимаете? О покушении на старшего лейтенанта Каюкова. Мы установили, что его подвозил кто-то из вас.

— Но кто? Скажите! Ведь вы поможете раскрыть преступление.

— Я! Я подвозил какого-то человека в шинели, в шапке-ушанке со звездочкой, — проговорил с задней скамьи белобрысый худенький паренек. — И он подробно рассказал, как он подвозил до перекрестка наверное того самого человека, о котором говорил Хохлов.

— А о себе он что-нибудь рассказывал?

— Ничего! Сказал только, что к поселку идет и все. А я и не спрашивал. Идет человек, ну и пусть идет, меня это не касается.

Больше шофер ничего не мог сказать.

Вернувшись в прокуратуру, Хохлов увидел сидящего в приемной пожилого человека в потертом плате, с длинными обвисшими усами. Это был пенсионер Иван Петрович Люльков.

— Я к вам, — сказал он, поднимаясь навстречу Хохлову.

— Пожалуйста, заходите.

— Может это не имеет отношения, но услышал я, что старшего лейтенанта Каюкова чуть не убили. А я-то ведь вчера вечером видел его.

— Где? Когда? — Хохлов подошел к Люлькову и сел рядом с ним. — Расскажите подробно.

— Я возвращался с шахты к себе домой. Было это около шести часов вечера. Смотрю, идет Каюков. Он тоже меня узнал. Поздоровались, закурили, я еще его спросил: «Куда это вы, Николай Максимович, путь держите?» — «На поселок» — отвечает. «А чего, спрашиваю, пешком?» — «Да, ничего, говорит, мне не привыкать». Постояли мы две-три минуты и разошлись. «Спешу, говорит, ребята ждут, боюсь, как бы не опоздать». Он пошел к поселку, а я домой. Прошел несколько метров, и тут меня «Москвич» осветил, вслед за Каюковым поехал, а потом какие-то мужчина и женщина встретились.

— А кто они?

— Не знаю. Он такой высокий в шинели, крепкий на вид, а на нее я и не обратил внимания. Они шли, о чем-то между собой разговаривали. Сегодня услышал про случай, и решил прийти к вам.

— Спасибо, Иван Петрович, вы сообщили ценные сведения. Но скажите, а вы не смогли бы узнать тех, кого вы встретили?

— Увижу — опознаю. Если нужно будет, вызовите, я всегда приду и помогу. Подумать только, напали на такого человека, — говорил он печально, пожимая руку следователя.

К концу дня Хохлов получил заключения экспертов. Судебномедицинский эксперт писал:

«Потеря сознания наступила в результате стягивания веревкой дыхательных путей. Огнестрельные ранения не смертельны. Побои и царапины на теле являются следами борьбы и самообороны».

Из научно-технического отдела областного управления милиции сообщили, что обнаруженные на месте преступления гильзы были выстреляны из пистолета, принадлежавшего Каюкову.

Положение осложнялось.