Неудача Вернера Гейзенберга и Отто Гана была только ширмой

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Неудача Вернера Гейзенберга и Отто Гана была только ширмой

Долгие годы «Урановый проект» нацистов был укрыт за плотной стеной секретности, и в первую очередь — созданной в… США. Дело в том, что, скрывая реальные результаты существования гитлеровской программы обогащенного урана, можно было повсеместно рассказывать, будто в Германии все усилия по созданию атомной бомбы свелись к неудачным попыткам построить ядерный реактор для получения плутония. Однако в этом случае становится совсем необъяснимым тот факт, что когда ученые-ядерщики из США и Великобритании после войны познакомились с протоколами допросов немецких ядерщиков во главе с Вернером Гейзенбергом, то они открыли рот от удивления, видя здесь рассказы о примитивном ядерном реакторе, упрятанном в пещере на юге Германии. Выходит, Вернер К. Гейзенберг, Отто Ган, Ханс В. Гейгер, Вальтер Боте, Курт Дибнер, Карл Ф. фон Вайцзеккер, да и другие знаменитые германские физики были обычными «прожектерами»? Но подобное мнение как-то «не срасталось» ни с их ученым статусом и званиями, ни с усилиями, которые прагматичные немцы настойчиво применяли в реализации проекта обогащения урана.

Меж тем в работе гитлеровского «Уранового общества» участвовали лучшие светила физиков-ядерщиков из Физического института Общества кайзера Вильгельма, выполнявшего в ту пору роль Национальной академии наук, Гамбургского, Лейпцигского и Гейдельбергского университетов, а также из различных закрытых опытно-конструкторских организаций Третьего рейха. Все исследования финансировало управление армейских вооружений, возглавляемое известным германским физиком Эрихом Шуманом, который хорошо понимал сложности проблемы создания ядерного оружия. Опираясь на поддержку и участие в «Урановом проекте» Гейзенберга, Гана и Вайцзеккера, Шуман приступил к созданию экспериментального реактора, который в просторечии называли «ядерным котлом». Именно в этом «котле» должны были проводиться эксперименты с ураном в интересах создания сверхмощного взрывчатого вещества. Для успешности «Уранового проекта» были нужны 4 «компонента»: физики-ядерщики, современная промышленность, а также металлический уран и замедлитель цепной реакции («тяжелая вода») в достаточном количестве.

С физиками-ядерщиками и промышленностью в Третьем рейхе проблем не было. С ураном также был порядок: в 1938 году в результате захвата Чехословакии Германия получила в свое распоряжение урановые рудники Яхимовского месторождения. Его разработка велась уже давно и на широкой промышленной основе, как сырья для огнеупорной краски. Кроме того, 1200 тонн готового рудного концентрата окиси урана, то есть в ту пору почти половину его мирового запаса, Германия получила после захвата Бельгии в 1940 году. По правде сказать, несмотря на внушительную цифру количества «бельгийского» рудного концентрата, доставшегося нацистам, для реального количества необходимого оружейного урана это все же было недостаточно. Видимо, у гитлеровцев действительно был «некий», пока оставшийся неизвестным, источник добычи урановой руды и ее дальнейшего обогащения. Возможно, таковым могли стать сооружения в районах открытого выхода урана на заполярном Берегу Харитона Лаптева и под скалами Девкиной заводи.

Смертельная сила урановых выходов на Таймыре была столь сильна, что, пролетая над районами так называемых «бесовских мест», здесь на землю падали вертолеты геологов. Правда, прямого подтверждения тому, что урановая руда поступала в гитлеровскую Германию из СССР, пока еще нет, но приходится признать, что именно после подписания пресловутого «Пакта Молотова — Риббентропа» поток урановой руды в Третий рейх стал активно нарастать.

Уже в декабре 1940 года под Берлином заработал на полную мощность завод фирмы «Ауэргезельшафт», наладивший производство металлического урана. В то же время под руководством Гейзенберга было закончено строительство первого исследовательского реактора Здесь в качестве замедлителя нейтронов был опробован парафин.

Чтобы запустить более мощный реактор, где можно было бы накапливать настоящий оружейный плутоний (плутоний-239), был нужен иной замедлитель. Его назвали «тяжелая вода». Она не имела ни цвета, ни запаха и считалась совершенно безвредной для человека Однако до весны 1940 года в гитлеровской Германии тяжелой воды в необходимом количестве не было. Ведь ранее этот замедлитель рассматривался лишь как побочный продукт при производстве удобрений, а потому мало кто представлял ее огромную стратегическую значимость.

Только в апреле 1940 года, когда части вермахта и кригсмарине вторглись в Норвегию, германские оккупационные власти получили в свое распоряжение единственный в мире завод по промышленному производству тяжелой воды. Он действовал в средней Норвегии. Здесь у поселка Веморк (близ города Рюйкан), примерно в 180 километрах к западу от Осло, норвежской компанией «Norsk Hydro» была сооружена мощная гидроэлектростанция, на базе которой и шло получение тяжелой воды для нескольких стран мира

Норвегия была выбрана для создания «оружия возмездия» совсем неслучайно. Ведь здесь, в отличие от других скандинавских стран и воюющей Европы, электроэнергии хватало с избытком: для ее получения широко использовались многочисленные горные реки и водопады.

В официальной версии истории создания в США атомной бомбы руководитель «Манхэттенского проекта» генерал Лесли Гровс утверждал, что программа разработки плутониевой бомбы (на основе так называемого «элемента-94». — Авт.) стала единственной, которую пытались реализовать в Третьем рейхе. И эти заявления как бы заслонили усилия фашистской Германии по обогащению урана

Как уже было рассказано выше, 4 июня 1942 года в Берлине состоялось совещание под руководством имперского министра вооружений Альберта Шпеера, где были подробно рассмотрены вопросы «уранового проекта» Третьего рейха На совещании руководитель Физического института Общества кайзера Вильгельма Вернер Гейзенберг доложил о трудностях, с которыми столкнулись участники «уранового проекта», и о том, что для создания «котла» с непрерывной цепной реакцией, позволяющей наработать достаточное количество обогащенного урана до оружейного плутония, нужно не менее 5 тонн тяжелой воды, которой для того в те дни явно не хватало.

По странному стечению последующих обстоятельств информация о проблемах немецкого «уранового проекта» очень быстро попала в руки союзников по антигитлеровской коалиции. Тем более что еще с зимы 1942 года, после сообщения главного инженера завода в Веморке и норвежского патриота Йомара Бруна о требовании Берлина резко увеличить производство тяжелой воды, английская и американская разведка очень внимательно наблюдала за необычным заводом.

Сразу же после получения сведений о содержании вопросов совещания у Шпеера американский генерал Лесли Гровс предложил либо нанести авиаудар по заводу, либо провести здесь диверсию силами американского спецназа Однако руководитель организации «Свободная Норвегия» Лейф Тронстейн предложил провести диверсию на заводе с помощью норвежских подпольщиков. Уничтожение лее производственного и энергетического комплексов с помощью бомбардировочной авиации было признано маловероятным. Специалисты Королевских ВВС по бомбовой баллистике сочли, что прочное здание цехов, где собственно проходил процесс электролиза, выдержит любую бомбежку с воздуха После некоторых раздумий английское командование приняло решение взорвать завод в Рюйкане силами норвежских коммандос из 1-й отдельной парашютной роты (1ОПР, командир капитан Линге), сформированной в Шотландии, и 9-й парашютной саперной роты (9 ПСР).

В начале октября 1942 года в сотне километров от завода была сброшена разведывательная группа «Swallow» («Ласточка»), в которую были включены 4 парашютиста-разведчика из роты Линге. Их задачей было разведать территории вокруг завода и в последующем принять основную диверсионную группу, куда было отобрано 34 коммандос из 9 ПСР. Для доставки саперов в район завода были выбраны четырехмоторные бомбардировщики «Галифакс» и транспортные планеры «Хорса».

19 ноября 1942 года 2 «Галифакса» с планерами на буксире поднялись с аэродрома в Шотландии. Однако экипажи бомбардировщиков оказались не подготовленными к ночным полетам в тяжелых метеоусловиях, они сбились с пути и после начала обледенения вышли на связь с основной базой. Этот выход в радиоэфир был сразу же обнаружен гитлеровской системой радиоперехвата в норвежском Киркенесе и на Земле Александры. Из-за окончательной потери ориентировки в воздухе лидирующий бомбардировщик и буксируемый планер врезались в прибрежную гору в живых осталось только 14 десантников. Второй бомбардировщик уцелел, но освободился от планера раньше времени, а последний совершил аварийную посадку на норвежской территории: в живых осталось 9 коммандос. Уцелевшие английские десантники попытались уйти в горы, но были обнаружены специальной «ягдкомандой» из комендатуры города Эгерсунд и вступили в неравный бой. После ожесточенного сопротивления, а затем непродолжительных и безуспешных допросов, как вражеские диверсанты, они были расстреляны. Однако в тот момент никто из местного гитлеровского командования почему-то не задумался, с какой целью в этом районе появились английские диверсанты с большим количеством взрывчатки. Эта «горячность» местных властей, а вернее, их ошибка, дорого обошлась Третьему рейху.

Новая операция с целью уничтожения завода тяжелой воды в Веморке была назначена на февраль 1943 года- В помощь норвежским подпольщикам были вновь выделены коммандос из 1-й ОПР капитана Линге. Командование над этой группой, получившей наименование группа «Gruennerside», было поручено одному из лучших выпускников 4-й английской школы особого назначения майору Харальду Хаммерену.

Доставка парашютистов и их высадка в ледяную высокогорную пустыню, на дикое и безлюдное горное плато Хардагнер-Видда, несмотря на крепкий ветер, прошла успешно. После 3-дневной борьбы со снежным ураганом и изнуряющего перехода норвежцы наконец увидели свою главную цель.

Гидроэлектростанция и завод представляли собой труднодоступный объект: с одной стороны — 300-метровая отвесная скала, с другой — глубокое ущелье. Автомобильная трасса, по которой немцы вывозили готовую продукцию, проходила по 130-метровому подвесному мосту. Вторая дорога проходила вдоль железнодорожных путей, была хорошо освещена и постоянно осматривалась охраной. Подойти к заводу можно было только с тыла. Но туда без специального альпинистского снаряжения добраться было практически невозможно. Проникнуть далее можно было только по коммуникационному туннелю, где были уложены силовые кабели, либо по туннелям, через которые подавалась вода к турбинам ГЭС. После длительной проработки был выбран первый вариант.

27 февраля 1943 года майор Харальд Хаммерен, старшие лейтенанты Вармевольд и Тор Нильсен, а также унтер-офицер Ян Скинндален проползли по туннелю в цех концентрации тяжелой воды и на рабочих цистернах установили несколько десятков килограммов взрывчатки. Взрыв был произведен с помощью часового механизма после того, как диверсанты отошли на безопасное расстояние. В результате проведенной операции установки, необходимые для производства тяжелой воды, и весь ее наличный запас были полностью уничтожены.

Утром в Рюйкан прибыл верховный рейхскомиссар в Норвегии Иозеф Тербовен, по приказу которого в заложники были взяты 10 местных жителей. Однако расследование, проведенное прибывшими с Тербовеном гестаповцами, показало, что здесь действовали профессионалы — асы специальных операций, и расстрел заложников отменили.

Завод по производству тяжелой воды в Веморке восстанавливали почти полгода. После его восстановления система заводской безопасности была так усилена, что повторить диверсию в его цехах уже было невозможно. Но норвежские патриоты нашли иной способ, чтобы помешать нацистам использовать тяжелую воду для реализации «уранового проекта».

Они стали сообщать английскому командованию о каждом ушедшем от заводского причала транспортном судне. И далее уже британская авиация атаковала фашистские суда.

20 февраля 1944 года норвежским патриотам и группе «Gruennerside» удалось пронести на борт гитлеровского парома, везущего тяжелую воду, мощную мину и отправить на дно озера Тиннсе сразу 1600 килограммов тяжелой воды. Долгое время считалось, что окончательные планы Третьего рейха по созданию урановой бомбы были похоронены в ноябре 1944 года, когда 140 американских «летающих крепостей» (тяжелых бомбардировщиков «Боинг В-17», «Флаинг фортресс». — Авт.) нанесли массированный бомбовый удар по восстанавливаемому заводу. Из-за уничтожения последних запасов тяжелой воды немцам не удалось наладить производство ядерных боеприпасов. Такова широко известная предыстория неудачных исследований Вернера Гейзенберга и Отто Гана.

Однако исследование документов во время работы над книгой показало, что эта неудача «Уранового проекта» под «крышей» вермахта (возможно, и люфтваффе. — Авт.) была лишь «ширмой» для сокрытия возможных успехов в этой области у других ведомств Третьего рейха. Однако сегодня есть серьезное «но»!

Выше уже упоминалось, что в октябре 1944 юла гитлеровский пилот и специалист по ракетной технике Ганс Цинссер, пролетавший над северогерманской провинцией Мекленбург, увидел вдали сильное яркое свечение, озарившее всю атмосферу на 2 секунды. Вот как он рассказал об этом случае:

«Из облака, образовавшегося при взрыве, вырвалась отчетливо видимая ударная волна. К тому времени, как она стала видимой, она имела диаметр около одного километра, а цвет облака часто менялся. После непродолжительного периода темноты оно покрылось множеством ярких пятен, которые в отличие от обычного взрыва имели бледно-голубой цвет.

Мое личное ощущение от наблюдения за цветом взрывного облака: оно приняло сине-фиолетовый оттенок. В течение всего этого явления были видны красновато-окрашенные кольца, очень быстро меняющие цвет на грязные оттенки.

Со своего наблюдательного самолета я ощущал слабое воздействие в виде легких толчков и рывков.

Приблизительно через час я вылетел на Не-111с аэродрома Людвигслуст и направился в восточном направлении. Вскоре после взлета я пролетел через зону сплошной облачности (на высоте от трех до четырех тысяч метров). Над тем местом, где произошел взрыв, стояло грибовидное облако с турбулентными вихревыми слоями (на высоте приблизительно 7000 метров) без каких-либо видимых связей. Сильное электромагнитное возмущение проявилось в невозможности продолжать радиосвязь».

Таким образом, по всем признакам, гитлеровский летчик еще за 8 месяцев до испытания первой американской атомной бомбы в штате Нью-Мексико наблюдал в небе над северной Германией признаки ядерного взрыва. Но в эти дни завод в Рюйкене уже не действовал Если следовать послевоенной легенде союзников о том, что нацисты провалили «Урановый проект», то что же они взорвали?

Сегодня известно, что в первые майские дни 1945 года, когда советские войска под командованием маршала Георгия Жукова практически блокировали Берлин, а генерал-полковник Готтард Хейнрици — командующий группой армий «Висла», обороняющей столицу Третьего рейха, — умолял Адольфа Гитлера о переброске подкреплений хотя бы из Нижней Силезии (но тщетно. — Авт.), в Норвегии оставались нетронутыми десятки свежих дивизий из горной армии вермахта. Почему Гитлер держал так много отборных германских солдат в Норвегии до самого конца войны? А почему не разрешил взять их в Нижней Силезии?

Сразу же оговоримся, не будем рассматривать бредовые иллюзии или маниакальное безумие фюрера, который якобы держал своих горных стрелков в Норвегии для защиты транспортного пути для перевозки железной руды из Швеции, а также ради использования норвежских баз для противодействия атлантическим караванам союзников, везущим грузы от Британских островов и из Исландии. А в Нижней Силезии хранил отборные войска для защиты центра Европы, который, по мнению Гитлера, был ни много ни мало… «ключом к победе в войне». Не будем!

Дело в том, что к маю 1945 года возможность вывоза никеля, в частности, с месторождений вокруг Петсамо, немецкими судами через Лиинахамари уже была исключена Еще в октябре — ноябре 1944 года советские войска освободили Петсамо и вышли к норвежской границе. Кроме того, как было рассказано выше, большую часть никеля нацисты вывозили не на транспортных судах, постоянно подверженных опасности уничтожения советскими подлодками, авиацией или артиллерией с полуострова Рыбачий, а на тележках подвесной канатной дороги. Да и конвои с грузами по ленд-лизу к весне 1945 года были уже не так нужны нашей стране, как в первые военные годы. То есть военный смысл защиты центральной Европы, которая почти полностью находилась в руках советских и союзных войск, также исчез. Поэтому гитлеровское военное командование, а вернее сам Адольф Гитлер, оставляя нетронутой сильную группировку вермахта в Норвегии и в Нижней Силезии, задумывал нечто иное. Но зачем Адольфу Гитлеру нужно было намертво держаться в Нижней Силезии? А зачем 3-й американской армии под командованием генерала Джорджа С. Паттона было нужно стремительно нестись сюда через всю южную Баварию и по кратчайшему пути прорываться с ожесточенными боями к стертым с лица земли союзной авиацией огромным оружейным заводам фирмы «Шкода» под Пльзенем или к горам Гарц в Тюрингии?

Бесчисленные послевоенные исторические труды упорно твердят, что на стремительном рывке американцев через южную Баварию настоял Верховный штаб союзных экспедиционных сил (ВШСЭС). Мол, он посчитал, что этот маневр необходим для пресечения попытки нацистов дать последний бой в «Альпийской цитадели», то есть в сети горных укрепрайонов, протянувшихся от Альп до Гарца. При этом в подтверждение приводятся карты и документы, в том числе и недавно рассекреченные, а порой относящиеся еще к эпохе Веймарской республики, подтверждающие существование такой цитадели. Однако есть здесь некая «загвоздка».

Ведь воздушная и агентурная разведки союзников должны были доложить главнокомандующему экспедиционными войсками союзников в Западной Европе генералу Дуайту Д. Эйзенхауэру и ВШСЭС, что пресловутая «цитадель» не что иное, как цепь из нескольких горных укрепрайонов. Да и то, что войска из блокированного Берлина уже не могли покинуть его укрепления. Но если американская разведка об этом знала (а не знать не могла!), то почему же войска Паттона почти безрассудно ломились в Нижнюю Силезию? Что Паттон ожидал найти под Пльзенем и в лесах Тюрингии и что фактически нашел? Вопрос не случаен, как не случайна и его по всем признакам скоропостижная смерть.

Официальных бумаг о находках в Нижней Силезии он не оставил, но вскоре после окончания Второй мировой войны генерал Джордж С. Паттон попадает в небольшую автомобильную аварию, после которой в военном госпитале во Франкфурте он сначала быстро идет на поправку, но неожиданно умирает во сне от удушья. Весьма подозрительно! До настоящего времени исследователи его жизни спорят: умер генерал или был убит. А что он мог увидеть, например, в горах Гарца или отыскать здесь такого, что могло стать столь смертельным секретом? Ведь по послевоенной «легенде союзников» научно-поисковые группы, прикомандированные к армии Паттона, не нашли ничего, кроме грубых попыток Гейзенберга создать действующий атомный реактор, попыток совершенно неудовлетворительных, неудачных и поразительно… неумелых. Более того, когда Вернера Гейзенберга, Пауля Гартека, Курта Дибнера, Отто Гана, Карла Фридриха фон Вайцзеккера, Карла Виртца, Хорога Коршинга и Вальтера Герлаха перевезли в британский городок Фарм-Холл для допросов, из подслушанных далее их повседневных разговоров выяснилось, что все ведущие германские ученые за прошедшие 6 лет войны страдали необъяснимой научной безграмотностью. И не сумели разобраться, а уж тем более построить действующий ядерный реактор для производства оружейного плутония.

По простоте душевной можно было бы поверить, что эти ученые, осознав, какую смертельную угрозу для человечества несет разрабатываемое ими оружие, либо просто тянули время до окончания Второй мировой войны, либо действительно не могли разобраться в создании ядерного «котла». Но сегодня это было бы крайне наивно! Ведь вскоре после реализации «Манхэттенского проекта» все они неожиданно «излечились» от своей весьма странной «болезни»: вновь стали первоклассными физиками и нобелевскими лауреатами. А лично Гейзенберг, через считанные дни после бомбардировки Хиросимы (14 августа 1945 года. — Авт.), прочитал собравшимся немецким и английским ученым лекцию об основных принципах конструкции атомной бомбы. В послевоенной литературе эта лекция была названа чем-то вроде «научного фокуса». Получается, что Гейзенберг всего за несколько дней сумел выдать теорию работоспособной бомбы, тогда как много лет фундаментально заблуждался. Можно ли в это поверить?

Еще один необъяснимый феномен, подтверждающий «ядерную безграмотность» физиков Третьего рейха, их ошибки в определении критической массы, необходимой для начала ядерной реакции, проявился… на Японских островах. С мыслями американских историков об «Урановом проекте» императорской Японии вы уже познакомились. Но хотелось бы отметить, что даже после атомной бомбардировки Нагасаки императору Хирохито, решившемуся на безоговорочную капитуляцию Японии, пришлось преодолевать воинственные устремления отдельных министров своего кабинета, которые упорно настаивали на продолжении войны.

Конечно, и здесь можно списать возражения министров на гордые «самурайские традиции» и кодекс «Бусидо». Но, может, и они знали «нечто», что японский император откровенно опасался даже представить? А мог ли этим «нечто» стать, например, обмен с США ядерными ударами? Вполне, тем более что американцы уже провели 2 атомные бомбардировки японских городов. Японцы, в свою очередь, в августе 1945 года провели уже известные нам испытания на севере Корейского полуострова (у города Конан).

Получается, что, несмотря на разгром фашистской Германии и к тому же на потенциальную угрозу нового ядерного удара американских ВВС по японским городам, императорский кабинет министров настаивал на продолжении войны. И, вы понимаете, что без участия в японском «Урановом проекте» гитлеровских ученых-ядерщиков не обошлось.

Ведь в противовес «легенде союзников», в Третьем рейхе было, по крайней мере, от 5 до 7 программ по разделению изотопов. Из соображений безопасности все они были разделены между различными ведомствами, которые, возможно, координировались единым органом, допустим, «мозговым центром» Каммлера, но совершенно не подозревали о работах коллег. Например, известно, что в рамках одной из них велось обогащение урана по методу «промывки изотопов», разработанному докторами Эрихом Багге и Хорогом Коршингом. К середине 1944 года этот метод за один проход позволил в 4 раза (по сравнению с одним проходом через ворота газовой диффузии у американцев) повысить обогащение урана Более того, практически все методы разделения и обогащения изотопов урана-235, необходимого для создания атомной бомбы высокого оружейного качества и в количествах, достаточных для накопления критической массы, проводились при отсутствии действующего атомного реактора, о неудачах с которым знали все разведки стран антигитлеровской коалиции.

Итак, кроме проекта обогащения и разделения изотопов, который возглавляли Гейзенберг и его окружение, были иные проекты, где ради прикрытия, из соображений секретности не привлекая постороннего внимания к наиболее успешным из них, работали и другие видные нацистские ученые. По крайней мере, три имевшихся в распоряжении Третьего рейха технологии были предположительно более эффективными и технически совершенными, чем аналогичные технологии американцев:

— метод «промывки изотопов» докторов Эриха Багге и Хорога Коршинга;

— центрифуги и сверхцентрифуги доктора Пауля Хартека;

— усовершенствованный циклотрон барона Манфреда фон Арденна («источник Арденна»).

И, вероятно, его автор дал Адольфу Гитлеру реальную надежду на успешность создания «оружия возмездия». Дело в том, что теоретическим наставником и близким соратником фон Арденна был доктор Фриц Хаутерманс, основной специальностью которого было исследование термоядерного синтеза Как астрофизик он сделал себе имя в науке, описав ядерные процессы, происходящие в звездах. Известно даже о существовании патента, выданного в Австрии в 1938 году, на устройство под названием «молекулярная бомба», которую вполне можно рассматривать как прототип термоядерной бомбы. Естественно, весьма приближенно и при выполнении нескольких дополнительных условий. Верна эта догадка или нет, но из всех нацистских ученых, которые работали над созданием атомного оружия, барон Манфред фон Арденн чаще других лично навещал Адольфа Гитлера.

Таким образом, получается, что в борьбе за обладание ядерным оружием ближнее окружение Гитлера не остановилось перед откровенной дискредитацией именитых немецких ученых — Вернера Гейзенберга и Отто Гана, репутацией которых просто «пожертвовали» в большой политической игре и ради создания своеобразной «ширмы» для прикрытия подобных секретных испытаний в иных ведомствах Третьего рейха

Но если военная хитрость Гитлера и его окружения понятна, остается неясным, почему правительства европейских стран, наших недавних союзниц во Второй мировой войне, так долго держали информацию о ядерном успехе нацистов засекреченным для советской стороны и почему в нашей стране столь доверчиво отнеслись к легенде о провале гитлеровского «Уранового проекта»? Более того, по отдельным их достижениям даже засекретили от своего же народа? Ведь когда на территорию одного из крупнейших лагерей смерти Аушвиц (польское название Освенцим), расположенного в 60 километрах западнее Кракова, вошли советские войска, то прибывшие затем сюда специалисты могли вполне разобраться, что кроме массового уничтожения в его печах узников здесь проводились и некие весьма засекреченные работы.